- Да настоящие они, самые настоящие! Вот, смотри… - Она откусила половину ножки у одного гриба, пару раз сомкнула челюсти и проглотила. - Как, убедился? Я жива и здорова, ничего со мной не случилось…
- Не надо, - послышался от корявой сосенки в нескольких шагах в стороне тихий голос. Обнаженная голубоглазая девушка лет шестнадцати с длинными волосами и тонкими чертами лица покачала головой: - Не ешьте их, опасно…
И шагнула за дерево. Причем с другой стороны не появилась, словно скрылась за разрисованной под зимний лес стеной.
- Ты это видел, Олежка? - жалобно прошептала Роксалана.
- Еще бы, - выпрямился Середин. - Брось их, не трогай. Коли берегиня сказала, что опасно, лучше не рисковать.
- Точно, это была она! - охнула девушка. - Наяда! Та самая, что орехи мне ночью принесла.
- Видать, понравилась ты ей чем-то, коли следом пошла и от беды спасает. А грибы эти брось. За пару дней голодовки ничего с нами не сделается. Чай, не перетруждаемся, верхом едем. А там, глядишь, чего и раздобудем. Или зарежем одну из лошадей, коли деваться некуда будет.
- С ума сошел, Олежка? Наших лошадок? И потом, я же эти грибы пожевала - и ничего. Может, наяда перепутала?
- Они не путают, деточка. Это их мир, они тут каждый камушек и каждую травинку знают, как ты - любую трещинку в своей квартире. Надо же… оказывается, и вправду уже проснулись.
- У нас в квартире нет трещин! У нас ремонт два года назад итальянские дизайнеры делали. Теперь все выглядит, как в Екатерининском дворце. Даже лучше.
- Ква, ма гери ке коми, - покачал головой Середин. - Короче, брось каку, и пошли. Эти грибы есть нельзя. Еще увидим, что будет, когда они у тебя до желудка добегут.
Как ни странно, прогноз ведуна не оправдался. Роксалане не стало хуже ни через четверть часа, ни через час, ни к вечеру. Она чувствовала себя вполне бодрой и здоровой. Только голодной - а когда с самого утра в рот не упало даже овсяного зернышка, поневоле начнешь сомневаться в самых взвешенных своих суждениях.
И все же за грибами Олег не пошел и Роксалану не пустил. Ведун привык доверять хранительницам леса, а потому с первыми лучами солнца повел караван дальше - прочь от столь сильного соблазна.
- А может, наяда пошутила? - почти весь день зудела над ухом спутница. - А может, она для себя эту полянку сохранила? А может, она решила нас напугать? А может, она спросонок чего-то не поняла? Смотри, я же съела, и ничего! Черт, ну надо же, целую поляну грибов бросили! Там их, наверное, килограмм двадцать. Или сорок! Какой суп мог получиться! Наваристый. И ведь ни одного червивого! Я их несколько проверить успела. И вкусные какие были! Даже мороженые и сырые…
Спорить было бесполезно. Гостья из двадцать первого века относилась к духам природы ничуть не серьезнее, нежели к Снегурочке на воскресном утреннике. И этого снисходительного пренебрежения "детскими сказочками" не смогли поколебать ни штурм замка Аркаима ожившими мертвецами, ни посещение Шамбалы, ни перенос ее бренного тела из далекого будущего в нынешние суровые времена. Или просто пустой желудок побеждал остатки разума в этой очаровательной головке?
- Будет привал, поищем еще, - решил хоть немного утешить спутницу Середин. - Раз опята под снегом оказались, может, и другие грибы попадутся. Не такие опасные.
- А эти что, опасные? Я ножку целиком съела и кусочек шляпки попробовала! И ничего! Есть нужно было спокойно и не заморачиваться. И лошадей покормить, а то они от тухлой травы еле ноги волочат. А грибы - пища калорийная. Как мясо. Получше зерна будет.
- Найдем нормальные - можно будет поесть. И даже очень неплохо было бы перекусить. Только не нужно набивать брюхо любой ценой. Добром это не кончится.
- А кто набивает, кто набивает?! Я и так, окромя воды, уже целую вечность ничего не ела! Я что, кролик? Мне прутья и кору на деревьях грызть прикажешь?
Олег понял, что остановить этот поток сознания не получится - ни соглашаясь со спутницей, ни опровергая ее, - и предпочел замолчать. Ущелье же тем временем повернуло почти строго на север, расползлось вширь и стало все больше обрастать вековыми соснами и елями. Сквозь густо переплетенные кроны солнце до земли почти не доставало, и снежные наносы поднялись выше колена.
- Да, грибочки бы сейчас не помешали, - признал ведун. - Лошадям тут до травы не дорыться будет. Ладно, привал.
Чтобы запалить костер и поставить растапливаться снег, ушло не больше часа, после чего Середин побрел вокруг лагеря, ногой раскидывая пушистый ковер под соснами, возле елок, между осинками - там, где, по его мнению, могли остаться с осени замерзшие красноголовики или белые. Как назло, на глаза не попадалось даже поганок. Как, впрочем, и Роксалане - девушка занялась поисками, едва они спешились, возле корней вывороченной ветром сосны.
