Побледневший Габриэль отбросил пуговицу в траву, в сторону руин, и, судя по цокоту копыт, лошадь побежала туда же. Чарли опасливо поднял голову, и мимо него пронеслась огромная белая лошадь с развевающимся хвостом и гривой - мелькнула и пропала. То ли исчезла в руинах, то ли вообще растаяла в воздухе.
- Что происходит? - сердито спросил Фиделио. - Вы чего придуриваетесь?
Но ответить никто не успел: Билли громко застонал и схватился за живот. Он согнулся пополам, рухнул на траву и начал извиваться от боли.
- Билли, что с тобой? - Чарли осторожно тронул его за плечо.
- Я не говорил… - стонал Билли, по щекам которого катились крупные слезы. - Я ни словечка не сказал про Покойный дом… только пу… пуговку показал… ой… ой-ой-ой! Разве пуговица считается? Я же не нарушил клятву! Ой! Больно! Ой, я, кажется, умираю!
Чарли опрометью кинулся к дежурной учительнице - мисс Кристалл.
- Билли плохо! - завопил он издалека. - Билли умирает!
Мисс Кристалл бросилась к Билли с такой скоростью, что Чарли еле за ней угнался. Когда он подбежал к компании друзей, учительница уже склонилась над Билли и спрашивала:
- Билли, где у тебя болит? Можешь показать? Живот? Лапочка, потерпи. Встать можешь? Мальчики, он что, упал? Помогите ему подняться.
Говорить Билли уже не мог, только стонал. Мисс Кристалл и мальчики подняли его с земли и скорее понесли, чем повели в академию. Он так и не разгибался.
У садовой двери, как всегда, сидел завхоз Уидон с газетой.
- Что с парнишкой? - спросил он.
- У него какой-то приступ. Мистер Уидон, отнесете его в лазарет? Ох, не аппендицит ли?
- Сию минуту, мэм. - Завхоз отбросил газету, подхватил Билли и скрылся в холле.
За весь день никаких вестей из лазарета не поступило. Вечером Чарли спросил надзирательницу, можно ли навестить Билли и не увезли ли его в больницу, и вообще, что с ним.
- Никаких посетителей! - отрезала тетка Лукреция. - Билли в лазарете, но ему слишком плохо.
- Но что с ним? - не отставал Чарли. - Он отравился?
Тетка Лукреция холодно усмехнулась:
- Просто твой Билли слабенький и не выдерживает некоторых вещей. А теперь в постель, и больше никаких вопросов.
Но сдаваться Чарли не собирался. Назавтра, стоя в очереди в столовой, он спросил у кухарки, не видела ли та Билли.
- Как же, я носила бедняжке бульон, - вздыхая, ответила кухарка. - Но он и ложки не проглотил.
- А что с ним?
- Неизвестно. Никто не может понять, а Билли ничего толком не говорит, только лежит да плачет. Похоже, чего-то боится.
- Знаете, я выяснил, где он теперь живет. Место называется Покойный дом.
- Покойный дом? - Кухарка всплеснула руками и чуть не выронила поварешку. Однако сказать она ничего не успела: Гвинет Хоуэллс, стоявшая в очереди за Чарли, грубо пихнула его в спину.
- Шевелись, а? - сердито потребовала она. - Есть хочется!
Так Чарли и не узнал, что кухарке известно об обиталище Эшера и Флоренс де Грей.
Остаток недели Билли провел в лазарете, к нему никого не пускали, а в выходные увезли - похоже, не в больницу, а обратно к новым родителям. Ясно было, что дело не в аппендиците. Но в чем? И что такое Билли говорил о нарушенной клятве? Неужели его мерзкие приемные родители, которые Чарли так не понравились по фотографии, заимели над Билли особую власть? Получалось, что им известен каждый его поступок и каждое слово. Магия, не иначе!
Чарли решил найти черную пуговицу и все-таки разузнать, чья она. Но искать пуговицу в траве было все равно, что искать иголку в стоге сена. Каждую большую перемену Чарли, пригнувшись, расхаживал по саду в том самом месте, где с Билли случился приступ, но пуговица как сквозь землю провалилась. Иногда к поискам присоединялся Фиделио, а иногда Габриэль - последний ворчал себе под нос: "Лучше б нам ее и не находить. От нее одни неприятности". Впрочем, ворчать он ворчал, но поиски не прекращал - даже ползал по траве на четвереньках, при этом оглядываясь, будто ожидая, что откуда-нибудь выскочит призрачная лошадь и затопчет его насмерть.
Как-то раз Чарли в сотый раз прочесывал сад у руин. По примеру Габриэля он опустился на траву и раздвигал стебли, надеясь найти пуговицу. Краем глаза Чарли заметил чьи-то ноги в кроссовках. Кто-то наблюдал за ним! Мальчик обернулся и увидел Оливию, которая молча следила за его стараниями. Оливия - и в обыкновеннейших кроссовках!
- Чем это ты занят? - угрюмо спросила она, Оливия была сама на себя непохожа: растрепанная, с немытой головой, в грязной футболке и замызганных кроссовках.
- Слушай, а почему ты больше не красишь волосы? Ну, как раньше? - спросил Чарли, поднимаясь с четверенек и отряхивая колени. - Такие были потрясные прически! И цвет!
- Не твое дело, - буркнула девочка. - Отвечай на вопрос.
