Признаться, я вообще не представлял, что может выйти из-под моей кисти. Я поглядывал на увлеченно работающего Питера и старался повторять его действия хотя бы в малом, но, боюсь, то, что в итоге у меня получилось, назвать этюдом не повернулся бы язык даже у слепого.
- Время, - сказала Нэтти, которая все это время вроде бы продремала. Может, так оно и было.
Я выдохнул - пытка окончилась.
- Ну, до завтра! - сказал Питер, она преспокойно оделась, получила плату и удалилась. Встреть я ее на улице, ни за что бы не подумал, кто она такая! Принял бы за служанку или вроде того… - Отличная натурщица! Никогда не ломается! Таких поди поищи… Правда, берет дороговато. - Он посмотрел на меня с намеком.
- Руки только отмою, - понятливо сказал я, - у меня портмоне в кармане пиджака.
- Отмоем, все отмоем! - обрадовался он. - Ну-ка, что у вас тут?..
На том огрызке холста, что выделил мне Питер, красовалось нечто инфернальное. Желто-фиолетовый червяк (Нэтти) извивался на сером с оранжевыми разводами кубе, явно силясь с него сползти. Длинная розовая макаронина (рука Нэтти) с трудом поддерживала грубо намалеванный оранжевый круг с черными лохмотьями вокруг (соответственно это были голова и волосы Нэтти). Над червяком висел в пустоте ярко-синий квадрат (окно), обрамленный чем-то вроде парусов (я попытался изобразить замызганные занавески).
- Вот это да… - выдохнул Питер, и я понял, что опозорился. А на что я, собственно, рассчитывал? - Вы просто самородок, Сирил! Чистейший, незамутненный наив! Вас учить - только портить!
Я чуть не рассмеялся. А я-то еще думал, почему эти господа называют себя "наив", а сами ведут столь разнузданный образ жизни! Дело-то, оказывается, всего-навсего в наивности изображения! Хотя я, честно говоря, назвал бы это "примитивом"… Но - не звучит!
Следующие полчаса я пытался одновременно отмыть руки и отбиться от попыток Питера непременно подписать этюд моим полным именем и этим же вечером продемонстрировать его друзьям. Ну и, разумеется, представить меня, молодое дарование, отметить мое вхождение в теплую компанию как подобает. Сбежать мне удалось только после того, как я ухитрился всучить Питеру купюру - в счет сегодняшнего урока. Он немедленно умчался за припасами для вечернего кутежа, попросив меня подождать буквально четверть часа.
Разумеется, я немедленно покинул это гостеприимное, но абсолютно не подходящее для меня место! Спускаясь по скрипучей лестнице, я вдруг услышал странный звук за одной из закрытых, но незабитых дверей на первом этаже. Там явно кто-то находился… И этот кто-то никак не мог быть закрытой по случаю приема гостей собакой: собаки клацают по полу когтями, а не топают башмаками и не стучат кулаками в стены. А еще они воют, лают или рычат, но не издают подобных звуков! Клянусь, в жизни не слышал подобного! Хотя…
Перед глазами, как живая, встала картинка: разъяренный бакалейщик душит инспектора Таусенда, издавая рев разъяренного быка. Та-ак! Это уже очень интересно!
Разумеется, я и не подумал соваться в эту комнату. Вскрывать замки я не обучен, вдобавок мне совершенно не хотелось оказаться один на один с явным безумцем (ну не станет же, право, нормальный человек издавать этакие звуки!).
Как можно скорее я добрался до своего автомобиля и поспешил в полицейское управление.
- Опять вы! - дружелюбно встретил меня Таусенд. - Может, к нам на службу поступите, а, мистер Кин? Этак не придется туда-сюда ездить!
- Инспектор, послушайте меня, - серьезно заговорил я. - Кажется, мне удалось кое-что разузнать, но без вашей помощи я не смогу проверить свою догадку!
Внезапно я заметил, что Таусенд смотрит на меня не мигая, и тут же вспомнил - ну конечно, глаз! Неотмытых пятен краски не видно под перчатками, а вот глаз… И шарф, чтоб ему провалиться, я машинально набросил на шею…
- Инспектор!
- Да? - очнулся он, и я быстро изложил все, что сумел выведать, начиная от предполагаемого родства шарлатана с зельем и художника и заканчивая неизвестным, запертым в доме.
По моим предположениям, это был пропавший Джозеф Барентон, хотя доказательств у меня, конечно, не имелось.
Надо отдать Таусенду должное, сориентировался он быстро.
- Так! - сказал он. - Отправляйтесь-ка вы домой и не суйтесь больше в такие места! А то потом еще ваш труп опознавать придется, не приведи боже… А я сейчас возьму ребят покрепче, проверим этот притон!
- А…
- Езжайте домой!
- Но могу я хотя бы завтра заехать поинтересоваться результатами проверки?
- От вас не отвяжешься, - буркнул Таусенд. - До свидания, мистер Кин!
Я вздохнул и направился к выходу. Больше от меня ничего не зависело.
- Мистер Кин! - окликнул вдруг меня инспектор. - Шарфик у вас очень…
- Да?
- Элегантный! - выдавил он и затрясся в приступе беззвучного смеха.
