- Покажи мне свой замок, - решил ангел, спуская ноги на пол и вставая во весь свой немалый рост. Божественная красота разбавлялась только чёрным цветом одежды, и пряталось что-то дьявольское на дне глаз и в уголках губ. Широкие плечи и, пусть исхудавший, но он был сложен великолепно. Совершенно.
Сделав шаг, Странник пошатнулся… выпрямился. Волна золотых кудрей откинута за спину, вопросительно изогнута светлая бровь.
- Прошу, - поспешно склонился барон, залюбовавшийся собственной смертью.
Он накинул на плечи плащ и прошёл мимо барона в коридор. Нет, он не прошёл. Прошествовал! При взгляде на эту осанку любой король бы обзавидовался. А походка… боги так ходят, но не люди. Древние боги, истинные владыки этого мира…
Рицель резко оборвал сам себя и обругал за еретические мысли. Не дай Боже сказать подобное в слух, да если уловят сие уши церковников… И можно ждать в гости Псов Господних.
Из-за поворота коридора выскочил слегка растрёпанный от спешки Патрик. И замер, забыв как дышать, глядя на гостя…
- Патрик! - резко окликнул старший брат, заставляя его очнуться. Повернулся к Страннику: - Простите его, господин Элльри, он несколько… растерялся. Это мой…
- Брат по отцу, - закончил за барона ангел, рассматривая нового участника беседы. - Не утруждай себя объяснением, человек. Я вижу кровь всех, кто меня убивал.
Барон со всех сил попытался не втянуть голову в плечи. Как он произнёс это…
Странник прошествовал дальше, а чуть поотставшие братья тихо зашептались за его спиной.
- "Всех, кто меня убивал"? - поинтересовался Патрик. - Это как?
- Я не знаю, - еле слышно отозвался Рицель. - Рик, я тебе этого не говорил! Но, мне кажется… Этот… Он не ангел, и ангелы созданы по образу его, а не наоборот. Я много думал всю эту неделю и много читал, в том числе тайных и запрещённых свитков. Ангелы появились позже, а имя Странник Элли или Элльри впервые встречается в настолько древних записях, что это трудно представить. Как и народ… он не имел самоназвания. Первые дети мира. Познающие. Творцы. Их по-разному звали. Они все были похожи на него. Каждый из них был сам в себе совершенство, только крыльев у них не было. Крылья даровались только Странникам. И они все были…
Барон запнулся и баронет закончил:
- Богами?..
Рицель странно посмотрел на младшего брата и кивнул.
- Наверное, богами… истинными.
Эта мысль была так логична после бессонной и полной дум недели, что барон остановился, поразившись сам себе. Снова произнёс:
- Истинными.
Истинный бог не требует поклонения. Истинный Творец незаметен, ему не нужны храмы, ему не нужны дары и подношения. Не смотря ни на что, он является сердцем мира. И живёт в сердце каждого…
- А что случилось с тем народом? - шепнул Патрик.
- Я не знаю, - с сожалением качнул головой Рицель. - Однажды они просто исчезли. А потом появились легенды о безумном Страннике. И только некоторые рассказывали о нём, как о несущем смерть. После Священного Похода…
Братья помолчали, следуя на некотором расстоянии от гостя, спускавшегося по широкой лестнице и направлявшегося… отсюда можно было попасть в большой зал и галерею.
- После Священного Похода? - переспросил Патрик. Сощурился. - И тот народ тоже исчез после Похода? И Трёхлетняя Зима - тоже?
Ангел вдруг остановился. Полуобернулся. Произнёс спокойно:
- Трёхлетняя Зима началась из-за меня. Об этом я сожалею.
Пошёл дальше.
Братья переглянулись и барон сделал жест "потом поговорим". А баронет вспомнил, что та страшная Зима случилась сто тридцать пять лет назад.
- Господин Элльри, возможно, вы голодны? - догнал барон Странника.
Элли взглянул на человека сверху вниз. Он возвышался над высоким ним на целую голову.
- Не откажусь разделить с вами трапезу, барон, - идеально соблюдая этикет, ответил ангел. - Только прошу, поменьше мясной пищи.
- Как вам будет угодно, - ответил барон и повернулся к брату: - Патрик…
- Уже распорядился, - отозвался тот. - Вскоре накроют на второй веранде.
Элли играл. Играл в человека. Сдерживал слова, готовые слететь с языка. Не первый раз примерял на себя обличие человеческого аристократа. Каждый странник обязан уметь принимать правила чужих игр. Хотя сейчас, после долгой болезни, ему было тяжело…
Вскоре они оказались перед входом в семейную галерею. Длинный коридор с картинами предков на стенах.
- Не утруждайся объяснением, - произнёс Элльри прежде, чем барон успел открыть рот. - Я знаю, где я. А теперь хочу, чтобы и ты это узнал.
Он ступил в галерею, прошёл мимо первых картин… остановился. Поглядел на портрет пра-пра-пра-прадеда нынешнего барона, Рутерца Благочестивого. Картина изображала статного, черноволосого, чем-то напоминающего самого Рицеля, мужчину.
