Тем временем Ракел дошел до угла, остановился и сухо и звонко щелкнул пальцами. В ответ на этот щелчок из соседней с Берсенем камеры послышался тонкий утвердительный свист и четырехкратный звон оков. Ракел хищно усмехнулся, сунул меч в ножны, пересек каземат, вынул из кольца шипящий пламенем и стреляющий каплями горящей смолы факел и, сделав несколько шагов, остановился перед камерой Берсеня. Владигор отпрянул от окошка, и дрожащие тени прутьев упали на гнилой тюфяк и противоположную стену камеры.
- А этот доходяга куда делся? - удивленно пробормотал Ракел, разглядывая продранное комковатое ложе многолетнего узника.
Берсень не ответил. Он сидел под самой дверью, намотав кандальную цепь на костлявый кулак и подогнув под себя худые жилистые ноги.
- Эй, ты! - с угрозой в голосе повторил Ракел. - Помер ты, что ли?..
Он поводил факелом из стороны в сторону, стараясь осветить углы каморки. Владигор переглянулся с Берсенем и дал ему знак молчать.
- Ох, опять мне падаль выгребать! - проворчал он и, подойдя к бадье, сильно тряхнул слегка провисшую цепь.
- Ну, чего там? Прибил ты его, Ракел? - донесся сверху вкрадчивый шепот Ерыги.
- Сам сдох, - буркнул Ракел. - Ключи мне брось и готовься падаль тащить!
- Кто ж там отмучился? - запричитал Ерыга, со звоном отстегивая от пояса связку ключей.
- А я почем знаю? - поморщился Ракел, на лету подхватив брошенную сверху связку. - Поднимете и сами посмотрите, я тут у вас человек новый.
- Узнаешь его сейчас, как же, - ответил Ерыга. - Это по грамотам смотреть надо: когда посадили? в какую камеру? за что?..
- За что же вы сажаете? - усмехнулся Ракел, подходя к двери камеры и на ходу выбирая из связки нужный ключ, - за то, что посмотрел косо? Соплю перед двором в неурочный час выбил?..
- А это не твоего ума дело! - строго оборвал его сверху Ерыга. - Тебе за что платят? За службу, а не за то, чтоб ты языком трепал!
Пока они так переругивались, Берсень, изрядно воспрянувший не только духом, но и телом, тихо подполз к своему тюфяку, отвернул его от стенки, пошатал пальцами широкий плоский камень и вынул его из кладки. За камнем открылось темное прямоугольное отверстие, куда при некотором усилии вполне мог бы втиснуться человек Владигоровой комплекции. С этого момента князь и старый узник стали понимать друг друга без слов, и к тому моменту, когда Ракел вложил в скважину ключ, Владигор уже скрылся в нише, а Берсень, изображая из себя доходягу, привалился к стене под самой дверью.
- Ох, дурачье, дурачье!.. - продолжал ворчать Ракел, со скрипом открывая низкую тяжелую дверцу и выставляя перед собой руку с факелом. - И почто людей морят?..
С этими словами он пригнул голову, переступил порог и едва не упал, споткнувшись о вытянутые ноги бездыханного с виду узника.
- Да Перун тебя забодай! - выругался Ракел. - Не мог на собственном тюфяке сдохнуть как человек? Пополз еще куда-то, глиста дождевая!
Он нашарил железные обручи кандалов на запястьях Берсеня, поочередно потыкал ключом в замки, а когда ключ намертво увяз в многолетней ржавчине, выдернул из ножен меч и одним ударом перерубил валявшиеся за полу цепи.
- А Ерыга-то каков хитрец! - бормотал Ракел, подхватывая на руки легкое тело Берсеня. - Говорит: вора поймал! Вора поймал! Сам с мертвяком возиться не захотел, вот и выдумал небылицу… Крути ворот, пьяная твоя харя!
Он бросил тело узника в бадью, и она, мерно покачиваясь, потащилась вверх.
- Ты там этого… Этого ищи! - проорал Ерыга, перекрывая скрип ворота. - Осип! Осип, коровья чума, вылазь, а то хуже будет!
- Да нет тут никакого Осипа! - яростно рявкнул в ответ Ракел. - Парил ты мне мозги, чтоб самому об мертвяка рук не марать!..
- Да какой он мертвяк! Он теп… - Но тут голос Ерыги перешел в хрип, ворот начал раскручиваться, и бадья с грохотом полетела вниз.
Ракел мгновенно отскочил в сторону, выхватил меч и развернулся лицом к камере, на пороге которой уже стоял Владигор.
- Так это ты воду мутишь, Осип? - зло усмехнулся Ракел, покачиваясь на полусогнутых ногах. - Ловко ты нас провел! Небось уже придушил Ерыгу? Да туда ему и дорога. Собаке собачья смерть, так я говорю, Осип?
Впрочем, ответа на свой вопрос Ракел, по-видимому, не ждал, да и разговор вел как бы между делом: болтал, усмехался и тем временем так лихо крутил перед собой меч, что он образовывал сплошной круг, слабо блистающий в клочковатом свете факела. Сам же факел находился в руке князя, выдернувшего его из стенного кольца при выходе из камеры.
- Ну вот что, Осип, - сказал Ракел, продолжая вращать перед собой меч и неприметно надвигаясь на Владигора, - помещеньице-то освободилось, так что ты уж посиди там, будь ласка, а я пока поднимусь, велю тебе ушицы подать, медку кружечку…
- Кушали вашу ушицу, премного благодарны, - сказал князь, не сводя глаз со своего противника.