- Подарок тетушки, - с достоинством ответил я и удалился. Хорошо еще, Таусенд не видел моих художеств…
Ну что ж, придется ждать до завтра… Ничего страшного, скоротаю время в обществе моих малышек, я совсем их забросил! А ведь Мадлен, опунция, кажется, собралась цвести, и просто преступно с моей стороны уделять ей так мало внимания!
Я вошел в дом, рассеянно отдал Ларримеру шляпу и трость… и застыл как громом пораженный. Мой благообразный дворецкий, прекрасно смотревшийся хоть бы и в королевском дворце, сейчас напоминал одуванчик. Всегда аккуратно причесанные седые волосы кудрявым белым облачком окружали его голову.
- Что это, Ларример?! - вырвалось у меня, когда я обрел дар речи.
- Реклама, сэр, - с достоинством ответил он и удалился, должно быть, изливать горе своей Атенаис.
Я нашел в себе силы сперва взбежать наверх, скрыться в оранжерее и только потом разразился душившим меня хохотом. Мой бедный старый Ларример! То-то последнее время он ходил такой… одухотворенный, должно быть, дожидался воздействия какого-то средства! И вот дождался… Интересно, на какую рекламную уловку купился-таки несгибаемый дворецкий? Я прошел обратно в кабинет и взял последний номер "Зеркала". Ага, вот оно! "Патентованное средство от облысения, гарантия 300 %. Полное восстановление утраченных волос в кратчайшие сроки! Рекомендовано лучшими специалистами!" Верно-верно, шевелюра у Ларримера начала понемногу редеть, что и немудрено в его солидном возрасте, однако он не мог с этим смириться. Мазать наметившуюся проплешину луковым соком я ему категорически запретил, закрыв глаза на репейное масло и какие-то притирания, но это патентованное средство стало последней каплей… Надеюсь, он тоже так считает!
Как ни странно, мне не пришлось ждать завтрашнего дня. Инспектор Таусенд сам явился ко мне в десятом часу вечера.
- Не спите, мистер Кин? - поинтересовался он, даже не подумав извиниться. Ларример всем своим видом выразил презрение к подобным манерам, что с его новой прической выглядело особенно комично.
- Нет, как видите, - отозвался я. - Рановато еще! Что-то случилось?
- Да вот, спешу вас обрадовать, - сказал он довольно. - Накрыли мы притон!
- Что вы говорите! И?..
- Точно как вы сказали: нашли запертого человека. Совсем сумасшедший, силища неимоверная, трех констеблей чуть не изувечил, пока его скрутили! Остальные наверху были, перепились уже, ну да живо протрезвели!
- Это был Барентон? - живо спросил я.
- Он самый, - кивнул инспектор. - Прочие, как поняли, что дело дрянь, живо друг дружку топить начали. Ну, вы про наивняков этих знаете, наверно?
Я кивнул. Еще бы я не знал!
- Ну вот… Пьянство, разврат до добра не доводят, да и возраст уже не юный. Почуяли, что дело-то плохо, стали средства разные искать. А у Барентона брат - аптекарь, вот и состряпал какое-то снадобье. И так, говорят, поначалу помогало, что нарадоваться не могли! Одна беда - волосы сильно расти стали.
Ларример, неприметно маячивший за спиной инспектора, навострил уши.
- Ну да это-то не беда, - продолжал Таусенд. - А аптекарь, Ричард Барентон, парень ушлый. Решил - что задаром-то трудиться? Открыл лавочку. Неплохо заработать успел… Брата даже деньгами ссужал. А потом пошло-поехало: у многих чердаки течь давать начали. Утром очнутся в какой-нибудь канаве - и не помнят, как там оказались. В драку лезли, чуть что. А потом один какой-то вместе с Джозефом повеселиться отправился. Очухался утром, а рядом мертвая девица и Джозеф на полу храпит, весь в крови… Парень сам чуть концы не отдал. Он, видите ли, еще не совсем разума лишился, вроде помнил, что она деньги вперед требовала, так не соглашалась. Ну, Джозеф обозлился и ее того… порешил. - Инспектор вздохнул. - То дело замяли, а остальные перепугались. Бросили эту заразу, Ричард лавку прикрыл, только Джозеф запастись успел, похоже, да переборщил. Совсем человеческий облик потерял, а компания эта боялась страшно, что он опять кого-нибудь убьет и всех выдаст. Ну и заперли от греха. Надеялись, он потихоньку в себя придет…
Что ж, обратной стороной силы стала агрессия, шарлатанское лечение только ухудшило состояние пациентов. Хм… а не зря ведь заведение то называлось "Бычья сила" - как видно, мистер Барентон был в курсе, что такое "уруз", и обладал к тому же весьма своеобразным чувством юмора…
- А тут и вы подоспели! - продолжал инспектор. - Ну, как вам сказочка на ночь?
- Омерзительно, - искренне сказал я. - Инспектор, но, если они ничего не помнят, выходит, убийства женщин так и останутся нераскрытыми?
- Как убивали-то, они и впрямь не помнят, - хмыкнул Таусенд. - А вот как тела потом прятали - очень даже. Запоют как миленькие! Ну, может, не все там убийцы, да только остальные их покрывали… - Он помолчал. - Что ж, мистер Кин, вынести вам официальную благодарность от лица полицейского управления, что ли?