Сколько выплескивались из нее страх, гнев и обида, девушка не знала. Наверное, долго, потому что старуха кое-как отвела ее обратно на скамью, уложила, и послушница стонала, уронив ей на колени заплаканное лицо. Наконец, слезы иссякли.
- А теперь меня послушай, я хоть дура старая, но из ума пока не выжила, иной раз и просветления бывают, - сказала Нурлиса. - Так вот, девонька, мало кто против колдуна этого выстоять может. Наставника твоего хоть взять. Знаешь, что Клесх и Донатос - враги лютые? Нет? То-то. Было дело, сцепились они, и колдун твоего креффа побил. Молод тот еще был да глуп. Только с той поры лет немало прошло, Клесх заматерел, и случись у них ристалище, как бы не поубивали друг друга.
- А за что бились? - Лесана даже на время забыла про свое горе, потому как и представить не могла, с чего два самых невозмутимых мужика Цитадели могли друг на друга ринуться.
- За правду. За что же еще? - удивилась бабка. - Но не те ты вопросы задаешь. Главное тебе уяснить надо: Донатос верх одержал не потому, что сильнее или вой отменный, а потому что всегда знает, кого куда ударить. Поняла?
- Поняла.
- Он и тебя знал, куда бить. Потому и совладал. А теперь страху нагнал, чтобы ты отбиться не могла. Я тебе так скажу. Он не дурак и больше не сунется. Нужна ты ему больно. Но сама на рожон не лезь. Не вздумай месть ему чинить, покуда в разум и силу не войдешь.
Нурлиса пристально следила за послушницей и гадала, что же та совершила, если равнодушный крефф на такую подлость пошел.
- Признавайся, чем зацепила его? - не выдержала, наконец, бабка.
Лесана некоторое время молчала, не решаясь признаться, а потом все же сказала тихо:
- Напала я на него. Перед выучеником и другим креффом. И душу всю обещала вытрясти…
Лишь сказав это вслух, она с особенной остротой поняла - какую дурость совершила.
Старуха в ответ покачала головой:
- Точно, как наставник твой - дурная да бешенная… Раз не хочешь к Нэду за справедливостью идти, значит прятаться тебе надо теперь от Донатоса по всем щелям. Хоть как крыса ходы себе в камне прогрызай, но обходи его десятой стороной, покуда Клесх не возвратится.
- Ты же сказала, он более не придет, - напомнила девушка.
- Я сказала - не сунется, - строго напомнила Нурлиса. - Бесчестить тебя уж точно не станет. Но в мертвецких или где еще ты с ним всяко будешь сталкиваться. И уж, гляди, не вызвери сызнова.
- Да я от одного вида его цепенею… - горько прошептала послушница. - И где мне от него прятаться…
Бабка усмехнулась:
- Мало ли места в Цитадели? Ходов тут множество. Это вы все, как скотина на водопой, по одному пути топчетесь. А знаешь ли ты, что давным-давно крепость тут была порубежная? Здесь каких только закоулков нет. Вот по ним и хоронись. А хочешь, в мыльне у меня отсиживайся.
Лесана представила себе, как она - выученик ратоборца - прибегает после занятий в подземелье к Нурлисе, чтобы сидеть там до утра… От этой мысли стало и тошно, и гадко. Нашла заступницу - старуху дряхлую! Под подол к ней залезть собралась, лишь бы не обидели.
- Нет. Сама справлюсь.
Карга внимательно посмотрела на нее, щуря воспаленные глаза, и кивнула:
- Ты справишься.
После этого они долго сидели молча, пока Лесана, которой впервые за последние дни стало легче на душе, не спросила:
- А отчего Клесх и Донатос враждуют?
Нурлиса хихикнула:
- Любопытная ты девка… Ладно, расскажу. Донатос Клесха на семнадцать лет старше. И он был тем креффом, который мальца привез в Цитадель. Ему тогда всего одиннадцать сравнялось. Дикий, как лесной кот, а уж грязны-ы-ый… Звереныш-зверенышем. Колдун его связанным вез, говорил - тот несколько раз пытался стянуть у него нож. Я тебе так скажу - ничего удивительного в том не было. Подобрал его Донатос где-то у Злого моря в рыбацкой лачуге. Парень первый раз помылся в Цитадели. И хлеба с мясом здесь же первый раз поел. Я его, звереныша, в мыльню кашей заманивала. Кашу любил - страсть…
Лесана смотрела как глаза бабки туманятся от воспоминаний и думала о том, сколько креффов и просто выучеников выпестовала старая наравне с наставниками. Сколькие еще сиживали в этой коморке? Скольких приводила она сюда за утешением? И казалась ей Нурлиса едва ли не духом самой Цитадели…
- Так вот, отмыла кое-как. Пока патлы стригли, его двое выучей взрослых держали, и то я едва с куском кожи ему волосы не отмахнула - так орал и вертелся. Донатос тогда сразу сказал, мол, парня надо бить, раз такой дурковатый. Нэд бить не велел, за ухо к себе отвел. Уж о чем они там говорили - не знаю. Но Клесх после этого спокойнее стал. Видать, Глава объяснил ему, что за стенами Цитадели каши нет, а вот Ходящих - видимо-невидимо. Но все равно с парнем время от времени припадки случались. То на одного кинется, то на другого. Он здесь самый молодший был. Кто поумнее - с ним не связывались, чего с полудикого взять? А иные наоборот любили подначить да растравить. А Нэд не знал, куда его деть. Учиться он со всеми учился, но дите же полудикое, к порядку не приученное - то заснет посередь урока, то сбежит. Ловили его, пороли. По-всякому снимали стружку. Да вот беда - он рано в силу вошел. Дар в нем проснулся поперед ума. Однажды в драке едва не убил послушника колдунов, чего уж они там не поделили, может Майрико…
- Майрико? - глаза девушки распахнулись, и она подалась вперед.
