- И это тоже пройдет, - сказала она.
Точная цитата из меня, а не искаженная из Эйба Линкольна. Я ей это повторял во время ее беременности. Своего рода мантра.
Даже смешно, ей-богу: всегда я политически некорректен. Здесь - говоря, что женщина должна иметь примерно те же права, что и мужчина; дома - но редко, очень редко, - позволяя себе указывать, что беременные женщины повреждаются в уме. Где-то на год, если не больше.
Возможно, они в этом не виноваты. Возможно, вообще никто ни в чем не виноват.
- Пройдет, куда денется.
Может, и пройдет. Я скептик, но чего на свете не бывает.
Медленно, осторожно я снова обнял ее - не прижимая - и поцеловал в шею. Получилось: она вздрогнула, но не закричала и не начала вырываться.
Какая-никакая, а победа. Я разжал руки.
- Увидимся за ужином.
Так было не всегда. Когда-то, в начале, мы проводили больше времени в постели, чем вне ее. Может, это было и не так, но мне так запомнилось.
Да черт побери, первый раз мы с ней были вместе через несколько часов после того, как мы с Карлом вытащили ее из фургона работорговца и освободили вместе со всеми рабами той партии. Я всегда говорил, что в этом бизнесе бывает сопутствующая выгода.
Но уже тогда были первые признаки - когда я порой ночью касался ее, а она сжималась и отстранялась, объясняя, что слишком устала, или когда вскрикивала, если я неожиданно обнимал ее, - и тут же с нежной улыбкой упрекала сама себя за пугливость.
Но тогда подобные вещи случались очень редко и, я бы сказал, ничему не мешали. Скорее наоборот.
Все происходило очень медленно: сперва иногда, потом редко, потом чаще и чаще, а потом я вдруг осознал, что мы не занимались любовью уже добрый год и что она не выносит прикосновений.
Выпить бы надо.
Блестящая серая глиняная бутыль холтского бренди нашлась в гостиной на втором этаже. Там же отыскалась пара кружек.
Впрочем, "гостиной" этот зал именовали придворные - я всегда называл его про себя "трофейным". Ковер на полу был из кусочков шкур, по стенам висели головы животных, убитых баронами Фурнаэль: олени, кабаны, волки и - единственная - огромная бурая медвежья башка, пасть разинута, желтые зубы вот-вот клацнут... Вряд ли эти зубы так блестели, отполированные, у живого медведя.
На одной из стен, под самым потолком, висит целая тушка зайца, будто застывшего в прыжке. Наверняка за этим стоит какая-то семейная легенда, но какая - мне узнать не удалось.
Неуютное место, и не потому, что зверье выглядит как живое. Оно таким не выглядит - бимские чучельники далеко не мастера, и со стеклом в Эрене всегда было худо. Вместо стеклянных глаз здесь вставляют белые костяные полушария. Ощущение - будто находишься среди то ли зомби, то ли слепышей. Не сразу привыкнешь, и бренди помогает.
Беда в том, что на меня вдруг напала икота - как раз когда я пил, а я этого терпеть не могу. Выпивка в нос попадает.
Я разжег камин и уютно устроился в низком кресле, любуясь играющим огнем, - и тут в дверь постучала Дория.
Она переоделась к ужину - была в длинном фиолетовом платье из ткани, которую я всегда называл велюром, хотя и знаю что это неправильное название. Туго облегающий верх - от низкого декольте до расшитого золотом пояса на бедрах, концы которого спадают на широкую складчатую юбку. Корсаж и рукава отделаны золотым шнуром. На таком же шнуре к поясу подвешена сумочка.
- Ну и как? - спросила она.
- Прекрасно, - ответил я. - Хоть сейчас на трон.
Она взглянула на две кружки, что грелись на камнях у камина.
- Меня ждал? - поинтересовалась она, когда я лениво приподнялся и повернул кружки другим боком. Я икнул и помотал головой.
- Нет. Но согреть две кружки ничего не стоит. Кто знает, когда друг решит забежать выпить.
- Или вылечить твою икоту. - Она улыбнулась, опустилась в кресло и откинула голову на высокую спинку.
- Ага, - с ноткой сарказма отозвался я.
Она вытащила из кошеля что-то похожее па кварц.
- Вот, пососи.
Я пожал плечами и сунул камешек за щеку. Сладко...
- Горный сахар? - спросил я, перекатывая его ро рту. Демосфен, чтоб тебе пусто было.
- Именно, Ватсон.
Я приподнял бровь, точно спрашивая: "И это излечит икоту?"
Дория кивнула.
- Девяносто процентов. Икоту вызывает нарушение баланса электролитов в крови, из-за чего начинаются спазмы Диафрагмы. Обычно сдвиг в сторону ацидоза. Соль или сахар помогают исправить дело. Если они не действуют - значит, сдвиг был в сторону алкалоза; тогда поможет лимон. Подожди немного.
Я собирался возразить, но икота прошла. Возможно, просто потому, что устала меня мучить.
- Где ты этому научилась? В сестричестве Длани?
- Нет. Это с Той стороны. Меня научила одна подружка, Диана. По-моему, ты ее не знал.