- Здравствуй, убийца младенцев и беззащитных девочек, - гулко разнеслось по галерее.
Что-то изменилось в самом воздухе. Стало трудно дышать. Рицель попятился и упёрся спиной в застывшего изваянием брата.
- Ты это тоже видишь?.. - прошептал Патрик.
Портреты оживали. Их лица менялись. Вот прекрасная женщина превращается в грязную патлатую старуху и беззвучно кричит. Красивый, высокий юноша становиться безобразным карликом, чьё лицо кривиться от злости. А Рутерц Благочестивый оказывается наполовину облысевшим, в злобе брызжущим слюной, плешивым уродом с похотливым взглядом масляных глазок.
- Смотрите, люди, - разнёсся по коридору голос ангела. - Это - ваши предки.
- Колдовство… - сорвался с губ барона гулкий шёпот.
Тихий, звенящий смех в ответ.
- Я не владею тем, что вы все называете колдовством… магией… Я лишь умею видеть и показывать истину. Этот похотливый ублюдок прибил копьём к стене Тоури, рукодельницу, только входившую в пору юности, а потом насиловал её до тех пор, пока она не умерла. А следом зарезал в колыбели её исходившего криком младшего брата. - Молчание. Долгое и глубокое, как бездонный колодец. А портреты всё шевелились и корчились… - Наши мужчины не держали в руках оружия, а женщины не знали даже дурного слова. Наши дети росли в любви и радости свободы. Но однажды пришли вы. Чума, саранча, свора больных бешенством псов. И уничтожили всё… и всех. Детей-то за что? В чём провинились они? В чём виновата была Туори, вышивавшая странникам новый плащ перед каждым полётом?.. Вы - проказа на идеальном лице мира. Болезнь. Которую уже не вытравить…
Голос его звучал всё тише с каждым словом. Страннику пришлось привалиться спиной к одной из стен, чтобы устоять на ногах. Сил отчаянно не хватало…
- Они мерзкие… - послышался за спиной голос Патрика. Рицель обернулся, поглядев на брата. Тот смотрел на портреты и лицо его кривилось от отвращения. - Риц, наши предки - мерзкие! - он с отчаяньем взглянул на старшего. - Риц, мы что, тоже такие?!
Барон огляделся… Его передёрнуло от отвращения. И решительно ответил:
- Нет! Нет, Рик, мы с тобой - другие.
Поглядев на брата, баронет медленно успокоился. Бросил взгляд на гостя.
- Риц, его надо вывести отсюда. Срочно!
Он не проронил ни слова и следовал за своими провожатыми потерявшей волю куклой, пока они не оказались на той самой веранде, где братья предпочитали обедать в хорошую погоду. Бессильный и безвольный, как марионетка, он сел на предусмотрительно выдвинутый для него стул. Рицелю стало сильно не по себе от контраста божества, воплощением которого Последний был до посещения злополучной галереи, и нынешней тряпичой куклы.
- Человеческая еда, - начиная оживать, Странник поморщился. - Пародия на пищу моего дома.
Но пренебрегать "пародией на пищу" Элли не стал, хотя старался не есть мяса. Он очень давно не ел и даже способность жить, извлекая силу из воздуха, земли и солнечного света не могли восполнить страшнейшую энергопотерю последнего времени.
Странник хмуро отметил в себе язвительное пренебрежение, которое тоже перенял от людей. Всё течёт, всё изменяется, и в мире нет постоянства, но эта язвительность не являлась частью Элли. Наносное…
Ранее полагавшие себя очень воспитанными молодыми людьми, не чуждыми утончённому этикету, братья почувствовали себя деревенскими увальнями за одним столом с королём. Изыскан? Воспитан? Нет, он был совершенен! Такого нельзя добиться никакими уроками этикета. Таким возможно только родиться. И как только Рицель мог подумать о том, чтобы его убить?!
В тот день Элли не смог пойти ещё куда-то, кроме как в свои покои. Силы иссякли так стремительно, что он даже не разделся, заснув на застеленной кровати.
- Элльри, ты куда в этот раз? - Лэтэри подкрался со спины как всегда неслышно.
- Куда путь ляжет, - улыбнулся Рождённый Летать.
- Какой ты, Элли, неинтересный, - Лэти, бывший моложе своего собрата на несколько десятков лет, улыбнулся задорно, явно подначивая Первого Странника. - Вот мы с Данари пойдём к северу.
- Возьмите тогда тёплые плащи, не пренебрегите зимними сапогами и шапкой. И перчатки не забудьте. Там бывает морозно, - невозмутимо отозвался Первый Странник.
- Элли, ты зануда! - Рядом из ниоткуда вынырнул Третий Странник, Данари.
- А вы авантюристы, - улыбнулся тот.
Рождённый Летать был первым. Вторым стал Лэтэри, Ветерок Дорог. Третьим - Данари, Ведающий Пути. Если Дани был порывист лишь в силу своей юности, обещая вскоре стать более мудрым и ответственным, то Лэти… одно слово - Ветерок.
- И ничего я не авантюрист, - обиделся Данари. - Я и собирался тёплую одежду взять.
- Два зануды! - шутливо возмутился Ветерок.