Нурлиса про себя усмехнулась. А разве скажешь, что вчера еще девка бревном лежала, ни на что внимания не обращая?
- Майрико, - кивнула она. - Клесх вокруг нее лисом ходил, не гляди, что девка на три года старше, зато красоты диковинной. Сколько он шишек за это насобирал… Она хороша была, не то, что ныне - оглобля страшная. Ее бы многие парни на сеновал затащить рады были, когда она в пору вошла. Дак, чего я говорила-то? А, ну вот, Дар в Клесхе рано проснулся. А совладать он с ним не умел. Креффом у него был, по-моему, Мораг. Ты его не знаешь, он погиб лет восемь назад. Так вот. Мораг с ним намучался. Как теперь помню - придет сюда, сядет у печки, глаза закроет и говорит мне: "Удавлю стервеца, как есть удавлю, всю душу вымотал". Вроде и сила в парне немалая, a управлять он ей не может, плещет она из него, как помои из поганого ведра - всех замарает, кто рядом ни есть.
Бабка встала, подбросила в печь поленце, пошуровала кочергой и вернулась обратно на скамью.
- Чего я уж говорила-то?
- Про помои, - напомнила Лесана.
- Какие еще помои? Про Клесха я рассказывала. Тьфу, дуреха, совсем ты меня не слушаешь. Ну, так вот. А Донатос однажды возьми да и скажи, мол, парень оттого силой швыряется без ума и подчинить ее себе не может, что с места рвет, а удила закусывать не приучен. Ну, или иначе как-то сказал, я уж не помню. Ну и посоветовал, ежели Клесх провинится, то пороть не его, а Майрико. Рэм - наставник ее, говорят, аж задохнулся, но Нэд рукой махнул, мол, так тому и быть. Девка - целительница. До смерти не запорют, а парень, может, в ум войдет.
У слушательницы глаза были, как плошки. Нурлиса поправила на голове платок и замолчала. Ждала, когда у девки иссякнет терпение. Случилось это быстро, едва не через пару мгновений.
- Ну, а дальше-то что? - спросила послушница.
- А что дальше? Дальше Майрико пороли, а Клесх потом, как собака, под дверями ее сидел - виноватый, аж серый весь.
- Разве же тогда можно было выученикам любиться? - запоздало опомнилась девушка. - Разве дозволяли?
- Не дозволяли, но и мешать не мешали. Блюли только строго. Девок в Цитадели всегда по пальцам было. А парней - полно лукошко. Да и народ они такой… Не всегда головой думают. Могут и обидеть. Но не об том речь. Так вот. Раз Майрико выдрали, два, три…
- Да что ж он, постоянно что ли дрался? - не поняла Лесана. - С кем все ратился-то?
- Да со всеми. Говорю тебе, Дар в парне рано проснулся, а ума не было. Дома-то растили его, как сорную траву, то ли отец, то ли дядька, ничего в голову не вкладывали - ни почтения перед старшими, ни порядку. А ежели и учили, так видимо, кулаком в брюхо. Я сразу сказала - дите забитое, даже и не дите - зверина злобная. Да и Донатос с ним в пути не нежничал, у этого кровососа терпения сроду не было. Ну и каков будет человек, если с малолетства его лупцевать? Чуть что не так - он сразу с кулаками и не глядит, на кого. А сколько тут над ним насмешников было? Это уж потом старались не задевать, а по первости…
Лесана кусала губы. Она так и видела затравленного мальчика, который за всю жизнь не знал ни добра, ни ласки.
- Что ж они, как звери какие… - покачала выученица головой.
- Звери? А как еще его учить было? Не человек, не полчеловека, в любой миг взвиться может, как пламя, и такой пожар устроить, что не погасишь. Учили его с собой справляться, - строго сказал Нурлиса.
И снова девушка покачала головой:
- Что ж слова-то ласкового никто не молвил? Уж и скотина безмозглая слово доброе понимает, а он дитем все же был.
Бабка усмехнулась:
- Некому было его ласкать, голуба моя. Майрико и та его боялась. Ну и вот, он бедокурил время от времени, но все же реже, а ее пороли. Пока не прознал он, кто это выдумал. А как прознал (уж откуда - не спрашивай, не знаю), пришел в мертвецкую, где Донатос с выучениками занимался и устроил там… Хорошо, хоть Морага позвать успели. Он их и растащил. Клесх, по счастью, с пустыми руками пришел. А у колдуна нож при себе был. Этим ножом он его и пырнул. Да еще головой об стол приложил. Метка-то у него на щеке с той поры осталась - Донатос его рожей по каким то крюкам провез.
Девушка боялась пошевелиться, даже дышала через раз.
- А как же Донатос его побить смог? - спросила она то самое главное, что ее занимало.