- То есть никак никак. Последний раз я его видел, когда он пытался добраться до своей принцессы.
- Ну, после этого я его вынесла из заколдованного леса живого, хотя и не совсем здорового - никогда бы не подумала, что он зайдет так далеко. Очень настойчивый молодой человек, этот Орландо.
- Из леса? Как он там оказался? Они же с Иваном залезли на самый верхний балкон самой высокой башни. Что он делал в лесу-то?
- С Иваном? Балкон? Башня? Юноша, что вы говорите - какой Иван, какой балкон - это было вчера - у меня не склероз еще - и он был один и полез в заколдованный лес, чтобы попасть в замок, а не наоборот!
- Бабушка…
- Тетушка, с вашего позволения, молодой человек.
- Да, тетушка. Я помню. Ну, так вот, бабушка. Не далее, как вчера мы нашли его в лесу. В простом. И не далее, как сегодня утром они с Иваном-царевичем с ковра-самолета спустились на балкон спальни принцессы. Вернулся один Иван, который с тех пор не может проснуться. Орланду я больше не видел. И если вы к этому…
- Он был внутри?! - подпрыгнула тетушка Баунти как ужаленная. - Скорее в дом!
Быстрей! Если еще не поздно!!!
Иванушке снилось, что пахло ванилью и корицей. Что лежал он на матрасе из бисквита с прослойкой из вишневого варенья и укрывался огромными блинами, а над головой его, под низким потолком из горчичных сухарей, висела большая груша, которую почему-то нельзя было скушать, а вокруг нее вились изюмрудные козявки. Над ним то и дело склонялась старушка из черного и белого шоколада с апельсиновой начинкой и поила и обрызгивала его чем-то, что по вкусу и запаху напоминало Ивану глубокое детство, осеннюю ярмарку и заморских гостей с их сладкими улыбками, речами и яствами, название каждого из которых - сказка странствий… При этом шоколадная бабушка приговаривала шепотом, делая певучее ударение на каждом загадочном слове: "Кориндер! Фенугрик! Турмерик! Кумин! Блепепер! Репепер! Бейлиз! Целери! Нутмег! Кловес! Онион! Гингери!.." А потом еще раз… и еще… и еще… и еще… И вот уже царевич невольно повторяет за ней: "Целери! Нутмег! Кловес! Онион! Гингери!.."
А вот и без Серого тут не обошлось… Интересно, а он в этом сне из чего сделан? Судя по цвету лица - наверное, из халвы… Он как-то непонятно смотрит на Иванушку и сосредоточенно повторяет за смешной старушкой: Гингери… Кориндер…Фенугрек… Финугрик… Фингурик…
Ну, вот… Всю песню сбил…
- Фенугрик, - нетерпеливо подсказывает ему Иван. - Турмерик.
И тут отрок Сергй окончательно испортил песню.
- ПРОСНУЛСЯ!!! - взревел он как медведь, проглотивший вместе с медом пчелу. - ОН ПРОСНУЛСЯ!!!
- Ну естественно, так орать - мертвый проснется, - недовольно, сонным еще голосом пробурчал царевич, все же стараясь поймать невесомую паутинку ускользающего волшебного сновидения.
Взгляд Серого стал странным:
- Не проснется.
- Это троп такой. Фигура речи, - поспешил пояснить Иван, ругая себя, что забыл о том, что стилистические приемы для отрока Сергия - территория нетоптаная.
- Фигура у нас тут одна, Иван-царевич. И это - ты, - Волк заботливо поправил под спиной царевича подушку, пахнущую малиновым желе. - Садись, давай, да речь сказывай - что у вас там с Орландой в этом замке случилось. Нашли вы эту… как ее… Ну, принцессу, то есть, как ее там…
- Оливию, - подсказала тетушка Баунти.
- Оливию… - повторил, как завороженый, Иван, и только теперь понял, что по-настоящему проснулся.
- Оливию…
- Да, Оливию, Оливию! Так нашли, или нет? Что там произошло-то? Где Орландо? Где принцесса? Сказывай, не тяни!
- Нашли мы ее быстро, - озадаченно пожал плечами Иван. - Но что произошло дальше - я не понял… Принцесса Оливия лежала в большом зале на помосте, в руках ее было зажато то самое веретено, которым она укололась, то есть, мне так кажется, что это должно быть оно, а вокруг ее ложа, на коврах, спали король, королева, придворные и стража… Все так, как я себе и представлял. Увидев свою возлюбленную, Орландо обрадовался до безумия…
"То есть, остался равнодушным," - проворчал Волк.
- …и, вихрем взлетев на помост, преклонил перед ней колени. Как он был счастлив в эту минуту!.. На вершине блаженства! Он долго шептал ей нежные слова, робко взяв принцессу за руку, а потом трепетно склонился над ней, и их уста соприкоснулись.
"Поэт!" - грязно выругался Серый.
- Но что произошло потом, осталось для меня загадкой, и даже сейчас тщусь я понять скудным разумом значение сцены, предо мной развернувшейся, - Иван нервно отхлебнул какао со сгущенкой из любезно подсунутой ему под руку заботливой тетушкой Баунти кружки. - Как только Орландо поцеловал принцессу Оливию, она очнулась ото сна, обняла его, но, открыв глаза и увидев его лицо, изо всей силы оттолкнула его от себя, как если бы это был прокаженный, или призрак.
