Через неделю "Фея-кофея" открылась. Джордж был вне себя от счастья: он не просто руководил, он был везде одновременно, а ещё находил время на то, чтобы постоять за барной стойкой и приготовить посетителям что-нибудь особенное.
Однажды, разобравшись с основными делами, он самозабвенно колдовал над туркой: нужно было приготовить сладчайший, но не приторный нектар для грустной барышни, - как вдруг раздался резкий и неприятный голос:
- Ну, понятно. Кофе двадцати родов, и одно заветренное пирожное на закуску. Куда ты меня притащила?
- Мама, давай уйдём, если тебе здесь не нравится.
- Мне здесь нравится. Но мне не нравится, как тут кормят. Ты посмотри на этот доисторический бутерброд! А этот артефакт эпохи палеолита как бы салат у них, понимаешь?
- Мама, пожалуйста!
- Можете приготовить лучше? - не глядя на посетительницу, поинтересовался Джордж, осторожно передавая грустной барышне чашу горячего пряного напитка.
- Конечно, могу, иначе бы я помалкивала!
- Мама, прекрати, или я уйду.
Джордж взглянул на мать и дочь. Они, видимо, решили поговорить в спокойной обстановке. Сюда часто приходят именно за этим: люди ведь чувствуют, что на территории, принадлежащей Хозяину Места, они находятся под его защитой.
- А не могли бы вы, например, с завтрашнего дня выйти на работу и готовить так, как вы умеете? - из озорства поинтересовался Джордж.
Не то, чтобы он хотел разозлить эту дамочку. Конечно, было бы забавно посмотреть, как она подпрыгнет до потолка, а потом прочитает ему гневную отповедь. Но дамочка прыгать не стала и гневаться тоже не соизволила, а вместо этого проговорила с сожалением:
- Если бы ты, мальчик, решал кадровые вопросы, тебя бы тут не поставили.
- А если именно я решаю такие вопросы - и сам себя сюда поставил? - ухмыльнулся Джордж.
Дама окинула его оценивающим взглядом:
- Вот сомневаюсь я что-то. Но если именно ты их решаешь, то именно я с завтрашнего дня выхожу на работу поваром. Хоть забесплатно.
- Мама, он же тебя сейчас на слове поймает! - воскликнула дочка.
Джордж пригляделся: кажется, он уже видел эту девушку раньше. Маша Белогорская (эта встреча случилось задолго до того, как она уехала в Париж) перехватила его взгляд и закатила глаза, давая понять, что теперь он от её матушки так просто не отделается. Бывшего владельца ресторана "Квартира Самурая", одноклассника прекрасного вампира Дмитрия Олеговича, она конечно же не узнала.
- Вот не думай, что ты умнее матери! Мала ещё! Если он поймает меня на слове - значит он тут в самом деле главный. А если он главный и при этом умеет сносно кофе варить, значит, заведение не совсем пропащее и работать в нём можно, - рассудительно сказала Елена Васильевна.
- А с вами можно работать, или вы всегда на взводе? - поинтересовался Джордж, передавая турку своему напарнику, студенту-художнику, которому так понравилось то, что они сделали, что он решил здесь немного поработать. - Конечно, ловить вас на слове я не буду и возьму на испытательный срок на полную ставку. Но будет жаль, если все ваши понты останутся только понтами.
- Понты-ы? - задохнулась мадам Белогорская. И прочитала Джорджу долгожданную отповедь, на которую он нарывался с самого начала.
С тех пор никто не может похвастаться, что видел в "Фее-кофее" заветренное пирожное или доисторический бутерброд.
Елена Васильевна стала правой рукой Джорджа. Они отлично поладили друг с другом: сын, опасавшийся, что не оправдает надежды родителей, и мать, постоянно придиравшаяся к своей дочери, вплоть до того самого дня, когда та сорвалась и улетела в Париж.
Время от времени ноги сами приводили Джорджа к Мутному Дому, в котором когда-то располагался его (да ладно, его, папин, конечно же) ресторан. Он смущался, шагал в темноту ближайшей подворотни и дворами убегал подальше от этого места. Ему ведь ясно дали понять, что без него здесь всем стало только лучше.
Всем, кроме чудо-кондитера Павла. Тот был фанатом и мастером своего дела и потому загибался от однотипной стряпни при новом хозяине. Но уйти не мог - в других заведениях было всё то же самое, а тут хотя бы платили не хуже, чем при прежней власти. Но по ночам ему снились фантастическая выпечка, неожиданные начинки, сказочная глазурь. Однажды, когда Павел возвращался с работы, к нему подошел Георгий Александрович, бывший хозяин, который как будто бы то ли погиб на пожаре, то ли пропал без вести.
- Привет. Ну, как работается? - спросил Джордж.
Павел хотел отмахнуться от него и сказать "Нормально", но почему-то ответил честно:
- Плохо. Очень мне там плохо.
- А я открыл кофейню. Здесь, неподалёку. Она маленькая, почти семейная. Одна столетняя финская колдунья научила меня варить кофе, и я варю его. Суровая леди Елена командует на кухне. А ты, я помню, делал вкуснейшие сладости. Хочешь к нам? Только платить буду гораздо меньше, чем раньше, уж извини.
