Глава IV
ВЕЗЕНИЕ МАРТИНА О’НЕЙЛА
Прибой подземки выбросил на поверхность очередную волну, и Мартин О’Нейл был в ней самой скромной песчинкой. Все куда-то спешили, у всех были свои заботы, и лишь ему, Мартину, заурядному безработному, некуда спешить: никакое дело - ни спешное, ни могущее подождать - не обременяло его.
Мартин О’Нейл считал себя неудачником. Природа пожалела на него материала и красок: низкорослый, мешковатый, он всегда - и в школе, и в колледже, и после - был частицей фона, на котором блистали другие. В молодости он пытался заниматься боксом, не профессионально, а так, для себя, чтоб стать сильнее. И вот когда "мухач" О’Нейл познал на ринге первые успехи, в одном из боев ему сломали нос. Бокс Мартин бросил, но сломанная переносица осталась вечной памяткой о несостоявшейся спортивной карьере. Круглое скуластое лицо его стало еще более некрасивым, так что он даже не пытался нравиться девушкам. Закончив колледж и помотавшись четыре года на строительстве южных автотрасс, Мартин все-таки женился на веснушчатой смешливой Марлин, дочери фермера, и был с ней счастлив. Но через полтора года неудачные роды унесли в могилу и ее, и ребенка. О’Нейл много пил, потерял работу, целый год бродяжничал, снова нашел место и после банкротства фирмы опять остался не у дел.
К моменту, когда подземка доставила его на привокзальную площадь, Мартин О’Нейл имел за плечами восемь месяцев бесплодных поисков работы, пусть даже не по специальности. В свои двадцать восемь лет он выглядел сорокалетним: у рта и на лбу пролегли морщинки, глаза смотрели устало и равнодушно, а опущенные плечи делали его фигуру еще неказистей.
Поболтавшись несколько минут на станции, Мартин остановился возле большой корзины для бумажных отбросов, выудил пухлую воскресную газету и занялся привычным делом: стал внимательно просматривать объявления. Он знал, что это занятие - пустой номер, но отказаться от малейшей надежды Мартин не мог. А вдруг? Всякое бывает - иначе зачем существовало бы это слово "вдруг".
Просмотрев газету, Мартин в сердцах швырнул ее обратно: как всегда, осечка. Реклама, реклама, одна реклама… Только в Западном районе требуется воспитательница, знающая языки. Вот и весь улов.
- Что ж, еще разок закинем сети, - вслух произнес О’Нейл и, нагнувшись, вытащил со дна корзины другую газету.
- Тьфу! Вчерашняя…
Смотреть вчерашнюю газету было совсем глупо, но свободного времени у Мартина О’Нейла было слишком много, чтобы его экономить. Он перевернул одну, другую, третью страницу…
Стоп! Неужели?!
Сердце Мартина прыгнуло. Он впился в текст, не веря глазам:
"Для работы в Южном полушарии требуются строительные рабочие, техники, инженеры всех специальностей. Адрес конторы по найму: Элроби, 123…"
Мартин лихорадочно шарил по карманам: неужели не наскребет на метро? Есть… Отлично.
"Дурак, газета старая, чему обрадовался? Наверняка по этому объявлению набежала прорва народу. Еще вчера… Не стоит и соваться. Бессмысленно".
И все же Мартин О’Нейл чувствовал, что не поехать на Элроби, 123 он не в силах. Хотя бы потому, что никогда не простил бы себе этого. Все время казалось бы, что упущена счастливая возможность. Нет, надо поехать - по крайней мере, на душе будет спокойней.
Мартин оторвал уголок с объявлением, бросил газету в корзину и заторопился в тоннель подземки, доставившей его сюда полчаса назад.
Еще издали он увидел разношерстную толпу и сразу догадался: по объявлению. Человек пятьдесят-шестьдесят, образовав изломанную очередь, заполнили тротуар у серого обшарпанного здания со старомодными балконами.
- Что, работа есть? - тяжело дыша, спросил Мартин у долговязого парня в выцветшей куртке, который стоял в хвосте очереди.
- Ишь, разбежался, - сердито фыркнул парень. - Есть, да не очень. Десять заходят - одного берут. Разборчивые…
Парень зло плюнул на асфальт и повернулся к Мартину спиной. Он стоял, глубоко засунув руки в карманы куртки, выражая всем своим видом крайнее безразличие.
- Ну их к дьяволу, - хмуро проворчал пожилой рабочий в берете. - Знать бы, что им от человека нужно…
- Вот именно, вот именно - что нужно! - энергично поддержал его горбоносый щеголеватый итальянец. - Я расспрашивал у тех, кого не взяли, в чем суть проверки? Ерунда, чистая ерунда: спрашивают о семье, о друзьях, заставляют делать какую-то бессмыслицу, а потом говорят - иди, не нужен!
"Так, еще, значит, берут, - мысленно отметил Мартин. - Терять мне нечего, а маленький шанс все-таки есть. Пусть проверяют, пожалуйста. Конечно, знать бы, какие им нужны, в любую шкуру влез бы. О родственниках спрашивают…"
- Еще идут, смотрите-ка!.. - возбужденно крикнул итальянец.
Из подъезда один за другим выходили люди. По их хмурым лицам видно было, что им не посчастливилось.
