Мадам Колобкова только махнула рукой. Она уже смирилась с постоянной гибелью посуды. Те же мудрецы бьют чашки и блюдца чуть ли не ежедневно. Бальтазар однажды откусил от тарелки кусок. Каспар запихал десяток чашек в свой колпак, и те бесследно испарились. Мельхиор вообще в последнее время взял моду швырять посуду за борт. Просто так - послушать, как она булькает.
Бальтазар тем временем извлек из банки маринованный огурчик. Брезгливо его понюхал. Вынул из кармана кривой нож, высунул язык набок и принялся мелко-мелко строгать огурец. Нарезав, ссыпал зеленые кубики в свернутый кульком блин. Несколько секунд подозрительно смотрел на него, а потом торопливо запихал в рот и принялся озираться, бросая туда-сюда параноидальные взгляды.
- Ешьте спокойнее, дедушка, - устало произнесла Зинаида Михайловна. - Не бойтесь, не отнимут.
- Как называется эта еда? - спросил Бальтазар, утирая масленые губы.
- Блины.
- В следующий раз приготовь оладьи.
- А вы любите оладьи, дедушка?
- Ненавижу.
- Тогда чем же они лучше блинов?
- Блины я ненавижу еще сильнее.
- А вы хоть что-нибудь любите?
- Себя.
- А из еды?
- Я не ем себя.
- А зря, кстати! - воскликнул Мельхиор, жадно грызя ногти на ноге. - Ты попробуй!
- Хррр-пс-пс-пс… - громко произнес Каспар, роняя голову на грудь. Недоеденный блинчик вывалился у него изо рта.
Бальтазар и Мельхиор внимательно посмотрели на соседа по столу. А потом, не сговариваясь, схватили с его тарелки последний блин.
- Отдай, я первый взял, - потребовал Бальтазар.
- Нет, я первый.
- Да, но ты его украл. Это не считается.
- А ты разве не украл?
- Я имею на это право.
- Не имеешь. Никто не имеет право красть у других.
- Я имею. К тому же он умер, еда ему больше не нужна.
- Он еще жив.
- Жаль. Ты уверен?
- Он храпит.
- А кто сказал, что мертвые не храпят?
- Я никогда не видел храпящего мертвеца.
- Это не доказательство.
- А ты что, видел?
- Нет, не видел. Но это тоже не доказательство.
- А по-моему, доказательство. По-моему, если какую-то вещь не видел никто на свете, то ее и не существует.
- А твои мозги кто-нибудь видел?
- Заткнитесь немедленно, молокососы! - рявкнул проснувшийся Каспар. - И уберите руки от моих блинов!
- Вот видишь, чего ты добился? - зло прищурился Бальтазар. - Он из-за тебя воскрес. Из-за тебя.
- Я и не умирал, идиот!
- А жаль.
Мельхиор растянул улыбку до ушей и снова принялся грызть ногти.
- Прекрати это! - прорычал вконец обозленный Бальтазар. - Прекрати сейчас же, не доводи меня!
Мельхиор обиженно надулся.
- За что ты на него так злишься? - пропыхтел Каспар, снимая колпак и надевая вместо него тарелку.
- Он грыз ногти!
- Ну и что? Это некультурно, конечно, но зачем же так злиться?
- Он грыз МОИ ногти!
- Свои я уже все сгрыз, - обиженно сказал Мельхиор.
- Тогда грызи у него! - ткнул в Каспара Бальтазар.
- У него я тоже уже все сгрыз.
- Что?! - всполошился Каспар, шевеля босыми пальцами ног. - Когда ты успел?!
- Сегодня утром.
- Но я этого не видел! Как я мог этого не заметить?
- Ты спал.
- А-а-а… Тогда понятно… Вечно я пропускаю все самое интересное…
Колобков весело гыгыкнул, намазывая икру на очередной блин. Все-таки есть в этой троице и положительные моменты. Вполне успешно заменяют телевизор, например.
- Как думаешь, Серега, они сегодня подерутся или как? - подтолкнул Чертанова локтем начальник.
Чертанов ничего не ответил. Он уже битый час водил ложечкой по часовой стрелке. Сахар давным-давно растаял, а чай остыл, но Чертанов этого не замечал.
Перед глазами по-прежнему стоит спина Таннина, на секунду показавшаяся между волнами. Бурая осклизлая поверхность, похожая на китовую шкуру. Ужасные шипы, способные протаранить линкор, задев его одним краешком. И то темное поблескивающее пятно, в котором Чертанов увидел свое отражение…
Это не мог быть глаз. Не мог. Глаза не растут прямо посреди панциря.
Но что же тогда это было такое?
- Откуда эта громадная черепаха вообще взялась? - спросил он в никуда.
- Таннин?.. - переспросила Стефания. - Оттуда же, откуда и все хтонические чудовища.
- И откуда?
- Родился, ясное дело. Очень-очень давно.
- А это кто ж его родил? - заинтересовался Колобков. - Другая Тортилла?