"Прокаженный призрак," - пробурчал себе под нос Волк.
Иван проигнорировал предложенную поправку.
- "Ты когда-нибудь оставишь меня в покое?!" - гневно воскликнула она и, схватив с покрывала своего то самое веретено, ткнула им себе в палец. Орландо рухнул, как подкошенный, на пол, среди зашевелившихся было крисанцев, и зарыдал, как ребенок. Я же почувствовал, как у меня все поплыло перед глазами, как веки мои стали тяжелеть с каждой секундой, и я почувствовал недоброе и бросился обратно в башню, к тому балкону, где ждал меня ты, Сергий, только не помню - дошел я, или нет… И вот я здесь… Если, конечно, все еще не сплю, и это все мне не снится - отщипнул он кусочек матраса, положил в рот и стал задумчиво жевать, запивая какао.
- А вот этого я предвидеть не могла, - вздохнула тетушка Баунти.
- ??????!!!!!!! - в один голос воскликнули друзья. - !!!!!!!!??????
- Да, молодые люди. Именно ваше вмешательство с наиблагимейшими намерениями - я не сомневаюсь в этом ни секунды - все испортило, и теперь Орландо обречен. Если бы вы не помогли ему пробраться в заколдованный замок, тяготеющее на нем проклятие рассеялось бы вскоре, и он мог бы стать прекрасным монархом, жениться со всеми вытекающими отсюда последствиями и жить долго и счастливо, не вспоминая об Оливии никогда. Теперь же…
- Проклятие? На нем? А разве злая ведьма прокляла не принцессу Оливию? - перестал жевать Иванушка.
- Злая ведьма?.. Принцессу?.. Молодые люди, вы хоть знаете, ЧТО случилось семнадцать лет назад во время того злополучного праздника? Я имею ввиду, на самом деле. Хотя, откуда же… Вы же узнали эту историю от бедняги Орландо…
Серый, полный вдруг дурных предчувствий, искоса скользнул взглядом по лицу царевича и тяжело вздохнул. Кажется, худшие из его предположений собирались оправдаться. Но попробовать стоило.
Улыбаясь изо всех сил, как камикадзе в последнем пике, он поднялся, поклонился фее и одернул свой мюхенвальдский камзол.
- Ну, спасибо за помощь, бабушка, но, кажется, мы у вас засиделись. Пора, как говорится, и честь знать. Спасибо, значит, этому…
- Сергий, подожди, - в голосе Иванушки звучала непоколебимая решимость. - Тетушка Баунти, что же все-таки случилось тогда в замке семнадцать лет назад? И неужели мы совсем ничем не можем помочь Орландо и Оливии? Вы же фея! Не может быть, чтобы все было потеряно! Сергий, посиди еще немножко, пожалуйста. Не так уж мы и спешим.
Страшное случилось. Камикадзе врезался в землю, не успев сказать последнего "банзай". Конечно, можно было спорить. Можно было возразить, что все уже давно, еще до него, было потеряно, что он, отрок Сергий, уже достаточно насиделся, и что мы спешим именно ТАК, но зачем?.. Этот ненормальный царевич уже вбил себе в голову, что здесь и сейчас родилась та самая ситуация, которая нуждается именно в его неотложной помощи, и переубедить его, скорее всего, не смог бы даже королевич Елисей, явись он специально сюда с этой целью каким-нибудь магическим образом. И вот уже в который раз Серый убеждался, что его друг - абсолютно невозможный человек. И если бы он не был его другом, он бы его когда-нибудь убил, наверное. Может, даже сейчас. И что только он рядом с этим авантюристом все еще делает?..
- …как я уже упомянула, погода в тот вечер была по-настоящему ненастная - дождь лил, как из ведра, ветер ломал ветки деревьев, а гром гремел, ну буквально не переставая. Так что с незнакомки вода стекала не то, что ручьями - водопадами. Но добрые король и королева приказали выдать ей новое платье, она обсохла и согрелась у камина и подкрепилась, перестала дрожать, и как раз, тогда, когда крестные матери стали преподносить новорожденной дары, выяснилось, что она все-таки не немая. Когда оставалось сказать свое пожелание только мне, она подошла к колыбельке и промолвила, и зловещий грозовой раскат подчеркнул ее слова:
- Когда тебе исполнится шестнадцать лет, в тебя влюбится самый прекрасный принц в округе!
Увы, только тогда мы обратили на нее внимание по-настоящему. Ей самой было едва ли больше этих шестнадцати лет - и она была феей. Да-да, молодые люди, феи тоже бывают молодыми, и даже маленькими, и не надо на меня так смотреть, хотя, честно-то говоря, в свои шестьсот сорок я уж сама стала об этом забывать, - и тетушка Баунти смущенно хихикнула.
- А вам больше трехсот пятидесяти не дашь, - подоспел с комплиментом Волк.
- Но пока я не вижу ничего плохого, и даже эта пришелица оказалась совсем не злой колдуньей, как говорил Орландо, а такой же доброй феей, как и вы, - в недоумении взглянул на волшебницу царевич. - Как же случилось, что все закончилось вот так - столетним сном и колючками?
Фея откинулась на спинку вафельного кресла и улыбнулась - снисходительно и грустно: