- Вот еще! - фыркнула девушка, моментально покраснев. На ее снежно-белом лице это было сразу заметно даже при тусклом освещении из маленького окна с двойными рамами, притененного заоконной елью.
- Если покраснела, стало быть, поспела… Если покраснела, стало быть, поспела, - запрыгала на одной ножке, хлопая в ладошки, Хельга, распевая дразнилку, привезенную с собой из покинутого Хекса. - Ягодка из леса спелая невеста!
- Это ты родную сестру так дразнишь? - сразу побелела от обиды Сольвейг.
- Так это ж радостная дразнилка, как же ты не понимаешь? - отскочила от нее на всякий случай сестренка. - Ты у нас самая красивая! Вот пойдем на свадьбу, и все увидят, что я правду говорю!
Эй, женщины! - послышался с улицы голос отца семейства. - Вы скоро там? Народ уже мимо пошел. И нам бы хорошо пристроиться, а то не найдем этого хутора, гномы да лешие любят тропы путать, особливо у чужаков под ногами.
- Идем-идем, - откликнулась мать. - Пошли, дочки. Сольвейг, молитвенник не забудь, чтоб все видели, сколь ты богопослушна, ангел мой.
- Главное, чтоб Бог знал, - пробормотала под нос девушка.
- Ты мне? - оглянулась шагнувшая за порог мать.
- Нет-нет, молитву я читаю на дорогу.
- Да, молодец ты, - кивнула мать. - Помощь бога не бывает лишней. Хельгу за руку возьми.
- Вон глянь - как молодой олень промчался мимо! - показал рукой отец на пробежавшего чуть ниже их тропы высокого парня в драной куртке. - Видать, на свадьбу навострил копыта и держит нос по ветру.
- Таких не подпускай! - строго напутствовала мать. - Зачем нам голодранцы, когда своих заплат не перечесть.
- Не видела его, - соврала Сольвейг, сама не зная по какой нужде. Сказалось так, как будто так и было, хотя с красавца не спускала глаз, но рваной куртки и не углядела. Исчез он вмиг. И, правда, как олень.
- А вон еще с подарками идут, - обрадовался отец. - Степенные, они не убегут. К ним и пристроимся.
Каменистая тропа вихляла по склону меж невысоких скал и редких перелесков, большей часть еловых, но и листва весело перешептывалась яркими зелеными язычками над головами прохожих, видимо, обсуждая их достоинства и недостатки. Хотя какие могут быть достоинства у тварей без корней?.. Отсюда хорошо видны некоторые вершины Довре, покрытые льдом и снегом, так похожие на инеистых великанов, что Сольвейг временами становилось не по себе. С моря, у которого они жили прежде, их не было видно, и потому великаны казались чужими и злобными. Да и в "Эдде" говорится, что весь их род был очень злой. С этих вершин слегка дул холодный ветер, даром, что стояло лето, но девушка прохлады не ощущала, пылая ожиданием.
Наконец, все тропинки сбежали вниз к небольшому холму, поросшему кустами и вереском, и уперлись в плетень. Впрочем, в плетне имелся проход-проезд, с которого начиналась хорошо уезженная каменистая дорога к хутору Хэгстед. По ней семья и направилась на уже слышные звуки свадьбы. Так и вошли по двор: впереди Сольвейг и Хельга, держась за руки, следом родители.
Сердечко забилось, как весенняя капель - тюк-дзинль, тюк-дзинль…
- Эй, Солли! - пискнула сестренка. - Ты мне пальцы сломаешь! Не жми так!..
- Ой, прости!
- О, переселенцы, пожаловали, - услышала она тихий говор двух мужчин.
- Откель?
- Из Хекса, вроде.
- А, стало быть, из западных земель.
Переселенцы шествовали, притворяясь, что ничего не слышат. Родители тоже робели, хоть вида не показывали, но со стороны по напряженной поступи и неестественно выпрямленным спинам и устремленным строго вперед взглядам это было хорошо видно.
Вдруг из-за мужиков, как черт из табакерки, выскочил давешний парень-олень. Глаза горят, волосы всклокочены, будто в них и, впрямь, рога ветвистые спрятаны. Он проскочил мимо девочек и загородил дорогу родителям.
Отец вопросительно на него посмотрел.
- С ней можно поплясать мне? - напористо спросил он, показывая на Сольвейг.
- Отчего же нет? - ответил отец, оценивающе оглядев парня с ног до головы. - Если она сама захочет… Но сначала хозяев надо почтить, поклониться, дочек представить.
И они прошли мимо шагнувшего в сторону парня в дом. Сольвейг лопатками ощущала его взгляд, ласкающий ей спину, как ветер с моря. Как же далеко оно теперь!..
А парень бормотал себе под нос:
- Как свечечка она: душа пылает, тело ровно светит теплом и нежностью, и не взглянула на меня ни разу… Молитвенник в руках… Таких здесь нет. У наших козочек в глазах всегда призыв горячий к сеновалу… И точно - видел я вчера ее во сне: Она по радуге сошла на белый снег…
- Эй, Пер! - окликнул парня распорядитель свадьбы, подходя с бокалами в руках. - Возьми-ка - за здоровье молодых. Уж вижу - рот открыл, сушняк замучил. Давно пора нам горло промочить.
