- В какой же класс флота вы их уместить полагаете? - усмехнулся генерал, придерживая лошадь. Прошедший множество компаний и не пропуская ни единой, начиная с наполеоновой и до сего времени, он точно знал, что война - зело странная штука. Она всенепременно выносит на поверхность скорбных умом выдумщиков, готовых на благо Отечества прожектёрствовать без конца. Нет поставить бы шалопаев в ружьё да кинуть навстречу англо-французскому десанту. Не выйдет, касательно них высочайшее повеление получено, способствовать и лелеять.
- Не могу знать! Нету класса для них. Но, коли Его Императорское Величество велело, пусть себе, - тут моряк увидел начальника странного отряда, направившегося в сторону высших одесских чинов, и нахмурился. Подполковник инфантерии, стало быть, влез в морские дела. Ещё б штафирку прислали!
- Подполковник Симферопольский, ваше высокопревосходительство! Отдельный отряд потаённых судов прибыл для развёртывания и приготовления к обороне Одессы.
- Впечатляет, - генерал с иронией обернулся к тележной колонне. - К обстрелу побережья, здесь и в Севастополе, ожидаются десятки новейших французских и английских кораблей. Господин подполковник, вы всерьёз собираетесь отпугнуть их этим?
Рука в перчатке указала на укрытые дерюгой субмарины.
- Позвольте попытать счастья, ваше высокопревосходительство. На Балтике сии аппараты показали себя знатно.
- Не сомневаюсь. На учениях да в опытовых походах у нас всегда гладко. Впрочем, с моря Одесса прикрыта единственным корветом. Ежели потопите хоть одного англичанина, честь вам и хвала.
Капитан второго ранга, обзывавшийся в дореволюционной России для краткости кавторанг, а в Российской Федерации кап-два, выделил бухточку западнее Одессы. Для укрытия от масонских и прочих вражьих глаз Николай добился назначения казаков. В течение недели бухта обзавелась рядком бараков, двумя стапелями по сборке субмарин с направляющими спуска в воду, а при необходимости - для подъёма и ремонта.
- Помнишь барона Остен-Сакена, Шура? И это - лучшие люди. Он хотя бы не масон. Но воевал Наполеона и в прежнюю турецкую компанию, оттого думает - высшую правду знает. Стало быть, по старинке настроит редуты, пушки, расставит солдатиков цепью и погонит их в штыковую на англичан с нарезными штуцерами. К нам отнёсся словно к царской блажи. Спасибо - работать позволил.
Карманов помалкивал. Он не мог забыть, как они с Кофром, козыряя знаниями из будущего, задирали хвосты перед Макаровым. Говорить можно что угодно. Появятся английские дымы и паруса на горизонте, тогда время покажет, кто прав.
Шесть первых деревянных субмарин внешне вышли даже страшнее "Косматки". Утешает, что Николай, до военкомата всё же военный моряк, не нашёл в их конструкции существенных ляпов. Дощатые цилиндры внутренним диаметром чуть больше метра вмещают четыре человека экипажа. К носу и корме они заострены, обшивка пропитана раствором каучука и довольно-таки герметична.
Для продольной остойчивости в полупогружённом состоянии компаньоны оснастили их "наутилусы" двумя бочкообразными рубками высотой полметра с люками наверху. Из задней торчит шноркель, воздух через который прокачивается принудительно ручными мехами. В передней - простейший перископ. Иллюминаторов никаких, бомба с пироксилиновым зарядом рванёт метрах в шести от носа корабля. Доски выдерживают, максимум - дают течь, устраняемую водяной помпой. Стекло - увы, трескается.
Под днищем закреплён постоянный балласт из гальванической батареи и сбрасываемые деревянные ящики с камнями. И то, и другое одноразовое. На батареях лодка крадётся под водой со скоростью около полутора узлов, избавление от балласта позволяет разок всплыть. Ежели деревянную рыбу засекут враги и бросятся в погоню хотя бы на шлюпке - не уйти.
Шестовая мина имеет нулевую плавучесть, после подрыва центровка корабля не изменяется. Ну, почти...
Электромотор жалкой мощности соединён валом с гребным винтом. Вал проходит через подшипник трения и сальник дейдвуда, из которого постоянно капает вода. Сальники, пропускающие оси вращения руля направления и горизонтальных рулей, тоже сопливят, но меньше.
Капитан лодки - по штату мичман. Его место по боевому расписанию в носу, под передней рубкой. Строго говоря, других мест, как и свободного пространства, не наблюдается. У него перед лицом наглазник перископа, установленного жёстко - прямо по курсу. Мыкола поколдовал с оптикой, расширив угол обзора. И ночью, и днём видно плохо. Хотя ночью, пожалуй, чуть легче. На заякоренных кораблях жгут фонари, осматривая водную поверхность - не приближаются ли шлюпки противника для абордажа. Их светляки заметны с доброй мили даже через оптику субмарины.
Приборы есть, пусть их кот наплакал: часы, компас, вольтмер, указатели крена, дифферента, глубины и скорости. За отсутствием нормальных электролампочек сие богатство тускло освещено микроскопической лампадкой, яркость горения которой заодно даёт понять, каков состав атмосферы. На приборе скорости максимальное деление - три узла. Под руками капитана маховик управления передним рулём глубины и рубильник включения электродвигателя.
Два матроса и кондукто́р полулежат за капитаном. У матросов главное дело - толкать ногами педали. Передний под руками имеет рычаг привода водяной помпы, задний - воздушной. Кондуктор по команде капитана поворачивает руль направления и задние вертикальные рули, что не освобождает ни его, ни командира от обязанности также пихать педали.
Электромотор за спиной кондуктора отключается от вала, приводимого в действие четырьмя парами ног, отдельной муфтой. Когда лодка идёт низко, погрузив в воду даже шноркель, задний член экипажа разъединяет ножной привод с электромотором, дабы его крутящий момент не расходовался на холостое вращение педалей и редуктора. Так как в лодке ни одного шарикоподшипника, двигающиеся части перемещаются несколько более туго, чем привычно велосипедистам следующего века.
На каждого члена экипажа приходится около полутора кубических метров свежего воздуха, если шноркель и люки закрыты, а внутренность проветрена. На час хватит с лихвой. Слова "отсек", "прочный корпус" и другие термины, привычные для подводников в мировых войнах, здесь неуместны. Корпус единый и не слишком прочный, поэтому десять метров глубины погружения - максимум, и то скрипят шпангоуты, а деревянная обшивка норовить пропускать капли воды по стыкам.
Если налечь на педали, дыхание подводных велосипедистов учащается и углубляется, очень скоро воздух портится. Так что уходить после подрыва мины надо под шноркелем или на остатке заряда батареи.
На Балтике в Маркизовой луже испытания лодки прервались с появлением первых льдин. Шура и Мыкола внесли в проект последние мелкие замечания, разместили заказ (Карманов старался избегать этих слов) на оснастку пяти субмарин к концу зимы и десятка штук - по графику к лету. Близ Одессы металлические части, снятые с корабликов для облегчения транспортировки, стали на места, и первая пара лодок, спущенная на воду, пришвартовалась у пирса. По бухте нарезали круги малые паровые катера, подобные тем, что лейтенант, который будущий адмирал Макаров, применил в следующей турецкой кампании. Самоходных мин нет, задача тех катеров отбуксировать лодки ближе к вражеским фрегатам и линкорам, не приближаясь на дистанцию поражения их артиллерией. На носу катеров появились картечницы, призванные отпугнуть англичан, ежели кинутся преследовать лодку, спустив шлюпки.
- История оружия гласит, что на всякую хитрость быстро появляется контрмера, так, Шура?
- На сколько-то атак неожиданности хватит, - ответил партнёр. Эту закономерность он знал. Лодки построены ровно на уровне технологий 1850-х годов. Значит, противодействие тоже впишется в эти рамки. - Как только враги просекут, кто на них охотится, начнут шлюпки спускать и гонять нас. Или просто удаляться на ночь от берега.
- Тогда и мы мозги напряжём. Или мой ноутбук. Чаю, взрыв пары кораблей здорово их напугает. В нашей жизни бритиши в Маркизову лужу не прошли, подорвавшись на минах у Котлина. Ни один не утоп, а страху-то было!
Начались первые выходы в море. Шура непременно залезал в тёмное чрево лодки. Остальные места занимали исключительно мичманы и гардемарины, которым самим предстояло позднее учить матросов и кондукторов. Молодые моряки из небогатых дворянских семей, они с любопытством смотрели на странное судно. В годы учёбы они мечтали, что когда-нибудь станут на шканцы, командуя большими кораблями, а тут - бочка, в коей предстоит спуститься на дно. Удастся ли вынырнуть? И в качестве наставников - сухопутный подполковник, второй вообще партикулярный, представился как барон Алекс Сью.
В апреле пригрело. Болезненно вспоминая про поход на "Косматке", Карманов настоял не давать лодкам никаких имён. Их первое судёнышко, помнившее балтийские волны, получило цифры 01 на передней рубке. Мачта отсутствует, оттого Андреевский флаг Шура просто намалевал белой и синей краской на второй рубке. Ритуал утреннего подъёма флага не проведёшь. Но зато и перед врагом он не будет спущен.
До отряда подплава дошли разговоры о провокации напротив Одесского рейда, которую провёл британский фрегат "Фьюриес". Вражеская эскадра ожидалась со дня на день. Утром 2 апреля, проверив свежесть гальванических батарей и навесив учебную мину с малым зарядом на шестиметровую жердину, барон Алекс, он же Шурка, уселся на сиденье кондуктора. Офицеры пристроились на остальные лежанки.
- Господин барон, осмелюсь доложить. Субмарина нумер один готова к отплытию!
За командира лодки сегодня стоял мичман Кудесников, сдавая экзамен. Ежели не натворит чудес, не накудесничает в оправдание фамилии, следующий выход в море у него уже с постоянным экипажем из матросни.