Он сразу же отскочил от нее на середину комнаты. Она усмехнулась, хотела что-то
сказать, но ничего не сказала и подняла обе руки и стала с затылка поправлять прическу.
Он стоял и молчал.
Она вдруг фыркнула, как разозленная кошка, и прошлась по комнате. Посмотрела-
посмотрела, подошла к стулу и, сошвырнув плащ, села верхом.
- Не особенно-то вы умелый, - сказала она сердито. - Друг вашего величества куда
более тонок в обращении.
- Счастливец! - вздохнул Бербедж. Он был серьезно растерян и не знал, что же ему
делать.
Она глядела на него жестко прищуренными, теперь совершенно ясными глазами. Она
сидела, он стоял, и так, снизу вверх, смотреть на него ей было неудобно. Кроме того, она
все-таки хорошо знала, что ей от него нужно, и теперь думала о том, что без шага с ее
стороны у них ничего не получится. Уж слишком робеет.
Тогда она пальцем поманила его к себе. Он подошел и неуверенно посмотрел на нее.
Она вынула тонкий батистовый платок, свернула его в жгутик и, прищурившись, провела
им по его щеке. Щека была чистая, но она все-таки проделала это еще раз. Когда ее рука с
длинными ногтями царапнула его кожу, он слегка вздрогнул. Тут она и вторую руку
положила ему на плечо так, чтобы большой палец прямо касался ямочки на горле. Он
продолжал смотреть на нее дико, но все-таки недоверчиво.
- Ну?! - Она наклонила голову набок. Тогда он решился наконец. Схватил и, сжимая, жестко поцеловал ее в горло.
Она слабо охнула, и тогда он понял, что все неожиданности позади. История идет к
обычному концу.
Словно теряя сознание, она откинула голову, слабо мотая ею так, что губы его
пришлись в ямочку на горле. Тут он почувствовал, что ноги у него подкашиваются,
слабеют, тело ее тяжелеет у него в руках. Схватил и потащил.
"Фрейлина королевы, - быстро и воровато подумалось ему. - И сама ведь пришла.
Комнату сама нашла". И вдруг вспомнил: "А Билл?" Но мысль эта была побочная, очень, очень случайная, и сейчас же с торжеством он подумал другое: "Да, Билл-то и поэт, и
друзья у него все вон какие, и за этой леди он гоняется уже около пяти лет, и стихов
исписал целую тетрадь, а так ничего у него и не вышло. Я же - простой актер, и вот она -
моя". Он бормотал что-то несвязное, мало относящееся к обстоятельствам, но уже
подходил момент, когда и это бормотание было не нужно и должны были говорить только
руки. Тут она гибко развернулась, как пружина, и не легла, а села на кровать и поправила
волосы.
- Сумасшедший! - сказала она совершенно трезвым, ясным голосом. - Разве для этого
я вас звала сюда?
- А?.. - начал совершенно сбитый с толку Бербедж, но говорить ему было уже трудно, он задыхался и начинал понимать, что, пожалуй, Биллу действительно приходилось
несладко с этой черной змеей.
Она крепко, по-мужски, положила ему руки на плечи и сказала:
- Я вас позвала вот для чего: лучше всего, если вы завтра в театр не пойдете.
Он поглядел на нее. Она сидела неподвижно прямая, спокойная. Эта внезапная
перемена поразила его много больше, чем самое предложение не ходить завтра в театр. Он
даже не спросил ее: почему же, собственно, не ходить?
Она снова поправила волосы и встала.
- Играете-то вы хорошо, - сказала она с упреком, - много лучше Билла, но целуетесь…
- она не докончила.
- Тоже лучше? - быстро спросил Бербедж.
- Не знаю, посмотрим, - ответила она загадочно и так, что он опять тяжело двинулся к
ней, но она подняла руку, и он остановился.
- Только не сегодня, - сказала она. - А завтра я жду ваше величество ровно в десять
часов.
- Где? - спросил Бербедж.
- Здесь же. Огонь будет потушен, но вы постучитесь, и когда я спрошу: "Кто?" - вы
ответите: "Ричард".
- О! - восхищенно сказал Бербедж.
- И еще одна просьба к вашей милости: если вы увидите мистера Виллиама, то
передайте ему эту записку, но только наедине.
- Это уже неприятное поручение, - сказал Бербедж.
Она не расслышала. Она подошла к окну и отдернула занавеску.
- Желаю доброго пути вашему величеству.
IV
Уже доходило до драки. Уже кто-то вскочил на табуретку. Уже опрокинули жбан, и
рыжее пиво хлестало со стола. Уже хозяин бегал между столиками и орал: "Я не позволю!
Чтобы в моем заведении!.." Тогда кто-то развернулся и дал ему по затылку.
В это время он вошел, и никто его не заметил.
Он быстро огляделся.
