Пройдя через спящее стойбище, они очутились у просторной белой юрты, расписанной золотыми полумесяцами и звездами.
- Он здесь, Ильгиз, - откинув полог, негромко сказала ханская жена и, дождавшись ответа, пропустила замполита вперед.
Сама она, как видно, присоединяться к предстоящей беседе не собиралась.
- А ты как же? - заподозрил неладное Лыков.
- Я здесь покараулю. Чтоб вашему разговору никто не помешал.
И довольно ощутимо толкнула молодого человека рукой в спину, так что он, едва не споткнувшись о лежавшую у порога груду шкур, ввалился внутрь юрты.
В нос ему сразу ударила волна дурманящих курений. Даже голова закружилась с непривычки.
Помещение освещалось двумя шипящими смолой факелами. В их неровном свете появилась стройная девичья фигура. Длинные волосы, собранные во множество косичек, были перехвачены на лбу повязкой с вышитыми золотом символами.
- Приветствую тебя, сотник, - послышался немного резкий для девушки голос. - Я Ильгиз.
- Ты хотела видеть меня?
- Да, - подтвердила она кивком, отчего косички смешно запрыгали по ее плечам. - Садись.
Лыков плюхнулся все на те же шкуры, отметив, что здесь они, не в пример тем, что были в его шатре, отменного качества. Мягкие и пушистые.
- О чем ты желаешь узнать? - чувствуя некую напряженность, решил сразу перейти к делу Семен.
- Успеем еще наговориться, - улыбнулась зеленоглазка. - До рассвета ой как далеко. Осенние ночи в Степи длинные. И холодные…
Ее слова явно имели какой-то подтекст, но старлей не хотел разгадывать загадки. Если точно, то ему хотелось сейчас одного - завалиться в свою постель и спать. Но уронить в глазах коренного населения престиж советского офицера он тоже не мог. Следовало быть вежливым с хозяевами.
- Угощайся, - подала ему Ильгиз золотой кубок, щедро усыпанный самоцветами.
Второй такой же она взяла себе.
- Что это? - принюхался молодой человек.
Пахло очень приятно. И на вид совсем не походило на то пойло, которым их потчевали за ужином.
- Вино. Из самой Шривиджайи.
Она произнесла это с таким видом, будто напиток доставили с Луны или еще откуда подальше. Положим, о далекой и загадочной стране волшебников Лыков краем уха слышал. Но тот пиетет, который испытывали к ней жители Аргуэрлайла, землянину был непонятен. Ладно, потом разберемся.
Семен пригубил вино.
Ничего подобного пробовать замполиту доселе не приходилось.
- Ух ты! - даже облизнулся парень.
- Так ты лакомка! - отчего-то восхитилась Ильгиз. - Это хорошо! Еще налить?
- Не откажусь! - протянул руку с бокалом Семен.
И вдруг почувствовал, что у него закружилась голова. Удивленно посмотрел на туземку.
Та все так же улыбалась, влажно поблескивая изумрудными глазами.
- Ведь-ма… - прохрипел старлей, хватаясь руками за горло.
Тьма накрыла его своими крылами.
Очнулся Семен от громкой брани командира.
- А ну вставай, сукин сын! - орал, брызжа слюной, Макеев. - Извращенец! Под трибунал пойдешь за растление малолетних!
Замполит непонимающе хлопал глазами.
Где это он?
Вроде бы в какой-то юрте.
С чего бы?
И чего от него хотят Макеев и этот тип в халате и лисьей шапке?
А еще эта девушка. Отчего-то обнаженная и притом с кривой саблей в руке.
Вроде бы он ее знает?
- Я младшая дочь тана Гаэрила Железного Дуба и сестра жены хана Едея Копье, Ильгиз Алая Стрела! - заявила девушка, не обращая внимания на свою наготу. - Вы ворвались ко мне в жилище не спросясь, и только уважение, которое я питаю к хану и своему жениху, удерживает меня от того, чтобы снести вам головы!
Жениху? Это она о ком?
И тут Лыков обнаружил, что тоже вызывающе гол. Притом грудь и живот его носят следы бурно проведенной ночи.
Мама родная!
Так это что получается? Он и есть жених?!
- Ладно, одевайся, герой-любовник, - махнул рукой майор, видя, что у "потерпевшей стороны" претензий вроде бы нет.
Напротив, хан, его жена (получается, сестра этой бой-девицы) и пяток багатуров, прибежавших полюбоваться на такое зрелище, одобрительно посматривали на парочку и цокали языками.
- Молодец! - шлепнул одевшегося парня по плечу Едей. - Пойдем выпьем!
- Нам на службу пора! - отрезал Макеев.
- Какая служба, сардар?! - искренне изумился степной князек. - Тут свадьбу играть надо!
От таких речей старлей едва не схватился за голову.
Свадьба?!
Сходил, называется, в гости.
