В пыльной, грязной, затхлой до невозможности комнате сидели на сундуках у стола две старухи - такие же пыльные, чумазые и затхлые, как все, что их окружало. На столе без скатерти (впрочем, не исключено, что ее просто не было видно под слоем грязи и копоти) стоял самовар, не чищенный, похоже, со дня изготовления и две разнокалиберные кружки на щербатых блюдцах. Рядом с самоваром красовалась кривобокая банка с темной, плотной, вязкой массой внутри, от одного взгляда на которую выпадали пломбы из зубов. Сразу видно - домашнее варенье. Под столом стоял мешок, набитый тыквами.
Лицо одной старухи обезображивала огромная черная, сочащаяся кровью бородавка на весь лоб, другой - с десяток таких же, но помельче.
Обе они улыбались.
На лицах своих солдат он видел улыбки более жизнерадостные, чем эти.
У старухи с десятком бородавок из-под изодранного подола болотного цвета юбки торчала костяная нога. Второй, в валенке, она мерно покачивала, дуя на чай в треснутой кружке без ручки.
- Зачем пожаловал, кажи, солдатик, - проскрипела старуха с костяной ногой и оскалилась.
- А вы кто? - подозрительно оглядел он хозяек.
- Я - Баба-Яга, костяная нога, с печки упала, ногу сломала. А это - сестра моя, кикимора.
- Сержант Хрясь, - представился еще раз солдат, огляделся по сторонам, и, прищурившись подозрительно, спросил:
- Бабушки, а почему вы живете одни в лесу?
- А это чтобы гости к нам не ходили, дитя мое, - отозвалась та, которая назвала себя Бабой-Ягой.
- Бабушки, а отчего у вас так грязно в доме?
- А это чтобы гостей не приваживать, дитя мое.
- Бабушки, а почему у вас такая паутина кругом?
- А это звукоизоляция, дитя мое.
- Бабушки, а зачем вам звукоизоляция?
- Еще один вопрос, и тебя больше никто никогда не услышит, дитя мое, - осклабилась мерзкая старуха, продемонстрировав неприлично белые и крепкие для ее возраста зубы.
Вторая бабка дернулась всем телом, мешок под столом опрокинулся, и из него с сухим костяным стуком выкатились человеческие черепа, с десяток, не меньше, прямо Хрясю под ноги.
Профессионал всегда уважает другого профессионала и его секреты.
- Так бы сразу и сказали, - буркнул сержант и перешел к делу. - Я и мой отряд ищем следы одного государственного преступника по приказу его величества Царя Костей. Оказавшим помощь в его поимке царь назначил награду - один золотой.
- Каждому?
- На всех, - обрубил корыстолюбивые мечты старухи на корню сержант. - Рост злодея - средний. Волосы - светлые. Одежда - обычная. Особые приметы - нет. Вы его не видели?
- Видели, видели, как не видеть, - закивала карга. - С час назад мимо прошел по просеке влево, вон к той лужайке, торопился шибко.
- А точно он?
- Точнее не бывает, - заверила старуха. - Ваш патрет - вылитый он.
- Корона вас не забудет, - отсалютовал сержант, развернулся и строевым шагом замаршировал к выходу.
- А золотой?.. - тихо пискнула вслед ему вторая старуха, не проронившая до этого ни слова, увлеченная своим чаем
Но сержант расслышал и остановился.
- Обращайтесь в канцелярию Его Величества каждый день, с десяти до пол-одиннадцатого, кроме субботы, воскресенья, понедельника, вторника, среды и четверга. Пятница - санитарный день, - любезно разъяснил сержант и вышел, хлопнув дверью.
Он всегда считал жадность других до его денег самым страшным грехом.
- Бе-да! Рав-вняйсь! Смир-рна! Вдоль по просеке к той лужайке, на захват злодея, бегом - арш!
Умруны, не проронив ни слова, выполнили все команды, и когда прозвучало последнее "арш", дружно сорвались с места и, сотрясая землю тяжелым ритмичным топотом, понеслись вслед за своим командиром к указанной цели.
Сделав первые шаги по "лужайке" и поняв, что она не та, за кого себя выдает, сержант остановился, а за ним и весь отряд.
У него было два варианта действий.
Первый - продолжить преследование преступника через болото.
Второй - вернуться и повесить старух, отправивших его и его солдат сюда.
Впрочем, если задуматься, был и третий. Вернуться, быстро повесить алчных хрычовок и продолжить преследование. И он, если разобраться, с каждой секундой начинал нравиться Хрясю все больше и больше.
- Бе-да! Рав-вняйсь! Смир-рна!.. - начал было командовать он чтобы развернуть отряд, но тут взгляд его случайно упал на одинокую кочку впереди, метрах в ста от суши. На ней сидел, меланхолично поджав под себя ноги, не кто иной, как…
- Вон он!!! Хватай его!!! - радостно взревел сержант и, увлекая за собой взмахом руки умрунов, бросился к ничего не подозревающей жертве. К его удивлению и радости трава с мелкими листиками и цветочками у них под ногами пружинила, но держала весь отряд. Еще пара десятков метров - и награда в сто золотых, обещанная царем за поимку преступника, будет у него в кармане. Еще несколько метров - и ему не…
Но что это?!
