- Мои покупатели - портные - угрожают мне судом и разрывом контрактов! - отчаянно возопил Иоганнес. - Мало того, что из-за этой дурацкой войны фасоны и так меняются чуть ли не раз в месяц - они еще и получают претензии от своих клиентов, что вещи, сшитые из тканей, окрашенных этим дармоедом, то быстро рвутся, то пачкают владельцев краской, то линяют уже после второй стирки и их приходится отдавать прислуге! - обреченно взмахнул руками несчастный купец, позабыв при этом выпустить из огромного мохнатого кулака Санчеса. - Они требуют от меня возмещения убытков, а я всего лишь хочу получить свои деньги за последнюю партию с этого позорища славного ремесла красильщиков!
- Хм, видите ли, многоуважаемый господин Иоганнес, - зацепившись большими пальцами за проймы жилета, мягко проговорил Сергий. - Ваше сообщение о том, что вещи линяют после второй стирки меня чрезвычайно обрадовало.
Изумление, отразившееся на лице купца, по экспрессии могло соперничать только с выражением физиономии Санчеса.
- Дело в том, что я являюсь представителем Ярославского товарищества, и привез в этот раз господину Санчесу новую партию особых химикатов. Он поведал нам о существующей проблеме сбыта, и мы, получив от его мастерской хорошую предоплату, разработали этой проблеме решение.
Кулак Иоганнеса разжался, и господин Санчес в изнеможении брякнулся на пол.
- Какое решение? - недоверчиво склонил голову купец.
- Простое, как все гениальное. Поскольку вещи после второй стирки становятся непригодными для носки, их владельцам ничего не остается, как идти к портному и заказывать новые. А те их к этому времени будут ждать с новыми фасонами, и таким образом, если все красильни города будут использовать нашу находку…
На купца снизошло озарение.
- Батюшки! Так ведь это же - золотое дно!!! - выпучив глаза, выдохнул он.
На разбойника снизошло озарение тоже.
- Вот именно, золотое, и, поскольку наш опыт прошел успешно и послужит решением такой крупной проблемы, я предлагаю возместить нашему хозяину часть стоимости технологии в золото-валютном эквиваленте.
Иоганнес безоговорочно отвязал от пояса кошелек и вложил его в несопротивляющуюся руку ошарашенного красильщика, откуда его очень быстро извлекла и спрятала подальше другая ловкая рука, пальцы которой мимоходом успели сложиться в выразительную фигу.
С поклонами и заверениями в вечной дружбе и сотрудничестве купца выпроводили.
- Сергий! Как ты сейчас говорил!!! - только и сумел вымолвить Иванушка, все переговоры простоявший с неприлично открытым ртом. - Когда ты успел научиться так?!..
Серый в кои-то веки выглядел растерянным.
- Ты знаешь, царевич, это очень долго надо объяснять, но, короче говоря, как сказала Ярославна, это - что-то вроде магии, хоть и не магия в чистом виде. Когда я говорю - именно говорю - с каким-нибудь человеком, я могу улавливать… как бы это сказать… - он замялся, - ну, вроде очертаний его мыслей, или отпечаток разума… Я его чувствую, я на него настраиваюсь, или подстраиваюсь под него… Короче, это все довольно сложно растолковать… Тем более, что я и сам не совсем понимаю, что это и как происходит… Или, точнее, совсем не понимаю.
- Н-ну, я вижу… В общем…
- Короче, если захочу, я могу говорить с любым человеком на одном с ним языке. В переносном смысле, конечно. Как только разговор прерван - если я не знал таких слов до этого - я могу вспомнить лишь общую мысль беседы. И все. Такой вот чудной дар… - смущенно улыбнулся Волк. - Теперь ты знаешь мой маленький секрет… Вот.
- А…
- Нет, мысли я читать не умею.
- Ну, Сергий… - обалдело покачал головой царевич. - С тобой век живи - век учись… Дураком и помрешь.
* * *
Вернувшись из дворца, они снова оставили лошадей на соседнем постоялом дворе и пошли по городу, куда глаза глядят. Говорить ни тому, ни другому не хотелось. Шарлемань со скрипом согласился дать отсрочку максимум на неделю, и откуда через неделю они возьмут еще мешок золота, его не волновало. "Красная девица сидит в темнице, сама не ест, и другим не дает," - сказал он им на прощание загадочную фразу, и обедать не пригласил. "Без труда ворон ворону глаз не выклюет," - сообщил ему в ответ Иванушка, вдруг проникнувшись духом беседы, и они откланялись.
И сейчас они мерно шагали по булыжной мостовой Мюхенвальда, и подкованные каблуки обреченно выбивали один из шедевров покойного Гарри:
Мой взгляд
- цок, цок, цок, цок.
Скользит вперед и назад
- цок, цок, цок, цок.
Передо мной Мюхенвальд, и я ша-га-ю-у
Вдоль по Главному проспекту
Как по паркету.
Я и-ду-у, а денег нету,
Ну нету, и не надо, и я следуя взгляду
Иду
- цок, цок, цок, цок…
Таким печальным Серый не видел царевича со дня их знакомства. Чудеса и красоты незнакомого города не трогали его боле - мимо проплывали широкие площади с вычурными фонтанами, высоченные дома с лепными фронтонами, колоннами и башенками, золоченые кареты, праздношатающаяся толпа в нарядах, по сравнению с которыми меркли тесты Роршаха, а он шел, низко опустив голову на кружевную лимонную грудь своего камзола, ссутулившись и глубоко засунув руки в карманы фиолетово-розовых штанов неописуемого фасона.
Дома, в Лукоморье, человек в таких штанах собирал бы на ярмарках полные балаганы. Здесь они притягивали восхищенные взоры половины прохожих. Вторая половина завидовала, не подавая вида - это было видно по их лицам. У самого Волка были такие же, только малиновые, в мелкую зеленую клеточку, и выбросить их ему не позволяла только сумма, уплаченная за них хозяину лавки мод. Но все равно - даже если продать их, и полностью их придворные костюмы, и даже лошадей - мешок не наберется. Далеко. Конечно, всегда можно попозже вечером завернуть в пару приличных домов, и вежливо попросить хозяев одолжить им с полмешка денег, а если их дома не окажется, так им же проще, но Иван… Да в конце концов, что она, ему нужна, что ли, эта ворона крашеная, пусть у царевича про то голова болит, если он такой… приц… принпи… прицни… приципни… правильный. Он, Серый, и так уже сделал немало, и если бы не ротозейство друга, они бы уже были на пути к дому… Как говорится, в гостях хорошо, даже если у них тут жар-птицы всякие, дома в три этажа, телеги с крышами и… "И бананы в шоколаде," - вдруг ненавязчиво вклинился во внутренний монолог желудок, намекая, что, как сказал бы Шарлемань, голод не тетка, не вырубишь топором, и вообще мы со вчерашнего дня еще не жрамши…
Это свое соображение князь Ярославский высказал вслух.
- И правда, - рассеяно отозвался Иванушка и снова умолк.
- Естественно, правда, - буркнул Серый, окидывая голодным взором улицу. - Вон там, впереди, какая-то забегаловка. Пойдем, отравимся.
- Пойдем, - откуда-то из прострации донесся голос царевича. - Только я ничего не хочу, а ты поешь…
- Посмотрим, - пообещал Волк и, подцепив Иванушку под несопротивляющуюся руку, зарулил в двери трактира. Заходя, он машинально поднял голову и прочитал название. "Березка" - гласила обшарпанная деревянная вывеска над входом.
"Гы-гы," - подумал отрок.
Внутреннее содержание полностью соответствовало названию. На стенах висели балалайки, лапти, мягковские подносы и оренбрукские платки. Полки бара украшали разнокалиберные бутылки с любовно выведенной корявой надписью "Hte Votka". Стойку оккупировал промышленных размеров самовар, взятый в окружение матрешками. В углу стояла чахлая береза в кадушке. На столах красовались скатерти с петухами.
- Блин!!! - выразил свое искреннее изумление Волк.
- С икрой, с грибами, с бужениной? - из-за стойки недоверчиво выглянул мужик. Именно мужик, не бургер, не бюргер, и уж тем более не фон и не сэр, потому что ни один сэр не надел бы косоворотку такого застиранного цвета.
- Чево? - недопонял Иванушка, очнувшись от самосозерцания, самоосознания и самобичевания.
Мужик поник.
- Звиняйте, господа хорошие, я обшибся видать, подумал…
- У тебя есть БЛИНЫ?! - округлил глаза и вытянул шею князь Ярославский.
- Блины… - эхом повторил царевич. - БЛИНЫ!!!
Теперь настал черед трактирщика удивляться.
- Ну не хамбургеры же!
Судя по тому отвращению, с которым он произнес название любимого блюда вондерландцев, ожидать тут чизбургеров, кукурузных хлопьев и грейпфрутового сока тоже не приходилось.
И слава Богу!
- Браток, ты не наш ли часом будешь, не из Лукоморья ли?
- А вы… Батюшки-светы… Земляки! Наши! Наши пришли!!! Груша, мечи все на стол - наши в городе!
- А пироги…
- Есть!
- А пельмени…
- Есть!
- А окрошка…
- Есть!
- А…
- Все, все есть, родные вы мои! Дождался, наконец-то!!! Груня, шевелись давай, клуша вондерландская! К столу милости прошу, гости дорогие!
В зал вплыла с подносом, прогибавшимся от шедевров лукоморской кухни необъятная, как Родина, Груша, хотя ее наряд и внешность наводили на подозрение, уж не Гретхен ли она на самом деле.
Пока Иванушка и Сергий сметали со стола грушину стряпню, хозяин - его звали Ерминок - поведал свою немудрящую историю.