Утреннее солнце уже светило вовсю, нагревало дубовые балки крыши. От них шел приятный запах: вековой старины, дерева и зерна, молока и сыра - всего того, что когда-то заполняло это помещение. Со стороны дороги, проходящей за домом, донесся треск мотоцикла - будто кто-то непрерывно бил стекла.
Гвин услышал, как что-то упало рядом с ним, в комнате. Он обернулся. Большой кусок известки отвалился от стены… Еще один… И оттуда, из отверстия в стене, на него смотрели два глаза.
5
- …Гвин сказал, это он сделал. Не думаю, что она поверила, но хотя бы заткнулась.
- Не надо так грубо, - сказал Клайв. - Значит, благородный Гвин взял на себя это страшное преступление?
- Да, он молодчага, - согласился Роджер. - Я говорю тебе об этом на случай, если она опять поднимет хай.
- Спасибо за информацию.
- На самом деле, - продолжал Роджер, - никто из нас даже не прикасался к этой дурацкой тарелке.
- Возможно, просто свалилась, - предположил Клайв, - а наша ворчунья решила, что кто-то захотел позлить ее.
Клайв занимался в это время весьма серьезным делом: подшивал подметку своего болотного сапога, который начал пропускать воду.
- Кажется, в порядке, - сказал он после того, как опустил сапог в речку, поболтал его там и затем сунул в него руку. - Сухо, как в печи.
- Ты видел это, пап? - спросил Роджер. Он сидел на плоской поверхности большого камня. - Эту дыру? Она насквозь.
- Неужели? Нет…
- Как думаешь, кто мог ее сделать?
- Понятия не имею… Но очень интересно. И сразу видно, что не руками, а каким-то машинным способом. Странная штука для этих заброшенных мест.
- Погляди, пап, - сказал Роджер. - Через нее виден весь наш дом. Как будто кто-то специально нацелился на него.
Отец присел на корточки, заглянул в отверстие.
- Шикарно! - сказал он. - И довольно странное впечатление. Как на моментальной фотографии. Фасад дома, вершина холма, деревья.
- Не понимаю, - сказал Роджер. - Как можно так нее рассчитать, когда сверлишь камень? Я и фотокамерой не возьму с такой точностью, потому что расстояние большое… Жутко интересно, верно?.. Ты собираешься сегодня за покупками?
- Думаю, после чая. Что неприятно в этих местах - каждую неделю таскаться в магазин, как на работу.
- Купишь мне фотопленку и бумагу? Я скажу какую.
- Конечно, старичок. Только запиши, а то забуду.
Гвин запер бильярдную, но ключ не повесил на гвоздь и кухне, а сунул в карман. Затем вышел из дверей и зашагал по узкой тропинке между задней стеной дома и тем, что осталось от прежней ограды сада, расположенного по крутому склону холма. Он шел, утопая в зелени папоротников, по ковру влажного мха. Воздух здесь был насыщен прохладой, хотя день обещал быть жарким.
Дойдя до открытой площадки, он уселся на край стоящего там бака с водой, куда иногда пускали рыбу, и ополоснул руки. Он смотрел, как с них сходила серая известковая пыль, покрывая воду, словно паутина. Потом откусил кусок сломанного ногтя, почистил все ногти прутиком. После чего отправился к конюшне.
Он был уверен, что Гув закончил возню с навозом, но, когда вошел во двор, увидел, что тот стоит неподалеку от кучи, опираясь на лопату. Что-то в его облике заставило Гвина замереть на месте.
Голова Гува была наклонена набок, два пальца рук засунуты в жилетные карманы, в неподвижной фигуре чувствовалось напряжение. Он бормотал что-то себе под нос - что именно, Гвин не мог расслышать. В то же время Гув куда-то неотрывно глядел. Гвин попробовал взглянуть туда же и был ослеплен невыносимым блеском. Но все же понял, куда смотрел Гув, - просто на небо вокруг.
Оно было безоблачным, почти белесым. Воздух дрожал, в нем будто все время вспыхивали голубоватые молнии, то темнее, то бледнее, и какие-то тени пробегали одна за другой - так быстро, что Гвину виделось только дрожание, только странная игра света на всем вокруг, и когда он огляделся, то почувствовал, что никогда раньше вид деревьев и скал не проникал до такой глубины в его сознание; никогда раньше линия гор не заставляла его сердце так сильно биться.
- В чем дело? - пробормотал он. - Как все странно…
Он приблизился к Гуву. Тот по-прежнему не двигался, но теп ерь Гвин мог разобрать слова, которые тот шептал. Это была почти песня, почти молитва.
- Приходи, сладкая, как яблоко… Приходи, арфа моей радости… Приходи, лето, приходи!
- Гув!
- Приходи, сладкая, как яблоко… Приходи, арфа моей радости… Приходи, лето, приходи!
- Гув!
И опять:
- Приходи, сладкая, как яблоко… Приходи, арфа моей радости… Приходи, лето, приходи!
Гув смотрел на Гвина - нет, он смотрел сквозь него.
- Она уже идет… - слышалось бормотание. - Она не заставит себя долго ждать…
- Гув! Мать говорит, ты собирался сделать крышку для люка на чердаке. Я дам тебе размеры, но ты не очень торопись, ладно?