Чем ближе подбиралась к человеку на кочке беда, тем разительнее становились в нем перемены.
Громадные глаза, похожие на блюдца, лягушачий рот, полный острых, как иглы, зубов…
Кто это?..
- Беда, стой!!!..
Но было поздно.
Руки существа, вытянувшиеся, как веревки, уже успели бережно обхватить весь отряд, и теперь объятия быстро сжимались, сгребая в кучу полтора десятка гвардейцев Царя Костей как малых детей, только кости хрустели и трещали.
- Бей! Руби! Руби тварь!!! - заорал Хрясь и сам метнулся к болотному чудищу, обнажив свой черный меч.
- И-ван! Не-дам! - квакнуло страшилище и, оскалив в злобной ухмылке бесчисленные зубы, нырнуло.
И тут же из-под ног сержанта и умрунов ушла прочная пружинистая травка, и навстречу им устремились зловонные бездонные глубины Комариной трясины.
Едва беда отошла от избушки на пару десятков метров, из дверей выскочили, скатились по ступенькам и понеслись в противоположном направлении две изумительно резвые старухи. Задирая на ходу юбки и не прекращая оглядываться назад, неслись они через открытое место, чтобы успеть скрыться в лесу до того, как отряд, увидев топь, повернет обратно.
Бросив последний взгляд на почти неразличимые темные фигуры вдалеке и приготовившись последовать за уже ломившимся через молодой подлесок специалистом по волшебным наукам, царевич вдруг остановился, как вкопанный.
- Агафон, смотри! - воскликнул он. - Они пошли в болото!!!
- Очень хорошо! - донеслось откуда-то из глубины леса до него. - Беги быстрее!!!
- Но они не просто пошли - они побежали!
- Чего и тебе желают!!! Иван, скорей!!!
- Они ПОБЕЖАЛИ В ГЛУБЬ БОЛОТА, Агафон. ПОБЕЖАЛИ. Понимаешь?
- Что?.. Ты хочешь сказать, что они тоже увидели там что-то, что очень хотели увидеть? Как мы?
- Не знаю. Но, не исключено, что это так.
- Ну и замечательно! - голос чародея перестал удаляться. - А ты-то чего стоишь? Беги тоже! Сейчас они вернутся, и…
- Агафон. Если я хоть что-то понимаю в нравах и силе болотниц, они не вернутся. На суше она может быть беспомощнее куклы, но в болоте она - королева. Это ее дом. Ее владения.
- Думаешь? - голос чародея теперь зазвучал с сомнением.
- Думаю, что я потихоньку подберусь к этому месту и посмотрю, что там делается.
- Но ты не можешь так рисковать! - голос начал возвращаться. - Я не отпущу тебя одного!
- Нет. Ты же сам говорил, и сержант этот подтвердил, что охотятся они за тобой. Значит, мне они ничего не сделают, если и заметят. Подожди!
И, не дожидаясь ответа, Иванушка сорвался с места и осторожной рысцой вдоль кромки леса, стараясь наступать на сухие сучки только ногой в валенке, направился к прогалине у трясины, где он в последний раз видел отряд умрунов.
Когда он прибежал - причем, последние метров пятьдесят он уже мчался не сбавляя скорости и не скрываясь - на болоте все было тихо и пусто.
Не было отряда, не было болотницы, не было зеленой травки с редкими белыми цветочками на черной с лопающимися вонючими пузырями воде…
Только в зыбкий мокрый берег у самой воды был воткнут почти по рукоятку, обмотанную зеленой жесткой травкой с мелкими листиками, черный меч, да лежали рядом с ним такие же черные, украшенные черными опалами ножны, из которых еще вытекала болотная жижа.
Иван все понял, и сердце его забилось сильнее от облегчения и радости.
Он вытянул меч и, повернувшись лицом к тому месту, где они видели хозяйку топи когда сами попали в ее ловушку, поклонился и громко крикнул:
- Благодарю тебя, уважаемая болотница, за спасение наше и за оружие! Век не забуду доброты твоей! Здоровья тебе, счастья…
Он на секунду замолк, размышляя, стоит ли желать ей успехов, и воздержался.
- До свидания, сударушка!
Хотя на болоте ничего не изменилось, но Иванушка почувствовал, что его слова были услышаны и одобрены, и улыбнулся.
- Счастливо! - крикнул он в последний раз, помахал рукой трясине, кажущейся теперь уже не такой отвратительной и смрадной, подобрал ножны и быстро зашагал обратно к усадьбе Бабы-Яги.
- Во-первых, давай похороним где-нибудь эти черепа - я не смогу ни есть, ни пить, ни спать, ни мыться, пока они будут валяться тут или еще где-нибудь на поверхности земли, - решительно заявил Иванушка сразу, как только они снова переступили порог избушки на курьих ножках.