Я закат встречу жизни.
Свет угасшей зари,
И печаль моей тризны.
Я еще не прошел
Все дороги мирские
И с богами за стол
Пусть садятся другие
Пусть они подождут:
Торопиться не буду.
У меня долгий путь,
Я блуждаю по кругу.
Свен прошел по комнате, прикоснулся рукой к посудному шкафу, то ли проверяя на месте ли он, то ли здороваясь с ним. Подошел к большому обеденному столу. Оперся на него руками. Здесь, вот здесь, он когда-то сидел, а рядом она. Вокруг веселые шумные друзья. Друзья, которых он почти не помнит, которые забыли его. Потом капитан подошел к неуклюжему пузатому телевизору. Положил на него сверху ладони. Снова здоровался. Повернулся к креслу. Подошел к нему. Он здоровался с этими вещами. Погладил спинку кресла, похлопал ее. Пошел к двери в свою комнату, остановился.
Замер возле закрытой двери. Там был его рабочий стол. Там столько времени провел он рядом с ней, со своей женой. Но сейчас он не решился открыть эту дверь. Он просто стоял. Стоял долго. Повернулся и пошел к комнате сына. Переступил порог. Постоял, оглядывая комнату.
- А у тебя тут очень неплохо. Мило.
- Мне самому нравится, папа.
Свен прошел к постели, присел на нее, провел по подушке ладонью, словно гладил. Сидел и молчал. Потом взял с тумбочки плюшевого мишку, подержал его, прижал к своему лбу. Тихо что-то шептал этой игрушке. Посадил его обратно на тумбочку. Провел рукой по его голове и пальцем коснулся носика-пуговки. Встал и вышел из комнаты.
Зашел в ванную, встал перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение. Он смотрел на самого себя и не узнавал. Там, в этой стеклянной поверхности, он не находил себя. Открыл воду, еще раз посмотрел на свое отражение. В уголках его глаз что-то предательски блеснуло. Свен набрал в ладони воды и плеснул в лицо. Водопад влаги с его ладоней смыл чуть намечавшиеся ручейки горечи.
Заходя на кухню, встал, как обычно на пороге, оперся рукой на косяк.
- Папа, давай, садись. - Сказал Данька, - Мать кашу сварила. Будешь?
- Конечно, Даня, буду. - Свен прошел, сел за стол, и они начали завтрак.
- Папа, тебе грустно, да? Ты расстроен?
- Нет, сынок, не расстроен. Вовсе нет. Может быть, немного, но не до такой степени, парень Чердачная балка - это для дураков, а веревка и рея на испанском корабле - это для неудачников. Я не из них. Так что ты не беспокойся.
- Пап, мы сейчас позавтракаем и куда направимся?
- Не знаю, Даня. Я как-то отвык от этого мира. Решай ты, на правах хозяина. Можно просто пройтись по городу, посмотреть, как он изменился.
- Я сейчас позвоню Гришке. Это мой друг. Я тебе о нем рассказывал. Если отец оставил ему машину, мы проедем по городу. Так мы больше увидим, да и ходить пешком по городу как-то стремно.
- Я согласен. Идея хорошая. - Как хотелось ему пойти на свидание с этим городом, со своей жизнью.
Данька набрал номер друга.
- Гриша, это ты? - Хорошо бы Гриша был свободен, вдруг родители его запрягли.
- Я, а кто еще? - Откликнулся друг и проворчал еще что-то невнятное в трубку.
- Гриша, выручить сможешь? Ты чем занят? - ну, кажи свое...
- Ничем. - Молодец, этих слов я и ждал от тебя.
- Тебе отец машину оставил? - Еще один важный вопрос.
- Оставил. Ключи на столе валяются.
- А ты можешь нас покатать? - Кажется, все складывается удачно.
- Могу. А куда ехать? - Ему было без разницы, но интересно.
- Просто по городу.
- Могу. А кого, нас? - Чего там задумал Даня.
- Гриша, - сказал Данька, - У меня отец приехал.
- Отец? - Не понял вначале Гришка, - Это твой родной отец? Так бы и говорил сразу. Я сейчас прилечу. Выходите.
- Это капитан Свен. - Уточнил Данька.
- Сам капитан Свен! - Не всякий раз удается встретиться с настоящим пиратом. Это круто. - Я уже выезжаю. Мчусь!
- Одеваемся, спускаемся вниз. Сейчас Гришка подъедет. - Сообщил Данька отцу.
Они оделись и вышли на заснеженную улицу. Морозный воздух, кругом белизна. На ветках деревьев снег. Эти деревья сейчас походили на цветущую вишню. На утоптанной дорожке прыгают голуби и воробьи. Собирают крошки. Рыжий хитрый кот заметил их. Крадется. Прижав брюхо к утоптанному снегу. Напряженный хвост, уши торчком. Кот подкрался. Замер на минуту. Бросился на добычу. Птицы вспорхнули вверх. Кот замер, почувствовал, что за ним наблюдают люди, посмотрел в их сторону, вздернул гордо голову вверх, всем своим видом показывая, что он вовсе не хотел ловить этих птиц. Они ему не нужны. Он только хотел их прогнать. Кот стрехнул с лапки снег и пошел дальше по своим очень важным кошачьим делам.