- Те надо было брать, - буркнула, пройдя мимо, Роксалана и уселась возле костра, протянула ладони к огню. - Врала твоя наяда. Голодная, небось, после зимы, как медведь-шатун, вот от жратвы и отогнала.
- А отравилась бы, что тогда?
- Травятся маринованными, в которых ботулизм, - хмуро ответила спутница. - А от таких не травятся. Опята как опята. Даже от ложных никто не умирает. Стошнит разве, и все. Зато хоть пару часов сытыми бы ходили.
- Неправда. Дохнут люди от поганок и ложных грибов, как тараканы. Ты бы, чем по презентациям скакать, больницу хоть одну посетила. Знаешь, сколько там таких грибников?
- Это потому, Олежка, что у нас возле Москвы экология нарушена. Заводы, транспорт, выбросы, тяжелые металлы, кислотные осадки, радиация. Вот грибы все это и накапливают. А здесь природа чистая, тут даже мухоморы, наверное, съедобны.
- Ты только не пробуй, хорошо?
- Если мухоморы три-четыре раза вымочить, их в любом случае есть можно, - мечтательно закатила глаза спутница. - На сковородку их мелко-мелко покрошить, маслицем оливковым залить и лучку добавить, золотистого, как купол Софии в Стамбуле. А мякоть у них белая, шипящая…
- Ты чего, даже готовить умеешь, мисс Самый Главный Менеджер?
- И не один раз этим занималась, между прочим, - с гордостью ответила девушка. - И рыбу готовила, и мясо, и картошку чистить умею…
- Ну, здесь это неактуально, - утешил ее ведун. - Зато я брусничных стеблей немного надрал. Сейчас заварим, для запаха. Будет вместо бульонного кубика.
- Дурак ты, Олежка, и не лечишься. В кубиках хотя бы костная вытяжка есть и усилитель вкуса. А что в твоей бруснике?
- Витамины, - не моргнув глазом, ответил Олег. - Ученые говорят, что витамины в еде - самое главное. Вот мы самым главным и подкрепимся.
- По-твоему, это остроумно?
- Ну, если тебе так хреново, можно забить одну из лошадок. Нажремся от пуза прямо сейчас и без всякого риска.
- Дурак ты, Олежка, и не лечишься, - повторилась Роксалана и вздохнула. - Думаешь, я смогу хоть кусочек съесть, если буду знать, что он… что это моя чалая была или вон тот серый? Лучше давай твой суп брусничный выпью. И чего я у твоей наяды на поводу пошла? Надо было хоть попробовать не один, а сразу несколько грибов.
- Как хочешь, - пожал плечами Середин и подбросил в огонь несколько веток.
Если девочка брезговала конским мясом - значит, была еще не так голодна, как казалось. Резать лошадей ему тоже совсем не хотелось, а голод… Дней четыре-пять потерпеть можно, это он по собственному опыту знал. А там… Пять дней - большой срок. Авось дичь какая попадется. Или те же самые грибы. Или деревенька с мирными жителями. Или еще что переменится. Там будет видно.
За новый день они одолели всего километров пятнадцать, а то и меньше. Олег и не заметил, как ущелье исчезло, растворившись среди густого, нехоженого бора. Иногда в просветах между деревьями далеко-далеко справа и слева можно было различить плотно стоящие полуовальные холмы, поросшие, словно густыми волосами, зеленым хвойным лесом, но горами назвать это было нельзя. Так, возвышенности.
- Тоже мне, Урал называется, - недовольно бурчал себе под нос Олег, пробиваясь от одного поваленного дерева к другому. - Горный хребет на полконтинента.
Снега здесь было немного - чуть выше колена. Но под его искрящейся гладью скрывались трухлявые и не очень стволы, переплетенные ветки кустарников, острые, как бритва, листья осоки, почему-то совершенно не померзшей за долгую зиму. Копыта по таким бревнам то и дело соскальзывали, один раз заводной скакун свалился, запутавшись в стеблях какой-то стелющейся гадости, похожей листьями на огурцы, а раскрытыми плодами - на конские каштаны. Решив не рисковать, ведун спешился и повел лошадей в поводу, рубя мечом вмерзшие в землю ветви и переплетенные стебли. Утешало только то, что местами заросли расступались, открывая взорам широкие, обрамленные камышами поляны. Или, проще говоря, - замерзшие озера и болота.
- Хорошо, до тепла успели, - радовался ведун. - Через пару недель тут будет совершенно непролазная топь.
На границе одной из таких полянок он и остановился на ночлег. Голодные скакуны с готовностью принялись ощипывать торчащие над сугробами толстые коричневые листья рогоза и высокую осоку. Олег же, уставший так, словно тащил весь караван у себя на горбу, рухнул рядом с охапкой валежника, как только огонь начал разгораться возле высокого, темного от плесени пня. Плесень блестела изморозью, но почему-то все равно оставалась черной, как открытый космос. Ведун даже ненадолго заснул, сомлев в тепле костра, и очнулся от убийственного запаха самой настоящей мясной похлебки, сваренной на большой мозговой кости и протомленной хорошенько в жаркой русской печи.
- Что это? - Он поднялся, тряхнул головой, отполз к пню и прислонился к нему спиной.
- Грибы.