- Да Встершник с ней. Отдал и отдал. Вот что. Парень, которого я привел - кровосос. Не бешеный, Стенька. В разуме. Говорит, как человек простой. Сидеть ему там, пока Глава не решит, что с ним делать. А твое дело - бесед с ним не вести. Ежели взъярится, пришлешь сразу вестника к Главе… к посаднику бишь. Все понял? Заходить к нему только креффам дозволено. Сиди пока, я тебе Ургая пришлю. Будете вдвоем куковать. А то мало ли…
При упоминании выуча колдунов Стеня встрепенулся. Хоть человек живой! Хоть словом перекинуться, а не слушать Светлины завывания в одиночестве.
Едва дверь каземата за Дареном закрылась, Донатосова дурочка опять приникла к прутьям и тихонько позвала нового обитателя темницы:
- Э-эй, родненький, как звать-то тебя?..
Стеня шикнул на девку:
- А ну, молчи! Посадили? Сиди молча, ишь.
Блаженная застенчиво улыбнулась:
- Дак я ж хоть имя спросить.
- Сиди молча, говорю.
- Ну, молча, так молча.
Она влезла обратно на топчан и вновь разразилась подвываниями:
- Светел ме-э-эсяц в небе то-о-оне-э-эт…
Тьфу! Несчастный страж вернулся на свое место. Скорей бы Ургай пришел!
Тот и впрямь явился меньше чем через четверть оборота. Сел рядом на лавку, затеплил в светце еще одну лучину.
- А чего это она у тебя тут заливается, а? - Колдун посмотрел в сторону темницы, из которой неслись дурехины песнопения. - Выпусти ты ее. Там уж в трапезной вечерю накрывают.
- Выпускал, - пожаловался Стеня на скаженную. - Не идет, клятая! Говорит, свет, де, ясный велел здесь дожидаться.
- Так что ж ей, с голоду, что ли, помереть? - удивился старший. - Донатос, прости Хранители, через седмицу вернется.
В ответ юный ратоборец только плечами пожал.
- Дай ключи, - Ургай взял связку и подошел к темнице Светлы. - А ну, родненькая, давай, кшыть отсюда. Нечего нам песнями душу рвать. Иди, иди…
- Ой… - девушка стиснула на груди шерстяную накидку и посторонилась испуганно. - Да как же я пойду?
- Вестимо как. Ногами. Вверх по всходу. Топай, топай.
- Не-е-ет, родненький…
- А я что говорил, - подал голос со своей лавки Стеня. - Не идет, хоть ты кол ей на голове теши.
- Ладно, - вздохнул колдун, - ступай в трапезную, поешь и возвращайся.
Лицо дурочки расцвело в улыбке:
- Радость ты моя! - Она чмокнула опешившего выуча в щеку и с достоинством отправилась прочь. - Я скорехонько!
- Да не торопись… - не удержался от мольбы Стеня.
Светла ушла.
- Фух… хоть тихо стало.
Тишиной парни наслаждались около оборота, не меньше, и уже было понадеялись, что Светла, как все скорбные рассудком, отвлеклась, нашла себе новую жертву и не вернется, ан, нет.
Тяжелая дверь отворилась и на пороге возникла скаженная:
- Заждались, родненькие? - ласково спросила она.
- Да уж… все глаза проглядели, - признался Ургай.
- Так вот, вернулась я, значит. - Она улыбнулась, держа в руках пузатый горшок, от которого пахло кашей и мясом.
- А это зачем? Про запас, что ли? - спросил Стеня.
- Не-е-ет, - дурочка улыбнулась. - Ему.
И она кивнула в сторону темницы, куда Дарен запер Ходящего.
- Сдурела? - мигом вскочил колдун. - А ну дай сюда!
- Не дам! - Светла с удивительной прытью прянула в сторону. - Чай голодный он!
- Отдай горшок, бестолочь!
- И не подумаю! А ну, пусти! Пусти, я сказала! - Дура-девка уперлась плечиком в твердую грудь колдуна.
Ургай пытался вытолкнуть блаженную прочь из казематов. Она сопела и не хотела уходить.
- Что ж вы за душегубы! - вскрикнула в сердцах. - Я ведь еле выпросила у стряпухи!
- Коли выпросила, так сама и ешь, - увещевал ее Стеня.
- Да я ж поела, нелюдь ты клятый! Что ж мне теперь, выбрасывать? - Она чуть не плакала.
- Дай сюда, мы сами съедим, - вырвал колдун у дурехи горшок.
- А он?
- Его позже накормят, клянусь. Хоть ты не лезь, вдруг цапнет!
Светла сбавила напор. Успокоилась. Перестала рваться, снова сделалась смирной.
- Ну, коли так…
- Так, так. Иди уж, - выдохнули с облегчением оба парня.
- И правда. - Блаженная улыбнулась и… направилась обратно к своей темнице.