Подъехала машина, из нее вышел Гриша и пошел к ним.
- Привет, Данька. - А сам смотрит на капитана.
- Привет. А это мой отец, знакомься.
- Капитан Свен? - Спросил Гриша.
- Капитан Свен. - Представился Александр. Они пожали друг другу руки.
- Я представлял вас не таким, - смущенно сказал Гриша.
- А каким ты меня представлял? Наверно, думал увидеть Джона Сильвера?
- Нет, я думал, что вы другой. Не такой обыкновенный. - В самом деле, так просто в этом человеке не признаешь морского разбойника.
- Каким я могу быть, ведь я отсюда родом. Такой же, как вы, только старше, - усмехнулся, - обыкновенный пират. Разбойник, чьи руки по локоть в крови, а глаза отливают цветом золота чужих сундуков.
- Нет, какой вы пират. Вовсе не похожи. Садитесь, поедем.
Они сели в машину. Внедорожник тронулся с места.
- Куда едем? - Спросил Гриша у Свена.
- Все равно. Я хотел город посмотреть. Я его забыл. Придется знакомиться заново. - Сказал Свен.
Они выехали с Тракторной улицы, свернули, проехали мимо троллейбусной остановки. Сейчас для Дани эта Тракторная улица и остановка светились иным светом. Он ехал здесь рядом с отцом в одной машине. Парни сидели на переднем сиденье, а капитан сзади. Свен смотрел на эти улицы сквозь окно автомобиля. Идут люди, торопятся по своим делам. Он был когда-то одним из них, таким же, как они. А сейчас он смотрел на них через стекло, и не только стекло отделяло его от этих людей. А время, жизнь. Он был для них чужим, чужим и ненужным. Они, наверно, и не заметили бы его в этой суете. Чужой, совсем чужой.
- Да, - сказал Свен, - здесь много изменилось. Вроде все помню, все знакомое и совсем другое. Я понимаю, что за это время что-то должно было измениться. Но такие перемены. Впечатление такое, словно я попал в свой сон. Сон тяжело больного, лежащего в бреду.
Данька повернулся к отцу.
- Папа, что не надо было. Я поступил не правильно?
- Нет, Дэн, ты сделал все правильно. Я должен проститься с этим сном. Что бы он не приходил ко мне темными ночами, не мучил меня. Что бы я избавился от него. Я приехал попрощаться с ним.
Гриша ехал медленно. Он всегда ездил неторопливо, соблюдал правила движения. Боялся, что отец навсегда лишит его возможности садиться за руль. Свен разглядывал улицы.
- О, этого не было, - говорил он, - я этого не помню. А это новая церковь?
- Да, новая. На этом месте когда-то была церковь. Потом ее снесли, а сейчас отстроили заново.
- Красиво. Жаль только, что не все можно восстановить.
- Парни, смотрите, какой высокий дом. В то время, когда я жил, таких не строили.
Жил, жил, жил, билось одно слово в голове Даньки.
- Папа, ты и сейчас...
- Нет, Даня, жил, - грустно сказал капитан.
Они ехали дальше. Проехали мимо городской администрации. Два. Три десятка людей митинговали. О чем-то говорил оратор. Свен усмехнулся.
- Вот она, демократия в действии. У нас на острове никакой демократии нет. Так, Дэн? У нас монархия. У нас губернатор.
- Да, Гриша, - подтвердил Данька, - у нас подобных вещей не бывает. Что бы кто-то стоял, митинговал. У нас с этим сурово. Как на корабле, капитан приказал, все должны выполнять.
- У нас единовластие, - подтвердил Свен.
- Но ты с другими капитанами совет держишь. И с нами, с Колином, с Брином.
- Это игра в демократию. У Вождя народов был Верховный Совет, он слушал, а поступал по- своему.
Мимо на большой скорости промчалась машина.
- Вот лихач, - заметил Гришка.
Лихача занесло на скользком асфальте, машину понесло и она врезалась в другую.
- Догонял, ездить надо нормально.
- Ты у нас, Гриша, хорошо водишь. Скорость не превышаешь.
- Если отец узнает, он машину отберет. Если я так врежусь, отец меня на всю жизнь прав лишит.
- У тебя, Гриша, отец строгий?
- Отец, как отец. Шалить не позволяет.
Рядом прогремел трамвай.
- Господи, я забыл о трамваях. Как я оторвался от жизни. Не помню трамваев, не помню. Что может быть так много машин. Отвык от многолюдных улиц. Это совсем другой мир. Парни, а это станция метро?
- Да, пап.
- А сколько станций построили за это время?
- Станции три. Нет, четыре.
- Да, - сказал капитан, - прошло четыре станции подземки моей жизни.
- Четыре станции подземки жизни, - подумалось Дане, - боже, подземка жизни.
Они ехали дальше, и вдруг капитан почти закричал:
- Фонтан, фонтан! Гриша, остановись где-нибудь здесь.
- Сейчас припаркуюсь.