Драка шла кругами. Поднимались самые дальние столики. Люди вставали, и кто сразу
нырял в круг, кто шел, чтобы посмотреть, что же там случилось. А впереди словно забил
фонтан; вообще уж плохо можно было разобрать, что же происходит? Лупят ли кого или
так безобразят? Только кто-то, там, в середине, надрываясь, орал: "Пусти, пусти! Тебе
говорят, пусти меня! Ах, ты так!" И наверное, бросился вперед головой, потому что толпа
шарахалась.
Бербедж подошел к толпе и остановился, соображая: то ли разыскивать Четля, то ли
сейчас же уйти? Он не любил таких происшествий. Ему столько раз в юности
приходилось видеть драки в зрительном зале, когда на сцену летели гнилые яйца, моченые
яблоки, обглоданные кости, что его всегда немного мутило, когда он видел, что кого-
нибудь бьют. Он подумал, что вот Шекспир и Четль не такие: где бы ни дрались, они
обязательно сунут свои носы. Так он стоял, раздумывая: уйти ли, остаться ли, и вдруг
действительно увидел Четля. Четль лез к нему через толпу, крича и махая руками. Лицо
его уже опять пылало.
- Бьют-то, бьют-то как! - сказал он восторженно, хватая Бербеджа за локоть. - Вы
посмотрите, как раздает! Эх, и здоровый же матрос. Он сразу рыжему свернул всю скулу.
Тот только ножками дрыгнул. Вот посмотрите, я вам покажу, как…
- Да что такое? - с неудовольствием сказал Бербедж. - Куда вы меня поволокли?
Идемте-ка отсюда. Еще и нас с вами побьют.
- Да идемте, идемте, я вон там сижу, - взволновался Четль.
Они уселись.
- Так представляете, он его прямо через стол, на вытянутую руку. Вот так, в
подбородок! Кулаком. Раз! Раз! Раз! И спрашивает его: "Мало?" А в это время
поднимается какой-то с завязанным глазом, я думаю, его товарищ, да и говорит:
"Джентльмены, держите этого фальшивомонетчика!" А тот ему: "Молчи, королевский
шпион! Чего ты лезешь к актерам?!" А этот: "Это я шпион? Какой я шпион? Чей я шпион?
Откуда я шпион? Ты мне деньги платил? А?" Матрос ему: "Я вот тебе сейчас заплачу".
Раз! Раз! Раз! в морду. "Мало? Еще надо?" А Виллиам встает и говорит…
- Стойте, стойте, - ошалело остановил его Бербедж. - Я ничего не понимаю. Виллиам-
то при чем?
Они уже сидели за столом, а Четль размахивал жареным угрем, обычной закуской
пьяниц.
- То есть как при чем? - удивился Четль. - Я же говорю вам: к Виллиаму привязался
этот рыжий…
- Так что же вы мне сразу… - ахнул Бербедж. Он грозно поднялся из-за стола,
нащупывая в кармане острый кривой кинжал, купленный у заезжего матроса.
- Куда вы? - рванул его за руку Четль.
- Билл! - крикнул Бербедж во всю свою могучую, звонкую глотку, покрывая шум все
растущего и восходящего скандала. - Держись, Билл, я сейчас же иду к тебе! - И, не
обращая больше внимания на сразу вспотевшего и притихшего Четля, бросился в толпу, как будто нырнул в нее - головой вперед.
V
Могучий, плотный гигант с густой каштановой бородой стоял на столе, а трое человек
норовили схватить его за ноги. Лицо уж у него было разбито, глаз заплыл, и кровь капала
даже с бороды, но в руках был нож, и он махал им молча и свирепо. Здесь не кричали.
Дрались по-деловому: тихо и сосредоточенно. Зато в другом углу, где находился второй
центр драки, - там орали уже во все горло: во-первых, орал хозяин, которого притиснули к
стене и не отпускали, затем закатывался толстый повар, которому мимоходом дали ногой
под живот и он теперь вертелся под столом и верещал; затем с теми двумя, с которыми
сцепился Виллиам, шел тоже очень крупный разговор. Виллиама хватали за ворот, а он
хлестко бил по рукам и говорил: "Уйди!" Надо было бы ему пустить в ход шпагу, но
обнажить ее было невозможно - негде.
- А я тебе говорю, что нет, ты пойдешь! - орал на Виллиама длинный, тонкий,
светлоглазый парень с острым, лисьим лицом, покрытым со всех сторон хитрыми
морщинками. - Пойдешь с нами, а там мы разберем, кто ты такой есть. Если ты
действительно дворянин…
- Уйди, - свирепо и тихо говорил Виллиам. Его длинное лицо вздрагивало при каждом
слове.
Бербедж подошел к молодцу, взял его за шиворот, рванул назад и приложил мордой о
стену. Тот завопил, но сразу же обернулся и вцепился ему в руку.
Глава 2. НОЧНОЙ РАЗГОВОР
Меня влечет к тебе размолвка
прежних дней.
Страданья прошлые и прошлые
печали…
(120-й сонет, перевод С. Маршака)
I
Они шли по улице. Лошадь вели сзади. Было уже совсем темно.
- Если бы не вы, - робко сказал Шекспир, - все это кончилось бы плохо для меня.