- Нет, не хочу. Вино бьет в голову, а ноги не идут. Чем больше пьешь, тем хуже пляшешь.
- Ну, и дела - Пер не желает пить! Пойду, и посмеемся с мужиками.
- Я с ней плясать хочу! - шептал парень, не отрывая взгляда от двери, где скрылась Сольвейг. - И чтоб она смотрела на меня.
Попав в дом, Сольвейг совсем засмущалась, увидев за столом толпу возбужденных событием и выпитым взрослых. Опередившие их гости уже сложили свои подарки на специальный стол, для этого отведенный, и занимали место за ломящимся от яств столом. А места там было припасено еще изрядно. Видимо, ожидался еще немалый наплыв гостей, хутора которых разбросаны по горам в соответствии с плодородными участками, и обеспечить их одновременное прибытие самому Одину не по силам. Да умные асы и не берутся за бессмысленные занятия.
Хозяин хутора, выдающий дочку замуж, вышел из-за стола, радушно улыбаясь дорогим гостям:
- Рад! Очень рад, спасибо, что почтили! Иных краев нам мудрость принесли, сказанья ваши будут интересны, особенно, когда поднимем тост.
- Вот и дары из тех краев, примите, - протянул отец семейства свадебный подарок в кожаном мешке.
- Благодарю, кладите вот сюда, - показал хозяин на стол для подарков. - Все молодым в прибыток хорошо… А это кто ж? - с улыбкой оборотился хозяин к женщинам.
Отец семейства, освободившись от подарка, представил:
- Жена моя мудрейшая, фру Альвиг.
Женщина сделала книксен.
- А это доченьки: Сольвейг - постарше, маленькая - Хильда.
- Красавица! - восторженно оценил Хозяин юную Сольвейг. - Отыщем жениха из самых лучших.
Сольвейг покраснела и потупилась.
- Скромна, прелестна, ангел во плоти! - продолжал смущать девушку подвыпивший хозяин, явно развлекаясь ее смущением. - Сын у меня, пожалуй, уж жених… Нам надо познакомить их двоих…
- Родитель спешит, а бог вершит, - неопределенно откликнулся отец Сольвейг. - Почему бы и нет, если бог их сведет.
- Да тут у нас много отличных женихов, - заверил хозяин дома. - Ты, ангелочек, только будь осторожна. Есть у нас здесь опасный для девушек тип. Моей дочери долго голову морочил, теперь, слава Богу, в хорошую семью отдаем… Где семья? А на улице семья - веселится уже… Пер Гюнт его зовут! Берегись его, девочка! Рвань и пьянь, а гонору на принца заморского с лихвой! Болтун и враль и… и… тридцать три несчастья, бог Локи-Лофт живьем, причина всех невзгод. Если в праздник что не так пойдет, знай - Пер Гюнт постарался!.. Беда от него для девок и их родителей: сладко поет, да горечью потом отдает.
- Не бойся, хозяин, мы ему укорот сделаем! - громко пообещал вошедший молодой кузнец. - Намнем бока и голову на место поставим!
- Да вы садитесь за стол, садитесь, - пригласил хозяин переселенцев, показывая им их места.
- Пойдем во двор, - зашептала Хильда, потянув Сольвейг за руку. - Там веселей.
- Мы, батюшка, пойдем? - спросила позволения у отца старшая сестра.
- Идите, девочки, - дозволил отец, уже устремившийся душой к пиршеству.
- Да осторожней там, испачкаться легко, отмыться трудно, - напутствовала мать.
Сестры ушли во двор, застолье потекло своим чередом.
Сольвейг осмотрелась и сразу углядела у крыльца парня, который звал ее на танцы. Он пытался подняться на крыльцо и войти в дом. Но ему дорогу перегородила тройка смеющихся парней.
Она спустилась по ступенькам и спросила, глядя на Пера:
- Не ты ли приглашал меня на танцы?
- Хо!.. Ха! Ху-ху! - проржали парни и убежали на лужайку, откуда доносилась музыка.
- Я вижу, ты запомнила меня, - улыбнулся он, взяв ее за руку. - Пойдем, попляшем!
- Так сразу? - смутилась Сольвейг. - Сестренка вот, вдруг мама позовет…
- Сестренка нас с тобой плясать научит! - засмеялся Пер. - Они сейчас с пеленок плясуны… Она и позовет, коль мать окликнет. Да и с чего ей звать, тебе который год? Детей зовут…
- Шутить изволишь?
- Как можно?! Мне ведь показалось - ты взрослая.
- Весной конфирмовалась.
- Что ж, прав я, кто для бога взросл, тот взросл и для людей тем паче… Как звать тебя? Приятней говорить, когда по имени друг друга называешь, - спросил он вежливо, приятно улыбаясь, пока они потихоньку продвигались к месту танцев. За одну руку Сольвейг вел Пер, за другую держалась Хильда, прислушиваясь к разговору. Это было так интересно, так по-взрослому…
- Меня звать Сольвейг, - представилась девушка. - А как тебя зовут?
- Путь солнечный! Красиво, нету слов… Как я хотел бы по нему пройти… - мечтательно вздохнул он. - Пер Гюнт я… Просто, Пер…
- Пер Гюнт? Ах, господи! - воскликнула девушка, вырвав руку.
- Да что с тобой? - опешил он.
Сольвейг растерянно смотрит то на Пера, то на Хильду.