- Погоди, погоди, батюшка, с мыслей не сбивай. Семейство у Вяземских особое. Ты ведь никак Гаврилу Романовича Державина поддержать еще когда потщился.
- Так полагаю, лучше него никто о государыне не писал. Пиит - все говорят - преотменный.
- Вирши, батюшка, виршами. А то тебе сейчас важно, что господин Державин в большом дружестве с господином Васильевым находится и уж не первый год.
- Нешто господин Васильев знатностью располагает?
- Какая знатность! Тут и породы никакой не бывало. Батюшка его приказным при императрице покойной Анне Иоанновне служил. Сынку всего-то и мог помочь в юнкерскую школу при Сенате поступить.
- Немного!
- Э там, батюшка! Неважно, как начать, важно как кончить. Верно, что Алексей Иванович по выпуске сумел занять всего-навсего должность сенатского протоколиста. Тогдашний генерал-прокурор Глебов его и заметить не пожелал, зато как сменил Глебова князь Вяземский, Алексей Иванович сразу в гору пошел.
- Да как протоколиста заметить можно! Сколько их там перьями скрипит.
- Многонько, да один только нашелся, чтобы княгине Вяземской угодным стать. Через нее Алексей Иванович и доверие супруга приобрел. Кабы не княгиня, где ему по лесенке служебной прытко так взобраться. Уж как она его хвалить стала! И ум-то у него здравый, и усерден-то он, и бескорыстен, и в составлении нужных бумаг ловок. Вот и стал Алексей Иванович обер-секретарем Сената. Поручение получил составить сборник законов по управлению финансовому. Шутка ли! А там княгиня подсказала, чтобы государыне преподнесли составленный Алексеем Ивановичем, дай Бог памяти, "Свод законов по финансовой части", "Государственную окладную книгу" - по налогам, значит, да "Наставления Казенным палатам" - как налоги взимать следует. Государыня еще говорить стала, мол, Вяземский Вяземским, а настоящий порядок по налоговой части Васильев навел.
- Сумел показаться канцелярист.
- Нет уж, батюшка, о ту пору не простой канцелярист - княгиня любимцу своему невесту подобрала, в собственной семье оставила. Может, и нехороша собой и старовата была сестрица ее двоюродная, княжна Урусова, да только Алексей Иванович спесивиться не стал. За все благодарил и на своем еще как вышел.
- Еще бы не благодарить. А приданое у невесты…
- Бог с ним, батюшка, с приданым. Княгиня так Алексея Ивановича установила, что чего не было, сам добрал и в кратчайшее время. Князь-то годами староват, телом немощен. Чуть что - государыне докладывать Алексей Иванович за него приходит. А за хороший доклад - чтобы ко времени да к месту - государыня ни земель, ни душ крепостных никогда не жалела.
- Вот это разговор другой.
- Ой нет, батюшка, все один и тот же. Алексей Иванович ни с кем дружбы не рушил. С самыми маленькими людишками знакомство водил. Вот того же Державина возьми. Уж какие над пиитом твоим тучи сгущались, а Васильев как занимался его делами денежными, так и продолжает заниматься. У Державина деловой сметки никакой, так Алексей Иванович его головой и руками был. И денежки в оборот пускал, и за откупа брался, и земельку прикупал. Державин оглянуться не успел, как богатым человеком стал. Дочку Васильевскую Державин крестил, Марью.
- А Державин-то Васильеву на что? Тем паче под судом он - дай Бог выкарабкаться.
- Э, батюшка, в жизни-то по-разному бывает. Как-никак Гаврила Романович на молочной сестрице великого князя цесаревича женат. Павел Петрович и к ней, и к матушке ее - кормилице своей - куда как благоволит. Не сегодня, так на будущее пригодится. По секрету тебе скажу, Екатерина Яковлевна письма своей родительнице не напрямки, а все через Алексея Ивановича пересылает.
- А Васильев-то не боится государыни прогневать?
- А думаешь, государыня не знает? Нешто бы я от нее что утаила или другой кто? Тут дело родственное. Государыня наша знает, где спросить, где потачку дать, а там при случае и вспомнить.
- Да мне-то что делать, Марья Саввишна?
- На мой разум, для начала с Державиным потолковать, а уж с Алексеем Ивановичем так всенепременно. Братца расхвалить надо. Про государынину волю между делом помянуть. Алексей Иванович сейчас великая сила. По правде, князь-то совсем негодный к делу стал. Без рук, без ног, языком еле ворочает. Так Алексей Иванович во всем вместо него. Дело, конечно, твое, но сдается мне, он и приданое для Параши определит. Без него княгиня шагу не ступит.
Царское Село. Екатерина II, А. А. Безбородко.
- Ваше величество! Французский король бежал!
- Бежал! Но куда? Каким образом?
- Вы же знаете, ваше величество, если бы не настойчивые советы Мирабо, король давно бы принял сторону эмигрантов и принялся призывать на помощь военные силы иностранных держав.
- Да, насколько можно судить по донесениям, этот человек пользовался поразительным влиянием на короля.
- Вот именно, но 2 апреля нынешнего года Мирабо не стало. И 91-й год, похоже, станет роковым для Людовика XVI-го. Два месяца король втайне подготавливал свой побег вместе со всем семейством к восточным границам. И вот в июне наконец реализовал свой замысел.
- На что же он рассчитывает? На австрийского императора и его братские чувства в отношении королевы?
- Именно так, не говоря о том, что у восточных границ собрана громадная его собственная армия. Отсюда и предполагалось начать восстановление старого порядка.
- Поздно! Слишком поздно. Все действия при дворе должны быть мгновенными и неожиданными, иначе они обречены на неудачу.
- Именно так и случилось с Людовиком XVI-м. Сведения о бегстве дошли до Парижа.
- Не могли не дойти, да еще при такой долгой подготовке.
- Вот именно, ваше величество. Королевский кортеж был остановлен в Варение и немедленно возвращен в Париж. Национальное собрание решило взять короля под стражу и отрешить от власти…
- Что?! Весь этот бушующий сброд?
- Именно так - отрешить от власти до принятия новой конституции. Работы над конституцией как раз подходили к концу. Бегство короля оказалась как нельзя более на руку тем, кто добивался предельного сокращения королевских прав. Теперь стало почти невозможным противостоять тем, кто требует прямого низложения короля.
- И такое происходит в центре королевства, в самой столице! И никто не пытается положить этому предел - дворянство, духовенство?
- Я вынужден огорчить вас еще больше, ваше величество. Наш посланник пишет, что требование о низложении вошло в специальную петицию в Национальное собрание. Для сбора подписей под ней петиция была выставлена на Марсовом поле, на так называемом Алтаре Отечества, оставшемся после празднования второй годовщины падения Бастилии. Вы спрашивали о сопротивлении, ваше величество. Его попытались осуществить мэр Парижа Бальи и приведший национальную гвардию Лафайет.
- Наконец-то! Что ж они медлили!
- Все развернулось совсем не так, как предполагал король и его сторонники. В гвардейцев полетели камни из собравшейся толпы. Гвардейцы ответили залпами, и ступени Алтаря Отечества оказались залитыми кровью. Это произошло 17 июля нынешнего года.
- И толпа?
- На этот раз с ней удалось справиться. Король же решил обратиться за помощью к брату Марии Антуанетты - императору Леопольду II-му.
- Но почему вы молчите, Безбородко? Разве никаких перемен в позиции наших союзников не произошло? И как все эти события могут сказаться на наших договорах и гарантиях?
- Я уже докладывал вам, ваше величество, император Леопольд и король Вильгельм-Фридрих II-й съехались в Пильнице, куда прибыли и все принцы-эмигранты. И подписали общий манифест о совместных действиях в пользу французского короля.
- Но это оказало прямо противоположное действие на Национальное собрание. Короля стали обвинять в заговоре с иностранцами против отечества. В этих условиях Людовику и была представлена новая конституция. На подпись.
- И король сам, собственноручно…
- Ее подписал, ваше величество. У него не было выбора: либо принять это юридическое сочинение, либо лишиться короны. Людовик предпочел первое. 14 сентября он подписал Конституцию и был тотчас же освобожден из-под стражи. Впрочем, он тут же дал тайно знать поддерживающим его монархам, что подпись была вынужденной. Тем самым за ними сохранялась свобода действий.
- А у короля единственная надежда…
Из рассказов Н. К. Загряжской А. С. Пушкину.
Потемкин очень меня любил; не знаю, что бы он для меня не сделал. У Машеньки [дочери Н. К. Загряжской] была гувернантка. Раз она мне говорит: "Мадам, я не могу оставаться в Петербурге". - "Почему это?" - "В течение зимы я могу давать уроки, а летом все уезжают в деревню и я не в состоянии оплачивать экипаж или вовсе оставаться без дела".
"Мадемуазель, вы не уедете; надо это устроить по-иному". Приезжает ко мне Потемкин. Я говорю ему: "Как хочешь, Потемкин, а мамзель мою пристрой куда-нибудь". - Ах, моя голубушка, сердечно рад; да что для нее сделать, право, не знаю. - Что же? через несколько недель приписали мою мамзель к какому-то полку и дали ей жалованье. Нынче этого сделать уже нельзя.
Петербург. Зимний дворец. Екатерина II, А. С. Протасова.
- Анна Степановна, не премени поздравить Платона Александровича корнетом Кавалергардского корпуса в чине генерал-майора.
- Само собой разумеется, государыня. От души за него рада. А того больше, что смог вам угодить.
- Должна признаться, ты была права, Королева Лото. И знаешь, иногда я даже готова поверить в его искренность.
- Видите, государыня, а вы сомневались.