- Раз готова, с Богом, ваше благородие.
Шура тихо ухмыльнулся. Нет такой команды - "с Богом". Офицеров сие нервирует. Пусть. Кому Бог не нравится, на русском флоте не место.
Кудесников опёрся ногой на сиденье и высунулся в рубочный люк. Что происходит снаружи, Карманов и так знал, видя множество раз. Лодка сейчас стоит у деревянного пирса, по бортам привязаны шестивёдерные бочки. Между ними и пирсом - кранцы из кручёной пеньки. По отмашке мичмана пара матросов отвязала швартовочные концы, закрепила их на корпусе лодки. Как только береговая команда перепрыгнет обратно на пристань, катер даст ход и натянет буксирный канат.
Почувствовав движение, Шура встал и отворил задний люк, подставляя лицо морскому ветру, чем злоупотребил статусом наставника. Будь он кондуктором, подобная вольность с рук бы не сошла - на подводной лодке каждый чих только с ведома капитана. Даже облегчаться лишь с его позволения и то, если поход затянулся. Тогда страдалец получает ночную вазу. Но благим делом считается терпеть, нежели вчетвером в тесной посудине дышать ароматом нужника.
Апрельское Чёрное море - это что-то! Обещание тепла и мягкого лета, не столь жаркого как в южных странах и не обманчивого как на Балтике. Даже угольный дым нехорошего цвета - кардифф ныне на флот не поступает - не портит настроение. Катер с "единичкой" на буксире едва тянется на трёх узлах.
Старая шхуна, чуть ли не конца прошлого века, служит мишенью. У её кормы должен быть плотик, с которого спущен под воду кусок забора, изображающий подводную часть фрегата. Рангоут шхуны виден издалека, а доставать подзорную трубу Шура поленился.
На расстоянии около мили буксир отдал конец. Кудесников с гардемарином быстро смотали его.
- Приготовиться к погружению!
Пока всё правильно, так же лениво отметил наставник и высунулся из люка, гардемарин, напротив, спустился вниз.
- Отдать воздух!
Подобной команды нет ни на одном флоте. Шура в роли кондуктора и капитан лодки одновременно дёрнули чеки, крепящие бочки расползлись в стороны, а корпус погрузился в воду.
Это один из самых неприятных моментов в походе. Палуба ныряет под воду, рубки торчат над поверхностью на две-три ладони. Но море - не ровный стол. Всякая волна норовит накрыть, облить подводника и наделать сырости внизу. При виде крупных волн лучше вообще нырнуть в рубку и придержать люк, пока её горб не перекатится через корпус.
Сразу задраить люки - тоже нехорошо. В полупогружённом состоянии проверяется дифферент. Если задняя или передняя рубка заметно выше другой, командир отдаёт приказ, и матросы толкают взад-вперёд грузы, уравновешивая наклон.
Наконец, стопоры закручены.
- Откачать забортную воду!
У заднего матроса, на месте коего в последний раз офицер, появляется работа.
- Средний вперёд!
Четвёрка налегает на педали. Командир, не отрываясь от перископа, указывает кондуктору поворачивать руль. Шура подумал, что заднему члену экипажа тоже не помешал бы компас для удержания курса, как только командир наведёт риску в перископе на цель.
Судя по времени, они должны преодолеть не менее половины расстояния. Днём бурунчики от рубок уже заметили бы, ночью - вряд ли. Наконец, Кудесников прицелился по плотику и скомандовал погружение.
Не прекращая давить педали, Шура крутанул маховик, смещая задние рули на восемь градусов. То же самое, но на больший угол проделал командир. "Единичка" кивнула носовой частью, уходя вниз, затем выпрямилась. Теперь от палубы до воды метра три, перископ иногда на метр выскакивает на поверхность, но чаще в него видна только полупрозрачная муть.
- Осмотреться!
Кораблик выходил в море три дюжины раз, однажды подрывал полный пироксилиновый заряд. Пока стыки обшивки и сальники держат довольно прилично.
- Погасить задний фонарь!
Без необходимости он не должен сжигать дефицитный кислород. С хлопком закрылся клапан шноркеля, отрезав лодку от атмосферического воздуха. В середине века многие привычные слова звучат по другому - атмосферический, характеристический, энергический...
- Выключить привод!
Значит, скоро ноги получат долгожданный отдых. Шура потянул за рычаг, усилие на педали пропало.
- Привод выключен, ваше благородие!
Мичман повернул рубильник, на корме загудел электромотор, а минут через двадцать "единичка" налетела рогом на мишень. Спереди негромко бухнуло. Реверс, разворот, обратный курс.
Заплыв вышел скучным. Дело новое, через раз случались неприятности, но не в этот заход. На прошлой неделе лодка чуть не затонула из-за неплотно закрывшегося клапана шноркеля, не хотел отделяться груз, искрила электропроводка с попавшей на неё солёной водой. Даже упрощённая до невозможности субмарина остаётся сложным в плавании механизмом, а выход из строя практически любого узла чреват катастрофой.
Пока выход учебно-опытовый, особо бояться нечего. На поверхности за лодкой тянется буй, отмечая её местоположение. Буйреп крепкий, за него можно вытянуть субмарину, даже если она затонула. С живым ли экипажем - вопрос.
В реальной боевой обстановке весьма щекотливый момент перед всплытием. Перископ не вращается. Адмиралтейские спецы, курировавшие постройку потаённых судов, сочли, что лишняя дырка в корпусе с сальником снижает надёжность и без того сомнительной конструкции. Теперь не оглядеться. За секунды до всплытия капитан командует "стоп!". Отключается гальванический мотор, останавливаются педали, командир лодки через слуховую трубочку пытается уловить всплески вёсел. Если погоня - всплывать нельзя. Англичане вряд ли представляют конструкцию кораблика, но ломать не строить, за ними не заржавеет разбить и продырявить перископ, разрушить шноркель и верхушки рубок. Остаётся только уходить курсом на катер сопровождения, он может обстрелять непрошенных гостей.
- Сбросить груз!
Лодка выскакивает из волн. Сразу появляется качка. Кудесников велит экипажу крутить педали и вылезает в ручбочный люк. Не прошло и пяти секунд, как он нырнул обратно. Даже в полумраке на его лице видна нешуточная тревога.
- Господин барон! На горизонте много парусов.
Шура расстопорил люк. Вот оно - вмешательство попаданцев. Соединённая англо-французская эскадра припёрлась раньше, чем в известной истории. А они с Мыколой рассчитывали, что неделя в запасе.
- Кончились наши учения, господин мичман. Полагаю, ближайшая ночь покажет, стоим ли мы доверия Его Императорского Величества или зря скоморошничали полгода. Извольте отвести корабль к буксиру. Да, прошу прощения. Аттестацию вы выдержали успешно.
Моряк коротко поклонился. По глазам видно - для него важнее, чтобы результат экзамена подтвердили французы.
На берегу Шура вцепился в соучастника. Тот развёл руками.
- Понимаю твоё нетерпение. Но быстро довести до рабочего состояния мы сможем лишь две лодки. Так что на ближайшую ночь - только "единичка" и "двойка". Остальные две хорошо если завтра к вечеру успеют.
И совершенно глупо пускать не опробованную субмарину в бой. Она от мелких грехов сборки скорее погибнет, чем от вражьего огня.
- Твою ж мать! - самозваный барон за голову схватился. Только в романах один или два корабля хоть что-то решают. Бои выигрывают эскадры, войны - большой флот. Вон, "Бисмарк" на пару с "Ойгеном" затеял пободаться с Роял Нави и даже утопил "Худ". Совсем немного времени прошло - и от огромного линкора только круги на воде. А деревянные подобия подводных лодок ох как далеки от "Бисмарка". - Но не сидеть же сложа руки!
- Верно, Алекс. Я беру Кудесникова, четырёх матросов, двух кондукторов и перегоняю готовые лодки в центр Одессы. Прихвачу побольше зарядов и батарей, повезёт - пару рейсов осилим, ночи длинные. А ты трудись! Завтра к вечеру жду на подмогу.
Машка, которой изрядно надоел барачный быт отряда подплава, тоже запросилась в Одессу. Ей захотелось поглядеть, как воюет очаровательный подполковник из будущего.
Она вернулась после обеда, опухшая от слёз. Шура уже знал, что обе лодки сделали по два выхода, со второго пришла лишь одна. Но и союзнички не досчитались двух фрегатов.
- Боже, как чувствовала! Он только рукой помахал... Усталые поди, всю ночь педали крутили. Куда он попёрся... Слушай, что с Колей случилось, вдруг он жив?
- Не знаю. Вряд ли, - Карманов расстроился не меньше её. - Возможна тысяча причин. Нырнул глубоко, ударился о камни. Корпус деревянный, а вокруг Одессы мелко. Через люки залило. Заблудился в темноте. От взрыва мины обшивка треснула. Англичане обстреляли. Сил не хватило выгрести, течение утянуло в открытое море. И обычные наши напасти - клапана, сальники, короткие замыкания вплоть до пожара. Никто не узнает.
- Ты сам не полезешь? - Маша дёрнула его за рукав. - Мы и так здесь больше чем в прошлый раз. Год исполнился. Скоро опять перенесёт.
Шура виновато улыбнулся.
- Но ведь мы зачем-то здесь? Это тоже реальный мир и настоящая Россия. Поэтому - прости. Вон, бригада попаданцев неистребима, сколько их не убивай. Может, погибну и тут же очнусь у своего компьютера в 2013 году.
- А если нет?
- Тогда продолжай без меня. У тебя отлично выходит роль баронессы Мэри Сью.
Почему-то именно испуганный взгляд Машки во время последнего разговора на миг мелькнул перед глазами, когда от близкого разрыва пироксилиновой бомбы корпус "тройки" дал трещину, и Шуру окатило с ног до головы холодной забортной водой. Он заорал: "сбросить груз!", на реверсе оттащил лодку от гибнущего англичанина и попробовал удрать на поверхности.