Потом пустить танки и броники, в которых будут только водители и артиллеристы.
И уж если это не поможет, по прорвавшимся колдунам начнут работать пулеметы и автоматы в руках солдат, засевших в окопах и редутах, под защитой чародеев и шаманов.
Вот их надо будет беречь как зеницу ока. Он, несмотря на упорные просьбы полковника Петренко, отказался послать с бронетехникой даже десяток волшебников, ограничившись амулетами и прочей пассивной защитой. (Видимо, после битвы кузнецы этой части мира будут надолго обеспечены качественной сталью.)
Исключение сделал лишь для особого подразделения Макеева. Но на то оно и особое, чтобы подпадать под изъятие из правил.
Будь больше времени, с тоской думал генерал, он через голову Мезенцева связался бы с Большой землей и как угодно, хоть на коленях, но выжилил бы две-три сотни "крокодилов" и Су-7. И долбил бы по проклятым магам до тех пор, пока те бы не разбежались… Или, что тоже возможно, пока не кончились бы самолеты и "вертушки".
Но скорее всего, ему бы никто ничего не дал, кто там поверит, что что-то может быть сильнее лучшей в мире советской военной техники?
Нужно пожить здесь и повоевать, хотя бы столько, сколько воюет он, чтобы понять…
Да и поздно уже что-то просить.
Великая Степь. В семистах двадцати километрах к северо-востоку от Октябрьска
Мысль наведаться с очередным визитом дружбы в лагерь союзников пришла в голову конечно же замполиту Лыкову. А кому же еще? Отчаянная голова, рубаха-парень. Вон в Сарнагаре не побоялся в одиночку в Лабиринт сунуться. Правда, после этого стал будто чуток ушибленным, но на службе это не сказывалось. Если же часто задумывается человек, глядя на звездное небо или на пылающий костер, так это его личное дело. Мечтать уставом не запрещено.
Когда молодой офицер подошел к комроты с предложением отлучиться ненадолго к степнякам, Макеев, почесав в затылке, пожал плечами:
- А оно нам надо? Уже разок ходили, отметились для порядка…
- Лишним не будет, Александр Петрович. Надо же наводить мосты с союзничками. Как-никак вместе сражаться придется.
- С союзниками или с союзницами? - хитро прищурился майор, намекая на то, что в лагерях степняков было немало представительниц прекрасного пола.
Кочевницы-амазонки в военном отношении мало уступали мужчинам, а порой и превосходили их, беря не грубой силой, а гибкостью и ловкостью. Пару раз Макееву доводилось видеть, как в традиционных для степняков поединках женщины порой выходили против мужчин, и не всегда можно было с уверенностью сказать, кто выйдет победителем.
- Не один ли хрен?
- Ну-ну… - погрозил пальцем комроты. - Что-то ты зачастил к соседям, а?
В общем, оставив хозяйство на мающегося зубами Анохина, Макеев с десятком своих орлов отправился в гости. Отбор кандидатов проводил лично. Кроме зачинщика взял с собой лейтенантов Татарченко и Крайнева, ефрейтора Чуба. Предложил и Артему Серегину совершить променад, но молодожен отказался. Ему и дома неплохо было под боком у горячей и ненасытной до ласк Дарики.
Встретили их приветливо.
Уже через час начался пир. Как и положено, прямо под открытым небом.
Ханские слуги, сняв с вертела целиком зажаренного жеребенка, живенько разделали тушу и принялись обносить гостей и хозяев блюдами с дымящимся ароматным мясом.
Земляне, непривычные к столь экзотической кухне, попробовали было отказаться, однако Мак Арс посоветовал не пренебрегать угощением. Можно смертельно обидеть степняков.
Во избежание скандала Лыков первым впился зубами в предложенный ему кусок. Макеев одобрительно кивнул. Правильно. Подвел однополчан под монастырь, вот пусть первым и расхлебывает заваренную им кашу.
На удивление мясо оказалось довольно сносным. Мягким, приправленным какими-то душистыми травами и пряностями.
Только Чуб никак не мог решиться приступить к трапезе. Его украинская натура не желала смириться с таким надругательством над желудком.
- Что мы, татары дикие? - бурчал себе под нос ефрейтор.
- Ты что-то сказал, Степан? - переспросил сидевший рядом старшина Валеулин, родом из Казани.
- Нет, ничего, - нимало не смущаясь, осклабился Чуб. - Вкуснятина, говорю, редкая. Будто наше родное сало!
При упоминании сала скривился уже татарин. Оно хоть и армия, за столом все же национальные традиции крепко засели в головах.
Хан хлопнул в ладоши, и по его знаку из ближайшего шатра выпорхнули танцовщицы.
И почти сразу взор Лыкова выделил одну из них - ту, что возглавляла шествие. Длинные серебристые волосы необычного оттенка разметались по плечам. Красно-зеленые шаровары так соблазнительно подчеркивали стройные, длинные ноги девушки, ее восхитительно широкие бедра, втянутый живот, переходящий в тонкую талию.
Более совершенной красоты замполит не встречал.
- Понравилась, друг сотник? - нагнулся к нему сосед, грузный, низкорослый бородач лет пятидесяти, в расшитом жемчугом казакине.
- Хороша, - не лукавя, подтвердил Семен Лыков.
- Да уж, - согласился степняк. - Она из Черми-Ха, а там, как говорят, еще чувствуется альфарская кровь. Но наши девушки не хуже. Глянь-ка.
Лыков повернулся в ту сторону, куда указывал кочевник.
У соседнего костра с достоинством восседала юная девушка в шелковых шароварах странного окраса - пятнистого, напоминающего камуфляж, и рубахе в полосочку. Темные волосы, заплетенные в мелкие косички, спускались на плечи, обтянутые зеленым воротником. Узкие сапфировые глаза глядели прямо на Лыкова.
Ему стало не по себе. Девушка смотрела так, словно приценивалась к товару.
Увидев, что и парень глядит на нее, она смутилась. На смуглых щеках выступил сочный румянец.
Она вскочила на ноги и пошла прочь. Лишь один раз повернулась, ловко изогнувшись, будто бы что-то подобрать с земли.
Рубаха на ее груди натянулась, продемонстрировав, что под ней ничего нет, кроме юного, упругого тела.
Жар прилил к лицу старлея. Поперхнувшись слабеньким пивом, подававшимся к мясу, он закашлялся.
- Что, друг сотник, не туда пошло? - участливо хлопнул его по спине бородач.
- Ага, - поспешно подтвердил Семен.
- Я и вижу. - И, склонившись к самому уху молодого человека, горячо прошептал: - И ведь она на тебя глаз положила, парень. Так что держи ухо востро.
Смысла последней реплики Лыков не понял. А зря.
- Ну насмотрелась наконец на своего сотника?
- Нет, не насмотрелась.
- Дура ты, Ильгиз, как я посмотрю.
- Какая уж есть.
- Ты все ж полегче, со старшей сестрой говоришь!
- Хоть бы и с теткой.
- Да разве со старшими так говорят?
- А как еще говорить? На том же языке, что и со всеми. Не по-герийски ж?
- Вот скажу отцу, так он тебя отхлещет ремешком-то! Не посмотрит, что меч носишь.
- Отец, может, и не похвалит, да хлестать не будет.
- Что-то ты, сестренка, больно смела, - поджала губы старшая. - Ведешь себя как баба откупоренная, а не как девица. А может, - вдруг нахмурилась она, - уже успела? Признавайся, потратила девичью честь уже?
- А хоть бы и потратила, кому какое дело?! - вдруг вспыхнула Ильгиз. - Не в Игриссе, хвала Священной Луне, живем.
- Много ты про Игрисс знаешь, - бросила Серни. - А насчет сотника, так имей в виду: он солдат, человек подневольный. Уйдет, а ты с пузом останешься…
Ночевать остались здесь же, у степняков. Не идти ведь среди ночи назад. Оно хоть и всего пару километров, да ноги после славной пирушки не несут. Ничего, пару часиков отлучки роли не играют. Особенно если с ними сам комроты, а продолжение марша намечено на послезавтра.
Только-только Семен примерился улечься в постель, которую тут заменяла груда шкур, брошенных прямо на голую землю, как к нему в шатер явилась гостья. Замполит было решил, что кому-то из местных дам захотелось узнать, как ниже пояса устроены люди из чужого мира, но ошибся.
Девице было лет за двадцать, браслет на ее запястье говорил, что она уже замужем, а белый пояс с двумя висюльками - о наличии потомства.
- Ты сотник Сем Ен? - спросила она.
- Да, это я, - ответил Лыков с долей удивления. - А зачем я тебе нужен, бихе?
- Ты хорошо знаешь наш язык, - одобрительно кивнула гостья. - Я Серни Быстрая, жена пятибунчужного хана Едея Копье, главы этого стойбища. Моя младшая сестра Ильгиз хочет с тобой поговорить.
- Ильгиз? - нахмурил брови Лыков.
Имя ему ничего не говорило.
- Та зеленоглазая девушка, с которой вы познакомились на пиру, - пояснила женщина. - Она хочет порасспросить тебя о земле, откуда ты прибыл.
- Чего ж она сама не пришла? - в простоте душевной поинтересовался молодой человек.
- У нас не принято незамужней девушке ходить в гости к одинокому мужчине, к тому же ночью.
- Вот именно, - буркнул Лыков. - Приспичило ей на ночь глядя. До утра потерпеть не может?
- Утром вы уедете.
- Эй, уважаемая, а меня потом твоя родня не порежет на шашлык? - с неожиданной резкостью бросил старлей.
- Возможно, у тебя дома такое и может быть, а у нас не принято за разговор с девушкой убивать и резать, - парировала Серни. - Если, конечно, разговор вежливый и девушка не обижена. Так что? Или сказать сестре, что храбрый сотник испугался?
- Я иду, - отозвался Лыков, чувствуя, что вот-вот покраснеет. - И извини, бихе, если что-то не так сказал.
- Я не в обиде, сотник, в Сарнагарасахале нас вообще считали людоедами.
- Если позволишь, я оденусь, - с неловкостью в голосе молвил парень.
Серни Быстрая, хихикнув, отвернулась.