Выучи переглянулись.
- Ты куда, глупая?
- Куда велено, - важно ответила скаженная. - Свет мой ясный велел тут дожидаться. Ну как вернется, а меня нету? С ног ведь собьется.
- Да уж, - хмыкнул Ургай и шагнул к двери темницы, чтобы запереть.
В этот самый миг казематы огласил свирепый вопль. Колдун подпрыгнул, понимая, что в потемках наступил на что-то живое, а из-под его ног в тот же миг стрелой метнулась рыжая кошка.
- Тьфу ты! - выругался парень и рассмеялся. - Вот ведь нечисть хвостатая. Что, за крысами пришла?
Стеня перехватил кошку на руки и погладил.
- Гляди, ты ей лапу до крови отдавил, - покачал он головой.
- Дак не видел же… - Ургай запер дверь Светлиной темницы и вернулся на скамью. - Дай.
Кошка свернулась на коленях выуча и благодарно заурчала, позволяя осмотреть переднюю лапу.
- Это не я. Видать, крыса цапнула, - покачал головой парень. - Ну, иди, иди, а то крефф тебя хватится.
С этими словами парень выставил рыжую охотницу прочь из казематов.
67
Беляну казалось - он окаменел. В этой темноте и холоде. Толстые стены и потолки давили на плечи. Воздух был влажным и затхлым, а в груди попеременно вздымались то страх, то гнев, то ярость, то снова страх. Что он им сделал? Все рассказал, ничего не утаил. За что ж его сюда, как скотину? Неужто убьют все же?
И горячие слезы катились по лицу. Да еще бешено стучало сердце, подпрыгивая к самому горлу. Билось яростно и просяще.
Он, наверное, задремал… А проснулся оттого, что продрог. Это был плохой, очень плохой знак. В последние дни он мерз слишком часто. И силы то покидали без остатка, то переполняли, как половодье. Белян знал, что с ним происходит. Знал и боялся пуще всего. Убьют. Точно убьют.
Юноша сел на жестком топчане, обхватив руками трясущиеся плечи. Под низкими сводами каземата послышались разговоры. Пленник встал и подошел к решетке - послушать, о нем говорят или нет. Он едва успел приблизиться, как…
Чья-то крепкая сильная рука зажала ему рот, а другая обхватила за плечи с такой силой, что не дернуться.
Узник заорал бы изо всей силы, но не смог - держали крепко. Поэтому он в ужасе забился, не понимая, как в темнице мог оказаться кто-то еще, если она была пуста.
- Тихо, тихо, не трону, - шепотом сказали ему на ухо. - Не блажи, глупый. Тихо…
Он замер. Во-первых, потому что его явно не собирались убивать, во-вторых, потому что говорили спокойно и даже ласково, а в-третьих, потому что голос был женским.
- Ты кто? - едва слышно спросил он, оборачиваясь.
В синильной тьме сверкнули золотом глаза.
- А тебе-то что?
Пол под ногами пленника закачался. А собеседница мягко отступила вглубь темницы. Теплое золото глаз блестело и переливалось.
- Ты…
- Чш-ш-ш…
Юноша слышал, что в коридоре каземата разгорелась яростная перепалка. Что-то громко говорили Охотники, им звонко вторил девичий голосок.
- Сколько дней осталось до исхода твоей луны? - негромко спросила гостья.
- Два… - ответил пленник и поник головой.
- Плохо дело. На.
Он услышал, как она мягко ступила ближе, а потом почувствовал сладкий запах и тепло кожи. Рассудок заволокла пелена, но юноша смог совладать с собой и отпихнул протянутую руку.
- Пей, дурень, - зашипела незнакомка, - не то не успеешь. Да не бойся ты. Пей. Только меру знай.
Страшно нестерпимо зачесались зубы. Во рту пересохло, язык сделался шершавым и словно распух. Горло судорожно сжималось, сердце стучало в висках.
Медленно-медленно он склонился к тонкому девичьему запястью. Она пахла так сладко, так… Нельзя, нельзя терять ум. Острые зубы пронзили кожу, в рот потекла пряная кровь. Тотчас стало теплее, а мир сделался четче. Белян разглядел стоящую напротив невысокую девушку с тяжелой толстой косой, с отсвечивающими золотом глазами и полными губами…
А потом он с трудом оторвался от ее руки и облизал рану.
- Глупый… - тонкие пальцы потрепали его по макушке. - Дите совсем… как же ты попался? Ну, спи, не бойся. Я еще приду.
Она подтолкнула его к топчану. Беляну не хотелось спать, но он покорно лег и отвернулся к стене. А когда повернулся, чтобы спросить, откуда она здесь взялась и кто вообще такая - в темнице было пусто. И все, что он услышал - рассерженный кошачий вопль, а потом разговор Охотников, что стерегли подземелье.
После этого веки пленника отяжелели, и он провалился в блаженную сытую темноту.