Чарли вздохнул:
- Пуговицу ищу. Хочешь помочь? Оливия начала ворошить траву носком кроссовки.
- А зачем ее искать? Пришей другую.
- Это не простая пуговица, - важно сказал Чарли. - Это, как его, вещественное доказательство. Только мы пока не знаем - чего именно. Билли нашел ее дома, ну, у новых приемных родителей, а Габриэль… вроде как проанализировал. Сама знаешь, как он это делает. Но он мала, что выяснил, и я хочу узнать больше.
И Вы все просто двинутые с вашими фокусами-покусами! - резко сказала Оливия. - И к тому же упрямые, как стадо баранов.
Это уже были не шутки. Чарли даже попятился.
- Лив, ты же раньше нам помогала! И тебе нравились наши фокусы-покусы - что, скажешь, нет? А теперь ты сама не своя. В чем дело, может, объяснишь?
Оливия опять поковыряла траву носком кроссовки.
- Если тебе так уж интересно, у меня не получается чистить яблоки… и меня просто тошнит от магии. - Она вдруг вскинула голову и посмотрела в сторону руин. - Что это было?
- Что?
- Там, кажется, лошадь бродит, - настороженно сказала Оливия. - Я слышала фырканье.
- Ты слышала?! - Чарли воспрянул духом. - Лив, так это значит…
- Меня не интересует, что это значит! - оборвала его Оливия и умчалась, оставив Чарли в глубокой задумчивости.
Когда протрубил рожок на урок, Чарли пришлось прервать поиски. Ему хотелось, во что бы то ни стало найти черную пуговицу. Ведь, по описанию Габриэля, она принадлежала какому-то темноволосому мужчине, запертому в зеркальной ловушке. И еще Габриэль упоминал звуки фортепиано. "А вдруг этот темноволосый пленник - папа?" - думал Чарли. В прошлом году он уже показывал Габриэлю папин галстук, так что теперь надо попросить его проверить: а вдруг и галстук, и пуговица "показывают" одного и того же человека? Только вот пуговица пропала. Чарли вбежал в холл последним - в саду уже не осталось ни души. А в холле его сразу сцапал Манфред Блур, выскочивший, как из засады, из кабинета старост.
- А, Бон, ты-то мне и нужен. Пошли поговорим, дело есть, - велел он.
- Так ведь вот-вот отбой! - заупрямился Чарли. - Если опоздаю, мне влетит.
- Это дело важнее отбоя. - Манфред поманил Чарли за собой к двери в музыкальную башню. - Кроме того, я дам тебе записку для надзирательницы.
Деваться было некуда, и Чарли покорно поплелся за Манфредом по темному коридору. Когда они очутились перед книжным стеллажом, Манфред важно сказал:
- Полагаю, ты теперь знаешь, что это дверь в мой кабинет. - Он просунул руку между двумя книгами на верхней полке, что-то нажал, и дверь вместе со стеллажом отворилась. Манфред втолкнул Чарли в кабинет:
- Ты первый, Бон.
И запер дверь, отчего Чарли сразу стало не по себе. Попался! Какую подлянку Манфред приготовил на этот раз? Мальчик быстро огляделся и заметил в камине кучку пепла. В кабинете ощутимо пахло горелой бумагой. Зачем это он топил камин в такую теплую погоду?
Чарли набрался храбрости и сказал:
- По-моему, к тебе, то есть к вам, попала одна моя вещь, Манфред. То есть сэр.
- Да что ты говоришь? - криво усмехнулся Манфред. - Какая, скажи на милость?
- Такая беленькая палочка. Ее вам принес Билли Гриф.
- Ты про волшебную палочку? Не виляй, Бон, вся школа знает, что это за предмет. Что ж, я ее конфисковал.
- Почему? - возмущенно воскликнул Чарли. - Вы не имеете права!
- Очень даже имею. Ты еще будешь мне указывать! Пользоваться волшебными палочками и другими подобными предметами в стенах академии запрещено. Это новое правило, - злорадно сообщил Манфред.
От такой несправедливости Чарли просто онемел. Вернее, на языке вертелось очень много разных слов, но Чарли прекрасно понимал, что, стоит ему обругать Манфреда хотя бы одним из них, и у того будет отличный повод его наказать.
Манфред учительским жестом велел Чарли сесть на стул, а сам принялся расхаживать по кабинету, поглаживая подбородок, на котором уже пробивалась щетина. Это молчаливое хождение туда-сюда заставило Чарли насторожиться. Наконец Манфред заговорил:
- В Королевской комнате висит портрет нашего общего великого предка.
- Угу, - подтвердил Чарли, гадая, к чему клонит Манфред.
- Я заметил, что ты частенько на него смотришь.
- Правда?
- Не изображай святую простоту, Бон, - одернул его Манфред. - Еще бы тебе не смотреть на портрет. Ясно, что мы все на него поглядываем, но у тебя свои резоны, верно?
- Правда?
- Бон, я тебе человеческим языком сказал - хватит придуриваться! Ты ведь хочешь проникнуть в портрет? Хочешь? И давно бы туда пролез, если бы тебе кое-что не мешало.
- Да? - Чарли подался вперед. Значит, Манфреду известно, что на портрете маячит какая-то темная тень, которая не дает ему, Чарли, пробраться внутрь.