- Хтонические чудовища рождаются в процессе Творения, смертный. Когда демиург создает новый мир, на относительно небольшом пространстве кипит огромная, фантастическая мощь. Громадный слой Хаоса плещется и бурлит, обретая упорядоченность в руках демиурга и постепенно становясь новым миром. Но часть хаотической энергии всегда "уходит в осадок". Как стружка при производстве мебели. Вот из этой "стружки" и появляются на свет исполинские монстры колоссальной мощи - хтонические чудовища. Иногда демиург сразу же их и уничтожает, но чаще на них просто не обращают внимания. Нередко хтонические чудовища становятся первыми владыками новорожденного мира - некоторые даже обретают "дикую" божественность…
- Уй-йё-мм!.. - прервал ее болезненный вскрик. Стефания мгновенно замолчала, возвращаясь к еде.
Гешка, младший из близнецов Колобковых, уронил вилку и схватился за щеку. Проклятый зуб ноет уже второй день, но до этого боль была умеренной, и он никому не говорил. А теперь вот хлебнул горячего чая, и в дупло словно вонзили раскаленную иглу.
Старший брат покровительственно хлопнул его по плечу. Конечно, пятнадцать минут - очень небольшая разница в возрасте, но Вадик никогда о ней не забывал. Хотя и внимание тоже не акцентировал - Колобков-старший этого не одобряет.
В семье все равны. Отец - самый главный, но остальные равны. Кроме матери, конечно. Мать - на втором месте после отца. А остальные все равны. Правда, теща тоже не в счет - ее место где-то в районе домашних животных, рядом с кусачим хомяком.
Колобков так и не решил окончательно, кто из этих двоих раздражает его сильнее.
- Что с тобой, мальчик? - заинтересовался Бальтазар, бочком пододвигаясь к держащемуся за щеку Гешке.
- Жуб болит… - страдальчески ответил мальчишка.
- Надо содой пополоскать, - сказал Зинаида Михайловна, тревожно заглядывая сыну в лицо. - Света, разведешь соду?..
- Да нет, вырвать надо просто, - хмыкнул Колобков.
- Ыым!.. - испуганно отшатнулся Гешка.
- Позвольте я помогу! - потер руки Бальтазар. - Не нужно ничего вырывать, можно поступить гораздо проще! Специально на такой случай у меня есть замечательная настойка! Один глоток - и зубная боль моментально проходит!
- Серьезно? - заинтересовался Колобков. - Евгений, ты как, рискнешь попробовать?
Гешка часто закивал, впервые глядя на дряхлого китайца с некоторой симпатией.
- Правда, есть один небольшой побочный эффект… - задумчиво произнес Бальтазар, доставая из кармана флакончик пузырящейся вишневой жидкости. - Но это уже мелочь. Пей, мальчик.
- Какой побочный эффект? - подозрительно прищурился Колобков, отодвигая сына себе за спину.
- Ослепнешь. Пей, мальчик. На здоровье.
- Ы-ы!.. - в ужасе отшатнулся Гешка.
Симпатия из взгляда бесследно испарилась.
Птичьи глаза Угрюмченко заволокло белесой пленкой. Он стал прикидывать, что хуже - ослепнуть или превратиться в беркута.
По зрелому размышлению механик решил, что лучше быть зрячим орлом, чем слепым человеком, и на этом успокоился.
Петр Иванович Колобков никогда ничего не откладывал в долгий ящик. Мысль пришла - решение принято - дело сделано. Недолго думая, он усадил болящего отпрыска на стул и распорядился держать пациента за руки. Не обращая внимания на протестующий вой и плотно зажатый рот, Колобков навострил толстую вощеную нитку, сделал петлю и примерился надеть ее на больной зуб.
Гешка отвернул голову, совершенно прекратив выть, но зато сжав губы так, что рот превратился в тончайшую линию. Колобков строго нахмурился, легонько хлопнул сына по щеке и приказал:
- Так, ты мне тут не дуркуй. Сам себе хуже делаешь. И без зуба люди живут. Мне вон, глянь, ногу оттяпали - а я ничего, жив-здоров.
- Так новый-то уже не вырастет! - запротестовал Гешка, стараясь говорить, не разжимая челюстей. - Это ж коренной!
- Ну и фигли, что коренной? У меня в пасти, глянь, два стальных и золотой. Вот этот еще по молодости в драке выбили, вот этот дантист-сука вырвал, а этот…
- Пап, да ты уж сто раз рассказывал, - буркнул Вадик, глядящий на брата с искренним сочувствием.
- И в сто первый расскажу. Слушайтесь папку, если не хотите с голоду помереть.
- А чего это мы с голоду помрем?
- Ну так я ж вас обеда лишу. И ужина. И вообще крутитесь сами, как знаете. Раз уж такие умные, что батька вам не указ.
- Рвите! - отчаянно выпалил Гешка, зажмуривая глаза и раскрывая рот.
Лучше уж лишиться зуба, чем выслушивать получасовую нотацию.