- Три, четыре… шесть, - стал было пересчитывать их Мартин, но его опередил чей-то саркастический возглас:
- Все десять!.. Вот тебе и на!
Мартин пал духом: неужели все? Неужели набрали достаточно? И сразу же, будто отвечая ему, смуглый парень с зализанным пробором, провожавший неудачников до дверей, громко скомандовал:
- Следующие! Живее! Предупреждаю: ровно десять!..
О’Нейлу пришлось проторчать на жаре почти три часа. Те десятки, что прошли до него, были не слишком удачливыми: только из одного взяли четверых, из остальных - по одному, по два. В партии О’Нейла были и говорливый итальянец Карло Мастрони и долговязый Джим Хован: Мартин успел и познакомиться и поговорить с ними. Оба они были бетонщиками, но Карло шлялся без работы уже год, а Джим - всего два месяца. Хован понравился О’Нейлу: он чем-то напоминал ему невозмутимых героев "Великолепной семерки", старинного вестерна, который Мартин любил в детстве. Мастрони тоже был ничего, но слишком суетлив.
И вот они трое и еще семь безработных, один почти старик, идут по длинному сырому коридору следом за парнем с пробором, идут, готовые показать себя с лучшей стороны и в то же время совершенно не представляя себе, что от них потребуется.
Они прошли мимо многочисленных дверей без табличек, не встретив ни души. Наконец парень с пробором остановился.
- Заходите двое.
Джим дернул Мартина за рукав:
- Идем.
В большой комнате было всего два стола и несколько стульев. Больше ничего. Обращали внимание на себя лишь низкие двери в стене. Пять пар глаз испытующе уставились на Мартина и Джима. Двое - один пожилой, обрюзгший и другой помоложе, с круглой плешиной на темени - сидели за столами и что-то писали. Остальные курили у открытого окна.
- Подойдите-ка вы… - Плешивый поманил Мартина пальцем и молча кивнул на стул: - Садитесь.
Мартин сел, краем глаза увидев, что Джим сел у другого стола.
- Начнем, - быстро сказал плешивый и, царапнув О’Нейла взглядом, добавил: - Только отвечайте коротко, быстро, ясно. Имя. Возраст. Откуда. Профессия. Стаж. Политические взгляды.
- Мартин О’Нейл… 28 лет… Родился в Антоне… Закончил колледж… Шесть лет работал мастером на строительстве дорог. Восемь месяцев без работы.
- Коммунист? Баптист? Мормон?
- Политикой не интересуюсь. Родители были католиками… Наверное, и я тоже, - усмехнулся Мартин и испуганно взглянул на плешивого: кто его знает, может, монастыри строить хотят, а он острит…
Но тот, записав ответы О’Нейла, неожиданно подмигнул ему и сказал почти дружески:
- Все в порядке, О’Нейл… Теперь вкратце о родственниках.
Когда Мартин ответил ему, что близких у него по сути дела нет, последовали вопросы о том, сможет ли он перенести в течение трех лет разлуку с родиной и согласился бы он сию минуту, ни с кем не прощаясь, сесть на пароход и отправиться в Южное полушарие. Мартин, не задумываясь, ответил на оба вопроса утвердительно.
- Что ж, уважаемый О’Нейл, тогда покончим с разговором и перейдем к делу. Пожалуйста! - Он сделал знак одному из стоящих у окна.
К Мартину подошел худощавый мускулистый человек и пригласил его и Джима, которого уже отпустил толстяк, в соседнюю комнату.
Это была очень маленькая и очень странная каморка со стенами, обитыми чем-то похожим на влажные матрацы из брезента. В центре ее стояли два алюминиевых кресла с тонкими резиновыми трубками, идущими к потолку. Тяжелая, влажная духота переполняла комнату.
- С-садитесь. С-слушайте в-внимательно, - сильно заикаясь, сказал худощавый человек. - Вы долж-жны будете сыграть в одну увлекательную игру. Один из в-вас назовет цифру "один", другой "два", потом первый - их с-сумму, "три". Второй - сумму двух последних чисел - "пять". Первый - снова сумму двух последних - три плюс пять - "в-восемь". Второй - снова сумму - пять и восемь - "тринадцать"… и так далее… Все время сумму…
Джим неуважительно хрюкнул: что за чушь? Они сели в кресла, худощавый движением фокусника пришлепнул им к груди и запястьям гибкие трубки с присосками и сказал:
- Будьте внимательнее. Сосредоточивайтесь, н-не забывайте предыдущие числа. Мне б-будет слышно в-все…
И вышел через боковую дверь.
Через мгновенье сверху на Мартина и Джима хлынул ослепительный, палящий свет юпитеров. Сразу стало жарко.
- Нашли кинозвезд, - опять не удержался Джим, но его прервал резкий голос:
- Н-не отвлекайтесь!.. Начинайте считать!..
- Один, - сказал Мартин, чувствуя, как тело его покрывается потом.
- Два, - угрюмо буркнул Джим.
- Три…
- Пять…
- Восемь…
- Тринадцать…
- Двадцать один…
- Тридцать четыре…
Дышать становилось труднее и труднее. Немилосердно жгли юпитеры. Во рту у Мартина стало сухо, но он решил держаться до конца. По крайней мере, пока не потеряет сознание.