Припомнились слова толстого бородача: "А ведь она на тебя глаз положила, парень. Так что держи ухо востро". А он тогда не сориентировался, олух царя небесного. Иначе бежал бы отсюда сломя голову, несмотря на темень и ватные от пива ноги.
- Насчет свадьбы - это надо с нашим генералом, то есть арсаардаром, переговорить. Без его позволения ни-ни.
- Ага! - важно кивнул Едей Копье. - Сегодня же и переговорю! Готовьте большой выезд! - крикнул он своим нукерам.
Ильгиз все так же стояла, гордо выпятив обнаженную грудь и нимало не смущаясь от присутствия посторонних. И смотрела, смотрела своими изумрудными ведьмиными глазами как будто бы прямо в душу Лыкова.
Парень вздохнул.
Хороша, бесовка!
Неужели он и впрямь с ней резвился тут целую ночь? Ничегошеньки не помнит. А жаль!..
- Чего тебя на малолеток потянуло? - поинтересовался майор на обратном пути. - Осрамил честь офицера, понимаешь.
Сказал и вспомнил вполне зрелую фигурку местной принцессы. А заодно и саблю в ее не по-девичьи крепкой руке. И надо сказать, то, что всего пару минут назад его шея была на расстоянии лишь одного взмаха от великолепного синего клинка, не вызывало в нем положительных эмоций. Да и вся эта ситуация, черт ее побери.
- Теперь жениться придется, брат ситный, - вздохнул Макеев жалостливо. - Дело-то международным скандалом попахивает. А оно нам надо в преддверии военной операции?
- Да уж, - потупился Семен.
- А с чего вы взяли, что он осрамил честь советского офицера? - вдруг осклабился Татарченко. - Судя по всему, этой ночью он как раз ее поддержал. А, старлей?
Чуб, прикрыв рот, захихикал. Валеулин дал ему подзатыльник, и ефрейтор заткнулся. Ишь чего удумал, смеяться над командиром.
- Пусть начальство решает, - махнул рукой комроты, не сомневаясь в резолюции Тихомирова.
Быть, быть замполиту женатым.
И еще подумал, что главой новой молодой семьи будет вовсе не его подчиненный.
А сам виновник переполоха вновь и вновь вспоминал изумрудные глаза и белые полушария грудей Ильгиз…
Империя Эуденоскаррианд. Горный массив Ауэллоа
Алексей и его проводник стояли возле воздвигнутой на покрытом елью и пихтой горном склоне небольшой квадратной башни. Немного выше их лес резко обрывался. Дальше были только голые отвесные скалы, увенчанные иззубренным гребнем и вздымающиеся ввысь, подобно каким-то невероятно огромным крепостным стенам.
Перед путниками простиралась уходящая на юг прекрасная долина. Многоцветный ковер буйного летнего разнотравья обрамлял островки леса. Множество серебристых лент-ручейков сверкало на солнце под ногами, а небольшое озерко поодаль казалось зеркалом из чистого сапфира.
Но Костюку было не до того, чтобы любоваться красотами природы. Впервые он понял, что означает многократно слышанное - потерять дар речи от изумления.
Капитан и в самом деле не мог вымолвить ни слова - язык его словно прилип к гортани.
Все еще не веря до конца, он отвел глаза, постоял, глядя вверх, на высившиеся в жгучей синеве летнего неба острые скалы, на долину, и вновь посмотрел на то, что так поразило воображение. Убедился, что зрение не обманывает его.
Перед ним, на противоположном горном склоне, возносилась ввысь гигантская черная пирамида, способная поспорить высотой с любым небоскребом. Подобно неестественно громадному пьедесталу, вставала она над долиной. И хотя основание ее покоилось среди казавшихся маленькими рядом с ней утесов, много ниже места, где стояли они с Найарони, чтобы увидеть ее вершину, приходилось запрокидывать голову.
Разведчик потрясенно посмотрел на Найарони.
Глаза того были устремлены вовсе не на удивительное сооружение. Взор его был прикован к притулившимся у фундамента пирамиды нескольким бревенчатым домикам. Даже отсюда было видно, что люди давно уже покинули их.
Окаменевшее лицо проводника было исполнено старой, но почти непереносимой боли, на ресницах дрожали слезы. Старик медленно повернулся к спутнику. Указав на поваленное дерево, он тихо произнес:
- Садись, сейчас ты все узнаешь. Итак, слушай меня… Когда-то очень давно, множество тысячелетий назад, там, где сейчас лед, вечный снег и замерзшее море, была огромная цветущая земля. Землю эту населял многочисленный народ. Как называлась эта страна и как называли себя жившие в ней люди, я не открою тебе, да это и не имеет уже значения…
Алексей с удивлением вслушивался в правильную речь. Куда подевалось балаганное простонародное наречие, которым щеголял Найарони в своих прибаутках и сказках? Словно и не было того балагура-шуткаря.