- Кончай гавкать, пес! Пшел в конуру! - зло процедил Ракел сквозь зубы. - Со мной так долго еще никто не трепался!..
- В самом деле, чего зря языками колотить! Давай ближе к делу! - усмехнулся князь.
Команды убить пленника Ракел, по-видимому, не получил и поэтому крутил своим мечом больше для острастки. В ответ на Владигорову насмешку он вогнал меч в ножны, сорвал с пояса меховую колотушку и с силой запустил ее в голову князя. Все случилось так быстро, что Владигор едва успел увернуться, но тотчас выставил перед собой левую ладонь, предупреждая страшный удар Ракелова кулака. Правая рука князя была занята факелом, и потому он ударил Ракела ногой под мышку. Удар пришелся в шнуровку между нагрудником и наборным спинным щитком. Ракел отшатнулся, но князь перехватил его запястье, с силой дернул на себя и увел вниз, одновременно скручивая его правую руку посолонь. Левой Ракел попытался достать до рукоятки меча, но к тому времени, когда его пальцы коснулись кованого медного набалдашника, князь развернул его спиной к себе и, не выпуская факела, ударил локтем в позвоночник между лопатками.
Ракел коротко охнул, передернул плечами и ткнулся лицом в земляной пол. Владигор воткнул факел в стенное кольцо, быстро перевернул Ракела на спину, сорвал с его пояса связку ключей и меч в деревянных ножнах. Приложил пальцы к вискам и, ощутив в черепных жилах слабое биение крови, втащил обмякшее тело в камеру и бросил на тюфяк. Затем вышел из камеры, отыскал на связке нужный ключ, воткнул его в замочную скважину и запер дверь на два оборота. Тут он вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд, поднял глаза и в багровом свете факела увидел Берсеня. Бывший дружинник отца висел на бадейной цепи, ухватившись за нее левой рукой и держа в правой тяжелый колючий шестопер.
- Ты чего, Берсень? Век воли не видал, и опять на свой тюфяк потянуло? - спросил Владигор, глядя на его лицо, бледное, как кость, выбеленная солнцем и дождями.
- Да ты, князь, насмешник, весь в отца, - усмехнулся Берсень, соскальзывая по цепи в бадью. - Я думал, тебе помощь нужна, а ты и сам управился…
- Ты там, наверху, тоже не бездельничал.
- Перестарался малость. Думал, совсем во мне силенок не осталось, цепочку ему на шею накинул, чуть потянул, а он и того…
- Он там один был? - перебил Владигор.
- Вроде один, - сказал Берсень, пытаясь высвободить кисть из ржавого кандального обруча.
- Тогда поспешим отсюда, пока их не хватились, - сказал князь. - Давай сюда свои браслеты!
Берсень вытянул обе руки перед собой и положил закованные запястья на край бадьи, обитый железными полосами. Князь двумя ударами меча разрубил дужки кандальных замков.
- Ну что, князь, будем выбираться отсюда? - сказал Берсень, сбрасывая оковы.
- Погоди, - сказал Владигор, - надо бы по другим камерам пройти, посмотреть, кто там.
- Это я тебе, князь, и так скажу.
Берсень потер жесткие многолетние мозоли на запястьях и указал колючей головкой шестопера на окошко ближайшей камеры.
- Вот здесь егерь Климогин сидит, - сказал он. - Дружинники на зайцев по первопутку пошли, да нечаянно медведя из берлоги подняли. Зверь коню брюхо когтями пропорол и мальчонку-загонщика драть начал, ну егерь с ножом на медведя - и облегчил маленько, так что его только из шкуры вытряхнуть осталось.
- Каков молодец! - воскликнул князь. - Я бы его за такое дело шубой со своего плеча пожаловал!
- Дождешься от каменного бати железной просфоры, - усмехнулся Берсень. - Они ж потешиться хотели, а он им всю потеху испортил, вот и попал сюда. А вон там, - Берсень перевел шестопер на соседнее окошко, - ведьма. Ходила по улицам и кричала, что княженью Климогину конец настает - вот и докричалась…
- Послушай, князь! - вдруг перебил Берсеня чей-то голос.
Владигор повернул голову и увидел в окошке бывшей Берсеневой камеры блестящие глаза Ракела.
- Не прогневайся, князь! - быстро зашептал тот, поймав взгляд Владигора. - Я человек подневольный, мне сказали вора связать, я и пошел… Сказал бы сразу, кто ты такой, я б на тебя и не кинулся!
- Так бы ты и поверил, - сказал Владигор. - А оттого, что кинулся, мне, как видишь, вреда не много.
- Это точно, - с готовностью подхватил Ракел. - На тебя бросаться - все равно что на грабли наступать: им ничего, а у тебя шишка во весь лоб!
- Каешься, значит?
- Каюсь, князь, каюсь! - зачастил Ракел, вцепившись в решетку. - И не просто каюсь: челом бью! Служить готов до последнего вздоха!
- Это хорошо, слуг у меня нынче раз, - Владигор указал на Берсеня, - а как "два" скажу - так и обчелся!
- Не обчелся, князь, не обчелся! - затараторил Ракел. - Ты меня возьми - два и будет!
- Ну как, Берсень, поверим человеку?