Гув вздохнул и снова взялся за лопату.
- Говоришь о крышке, чтобы забить вход на чердак? - сказал он.
- Да, только мы хотим сперва забрать оттуда все-таки - так, чтобы мать не знала.
- Будьте осторожны.
- Не беспокойся.
- Я не буду спешить с крышкой, - сказал Гув.
- Почему мать так настроена против тебя? - спросил Гвин.
- Узнай у нее. Я с ней не ссорился.
- Ее ведь не было здесь в долине много лет. За такое время можно забыть все раздоры, верно? Если они были. А она не хочет с тобой разговаривать. Почему?
- Может, она сделалась почти англичанкой, - сказал Гув, - и у нее теперь их страхи. Они вообразили, что я слаб на голову. Видели бы они моего дядю! А деда, наверно, вообще бы заперли за своими стенами из кирпича!
- За что?
- Мой дед, - сказал Гув, - он спятил. По вине того дерева, возле реки.
- Какого? - спросил Гвин. - Которое в конце сада? Там, где под ногами хлюпает, как в болоте?
- Да. Мы туда не ходим.
- По-настоящему спятил? - спросил Гвин.
- Так считали англичане. Не разрешили ему тут оставаться. Он потерял работу.
- Англичане? Разве они жили в этом доме? Постоим но?
- Тут никто не жил постоянно. Приезжали и уезжали. И мой дед уехал. Они не позволили ему жить в долине.
- А что с ним было потом?
- Он ушел… Иногда давал о себе знать. Прислал как-то обеденные тарелки… Стал работать на большой фабрике, где делали посуду… Рисовал на тарелках и присыпал сюда… Написал однажды письмо, что у него все в порядке. Но вскоре до нас дошла весть, что он умер.
- А зачем тарелки забросили на чердак? И почему мать так бесится из-за них?
- Спроси у нее, - сказал Гув. - Она ведь твоя мать… Может, из-за того, что у нас в долине всегда ходят слухи…
- Какие?..
- Ничего не требуется купить для дома? Что скажете, Полубекон?
Во дворе конюшни появились Роджер и его отец.
- Нет, сэр, - ответил Гув. - Ничего не надо.
- Ладно. Тогда я отправляюсь, - сказал Клайв. - Ты написал, Роджер, что тебе нужно для фотографирования?.. Интересный камень у вас там на реке. Кто просверлил в нем такую дыру?
- Это Камень Гронва, - сказал Гув.
- Да? А что это значит?
- В этом месте был убит один человек. Давно. В старинные времена.
- За что же его шпокнули, беднягу?
- Он отнял жену у другого человека.
- Ну, уж слишком строго с ним! А камень, значит, вроде памятника? Кто же все-таки сделал такую дырку? Через нее видны вон те деревья на вершине холма.
- Верно, сэр, - сказал Гув. - Он стоял как раз на берегу реки, понимаете? Тот человек. А муж той женщины выше. На склоне. С копьем в руках. И тот человек заслонился камнем, а другой бросил копье. Оно прошло через камень и убило его.
- Ишь ты! - воскликнул Клайв.
- А чего же он стоял и ждал, пока убьют? - спросил Роджер.
- Потому что до этого сам так же убил того, у кого отобрал жену.
- Око за око, зуб за зуб, - сказал Клайв. - Старая как мир история, верно?.. Ну, мне пора.
- Да, сэр, - ответил Гув. - Вот так оно и получалось. В прежние времена.
Гвин пошел к дому с Роджером и его отцом.
- Вам не нужна сегодня бильярдная, мистер Брэдли? - спросил он по дороге у Клайва.
- Нет, старина, - ответил тот. - Я отправлюсь на рыбалку, когда вернусь. Погода такая, не хочу пропускать время. Играйте там в свое удовольствие.
- Хочу пофотографировать там кое-что, - сказал Роджер.
- Вот и прекрасно. Привет, мальчики!..
- Знаешь, начинаю верить этому старому болтуну Гуву, - заметил Роджер, когда отец удалился.
- Он не болтун, - сказал Гвин. - И никогда не врет. Ну всяком случае, нарочно.
- А копье, которое пронзает камень? И которое кинули вон оттуда, со склона?
- Гув верит в это. Что тут такого?
- Все вы одинаковые, валлийцы! Признайся, ты тоже веришь этим сказкам?..
Но Гвин заговорил о другом.
- Что с тобой было вчера около Камня Гронва? - спросил он. - Помнишь, я рассказывал тебе, что как-то странно себя почувствовал, когда взял тарелку на чердаке? Ты начал говорить, что у тебя тоже вроде было такое…
- Да, очень странное, - сказал Роджер. - Даже не объяснишь. Сначала будто все в порядке, понимаешь, а и следующий момент - наоборот. Не поймешь что… Может, от чистого воздуха, который здесь? И от хорошего молока?..
Гвин не оставлял этого разговора.
- Ты вернулся с берега реки, - продолжал он, - так? Ну, говори, старик! Мы оба почувствовали себя не в своей тарелке примерно в одно время, да? Что это могло быть?