- М-м-м... Не припомню.
- Нет. Ты ее точно не знал. - Дория улыбнулась. - Ты бы запомнил. Как там кружки?
- В самый раз.
Кружки и правда согрелись как надо: были чуть более горячими, чем принято на Этой стороне. Самое оно для холтского бренди. Я раскупорил бутылку и плеснул нам обоим по доброй порции. Я собирался встать и отдать ей кружку, но вместо этого Дория поднялась и пересела на подлокотник моего кресла, обняв меня за плечи. Она пахла цветами и мылом.
- Лехаим.
Я чуть запнулся на еврейском словце. И заслужил улыбку.
- Лехаим, - повторила она и выпила. Я тоже. Бренди обожгло мне горло и согрело желудок. Неплохо - весьма.
- Тебя что-то тревожит? - спросила она.
- Мелочи. - Я постарался, чтобы это прозвучало как можно беззаботнее. - Не тебе же одной можно тревожиться.
Она усмехнулась.
- И о чем твои тревоги на сей раз? Как соблазнить вашу горничную?
Я изобразил содрогание.
- Ты видела нашу горничную?
- Серьезно.
Я пожал плечами - осторожно, чтобы не сбросить ее
- Жаловаться не на что. Все в порядке. Энди выглядит куда лучше, да и гном почти исцелился. Джейсон отличный парень. Зеленый, конечно, как Халк, но...
Она коснулась пальцем моих губ. Я умолк.
- А как Кира?
Я не ответил.
Дория ждала. У нее это получается куда лучше, чем у меня.
- Она не виновата, - сказал я наконец. - Как это у вас называется - посттравматический синдром?
Она пожала плечами.
- Двухгодичный курс психологии - и ты считаешь меня психиатром?
- Я на тебя не настучу за незаконную практику. - Я приподнял мизинец. - Честное скаутское!
- Что ж, ладно. - Она пила и раздумывала. Потом махнула рукой. - Это не важно, Уолтер. Наклеить на болезнь ярлык - еще не значит понять, что она такое. Или как ее лечить. Кира в плохом состоянии... или ваши отношения в плохом состоянии.
Дория сделала глоток и вздохнула. Я приподнял бровь.
- Не знал, что это заметно. У тебя еще остался дар диагностики?
- Нет. - Она замотала головой. Действительно ли Великая Мать лишила ее всей силы, или все же у нее осталось несколько заклятий - на черный день? Можно не спрашивать - Дория не скажет. - Но я всегда считала чары лишь Усилителями собственного чутья, не заменой. Давно это у вас?
- Откуда считать?
Она насмешливо улыбнулась уголком рта.
- Подумай.
- Слушай, я про это не рассказываю. Не помнишь?
- Помню. - Она улыбнулась шире. - Как правило. Я подумал о последнем разе - и постарался поскорее о нем забыть. Мне вспомнилась другая ночь - неистовая теплая ночь в Приюте, вскоре после того, как мы с Карлом вернулись из набега. Думаю, это была вторая ночь - на первую пришелся Карлов Выходной День, должно быть. А тут мы оставили Джейни - тогда еще совсем крошку - с Карлом и Энди, взяли одеяла и ушли из поселка в лес, на склон горы. Мы допьяна напились молодого черничного вина и с упоением занимались любовью - всю ночь, под звездами.
Я не преувеличиваю, вот руку на отсечение: всю ночь.
До сих пор, стоит мне закрыть глаза, и я вижу ее, волосы ее парят надо мной, озаренные светом звезд...
Но это было давным-давно, в другом краю, и бедняга скорее умрет, чем снова позволит согреть себя.
Я сменил тему.
- Энди последнее время выглядит куда лучше. Вряд ли это личина.
Дория немного помолчала, потом улыбнулась и тоже оставила речь обо мне и Кире.
Удивительно, что могут сделать прогулки, еда и сон - не говоря уж о прекращении занятий магией.
- Она... - Я осекся.
- Не перестала ею заниматься? Ты меня не удивил. Алкоголизм не совсем болезнь, и привыкание к магии считать только болезнью тоже неправильно.
Если я чего и не ждал от Дории, то вот таких рассуждений Она первая забила тревогу, требуя, чтобы Энди не пускали в мастерскую - любыми средствами, разве что не силой.
- Но очень близко к болезни, - сказала она. - Поверьте - ты и все остальные! Всегда существует соблазн, вечная тяга. Девчонкой я была ужасной обжорой! И толстой,
конечно, заговорила она вроде бы о другом, но на самом деле о том же. - Но в конце концов я смогла похудеть, когда стала следить, что, сколько и как я ем. Ровно сколько нужно, и никогда ни капли больше. Если голодать - потом все равно отъедаешься, и все без толку.
Я взял ее руку в свои и поцеловал. Нежно-нежно: с Дорией всегда нужно было обращаться нежно и бережно, и мне это в ней нравилось.
- У тебя и другие проблемы были, - сказал я, - но ты уже далеко от них ушла, девочка.
Дория вздохнула.
- Хотелось бы надеяться. - Ее пальчики пробежали по моему воротнику, потом - по усам. - Пойдем-ка на ужин.