- А делать можно всё, что захочу? - недоверчиво спросил Павел.
- Нужно. У нас такая сказочная кондитерская получилась. То ли из-за названия, то ли просто я такой... Странный. Но сладости у нас пока самые обычные, хотя и добротные. А хочется добавить в них немного твоего волшебства.
После того как Павел приступил к работе, в кафе повадились восторженные юные создания. А когда рассказы о "Фее-кофее" вышли за пределы Интернета, к Джорджу в гости наведались бывшие товарищи по партии "Народный покой": Костыль и его ребята. Во время последней встречи товарищ Костыль спас товарища Егория от неминуемой расправы, и его стоило бы поблагодарить уже хотя бы за это.
- Здорово, Горе-Егоре! - гаркнул Костыль.
- Привет. Что-нибудь закажете или просто так посидим? - поинтересовался тот, выбираясь из-за барной стойки.
- А что, защитить-то тебя ни от кого не надо? А то люди всякие бывают, - перешёл прямо к делу Костыль.
- Ну, не знаю. Пока вроде бы никаких проблем не было.
- А могут быть, - со значением сказал Костыль. - Люди-то всякие бывают.
Его ребята покивали: мол, да, бывают такие плохие, скверные люди, которые требуют денег с простодушных владельцев кафе. Но Джордж уже не был тем домашним мальчиком, который в пику папаше записался в партию "Народный покой" и долгое время пополнял её кассу из своего кармана.
- Знаешь, а ведь охранники нам нужны, тут ты прав, - спокойно сказал он, присел за ближайший столик и жестом предложил бывшим товарищам сделать то же самое. - Если посоветуешь кого-нибудь из своих, то обещаю подумать над его кандидатурой.
- Эй, эй, - хрустнул костяшками пальцев Костыль, - меня возьми. Начальником охраны.
- Ты сам не захочешь. У нас заведение маленькое, придётся выполнять массу разных поручений.
Товарищ Костыль внимательно оглядел помещение. На первый взгляд ему здесь понравилось.
- Что это за гопника ты приволок? - в сердцах воскликнула Елена Васильевна, увидев Костыля. - Где только нашёл такого?
- Ша, леди, - решительно заявил тот, - я на испытательном сроке. Поэтому, если будете меня доставать, я сильно обижусь и уйду. Но перед этим буду ещё сильно скандалить.
- Значит, когда испытательный срок закончится, тебя можно будет доставать, я правильно поняла? - потёрла переносицу Елена Васильевна.
- А к тому времени либо я обижусь и уйду, либо вы меня полюбите, - здраво рассудил Костыль.
Стоило трудоустраивать эту разношёрстную компанию, чтобы каждый занимался своим любимым делом, а бедному сиротке, владельцу кафе, вместо благодарности доставалась самая неблагодарная, грязная работа, вроде разгребания снега. Когда Джордж, утопая в жалости к себе, несчастному, подошёл к чёрному ходу, чтобы оценить заносы, Костыль уже приволок из дворницкой две совковые лопаты и вместе с напарником расчищал подъезды.
- И вот надо было меня будить, если вы сами справляетесь? - поинтересовался "бедный сиротка".
- Конечно, надо. Вдруг она не скажет, что это мы, - гордо объявил Костыль. - Героев должны знать в лицо! Там ещё Павел какой-то тортец испёк. Пойди посмотри, пока весь не сожрали.
"Уже в Париже. Устроилась работать в "Макдоналдс"" - вот какую SMS послала Маша Белогорская своим коллегам по Тринадцатой редакции и Елене Васильевне. "Что-то больно близко от дома, почему не в Америке? У нас-то "Макдоналдсов" ведь нет!" - немедленно отреагировала мать. Конечно же она всё приняла на свой счёт: дочка, с детства приученная к здоровой пище, вырвалась из-под контроля и устроилась в самом что ни на есть аду главным ворошильщиком пекла!
Коллеги отреагировали менее бурно: они-то уже знали, куда едет их дорогая Маша. Таким образом, она сообщила, что всё идёт по плану.
Когда Кастор, делано покашливая и озабоченно качая головой, объявил питерским мунгам, что он отправляет одного из них в Париж - впрочем, есть одно "но", - и на некоторое время умолк, каждый придумал тысячу и одно ужасное "но", и только Константин Петрович оказался ближе всех к разгадке. "Неужели придётся работать в филиале транснациональной корпорации?" - пробормотал он. "Можно и так сказать", - ухмыльнулся Кастор.
"Макдоналдс" содержит немало мунговских ячеек по всему миру и взамен получает поддержку, о которой конкуренты даже и не мечтают (потому что у них не настолько развита фантазия, и вообще, они серьёзные люди и в сказки не верят).
- Скажите, а "Кока-кола" - тоже за нас? - спросила Наташа.
- Нет. Они всё больше по шемоборам, - ответил Кастор.
- Но как же так? - удивилась Разведчица. - Ведь "Кока-кола" продаётся в "Макдоналдсе"?
- Ну, продаётся, и что! Есть и более странные союзы. Не отвлекайте меня, пожалуйста, иначе кое-кто поедет в Париж без должной подготовки.