- Птица? - прищурился Ремигий. - А, ну да, я тоже заметил. Только не уверен, что это была именно птица… Не обращай внимания, мало ли чудесных существ обитает в Арденнах? Хочешь ещё покушать?
- Нет, преосвященный, благодарю.
- Тогда помолись и ложись спать. А мне ещё следует наведаться к Хловису и Гунтрамну, есть о чём поговорить…
* * *
Спать не хотелось - минувший день оказался чересчур богат на впечатления. Прежде незнакомое возбуждение не оставляло Северина. Делать было решительно нечего - к королю епископ племянника не пригласил, снаружи давно стемнело. Эрзарих, как человек без воображения, ещё до заката надулся пивом до горла и завалился на боковую в "дружинном доме", где обитали неженатые воины дукса Гунтрамна заявив, что после хорошей драки нужен хороший отдых. Поговорить не с кем.
Картулярий поднялся с широченной лавки, набросил безрукавку из мягкой пятнистой шкуры большого лесного кота, называемого франками "рысью", отыскал кожаную сумку с писчими принадлежностями, засветил масляные лампы и устроился за столом. В конце концов, ведение хроники Реймсского диоцеза входило в прямые обязанности Северина.
Чистые листы пергамента пронумерованы в полном согласии с римскими уложениями - правители Империи за минувшее тысячелетие создали удобнейшую схему ведения и сохранения документов, от императорских указов до отчётов самых неприметных мытарей из отдалённых провинций, будь то египетская Птолемаида или Лондиний в Британии. Порядок, точность и аккуратность - вот три основных правила, которых обязан придерживаться любой человек, занимающийся важнейшим делом - служением Империи. Как же иначе донести до потомков правду о событиях времени настоящего?
Времена, когда хронисты пренебрегали истиной в пользу красивого вымысла ("И погибло в том сражении сарацин двадцать тысяч, христианских же рыцарей шестеро…"), ещё не наступили, а потому Северин дотошно указал количество конных и пеших в воинстве Хловиса Меровинга, изложил свои предположения о численности алеманов, скрупулезнейше расписал диспозицию на момент начала сражения и задумался, только когда настало время описывать Чудо.
Малость прибавил от себя, конечно - к примеру, вложил в уста епископа Ремигия вполне достойную фразу, обращённую к Хловису: "…Склони свою выю, гордый сикамбр". Ну а в финале, следуя правилам риторики, вывел поучительное заключение о Вере Истинной, свете, изгнавшем мрак, и Благодати осеняющей Ремигия, Апостола франков (последние слова понравились картулярию более всего, пусть и неизвестно, как отнесётся к ним дядюшка, почитающий гордыню наимерзейшим из смертных грехов).
Получилось хорошо: сжато, ясно и назидательно. Тем не менее Северин понимал, что хроника отнюдь не полная - Юлий Цезарь, не только великий полководец, но и замечательный сочинитель, копнул бы гораздо глубже, коснувшись как истории франков, так и алеманов, дал бы описание земель, на которых обитают эти племена, непременно изложил характер и привычки их правителей - хватило бы на порядочную книгу…
- Я действительно ничего не знаю, - в сердцах воскликнул Северин, отбросив стило. На пергамент упала капля чернил, замарав ровную строку. - Чтоб они провалились, эти варвары!
"Понять и полюбить", - говорил Ремигий. Но как можно понять народ с традициями, абсолютно не укладывающимися в сознании римлянина? Если родился ребёнок, то брат матери считается для младенца более близким родственником, чем отец.
Родство исчисляется до седьмого колена - семиюродные братья почитаются родными - потому семьи у варваров весьма обширны. Если женщина изменила мужу, приговор будет один - смерть, поскольку на свет может появиться "чужое" дитя и с ним (а значит, и с его родственниками) придётся делиться имуществом семьи.
Изменниц обычно приносят в жертву, говоря проще - незамысловато топят в болоте. В это же болото, между прочим, выбрасывают часть военной добычи - дары богам.
Никто не спорит, возведённое в культ почитание семьи есть благо, но, кажется, германцы слегка перестарались! Ремигий, впрочем, уверяет, будто в том есть основы для христианских добродетелей, однако предпочитает не упоминать о наложницах - любой мужчина, способный прокормить не только жену, детей и родителей, вправе взять себе ещё одну или нескольких женщин из числа пленниц. А таковых немало - война для франков является естественным и угодным богам образом жизни, врагов же бессчётно.
Северин не переставал изумляться многообразию варварского Универсума - в одних только Суасоне и Реймсе кроме франков жили везиготы и остроготы, две вандальские семьи, ещё какие-то гепиды, совершенно непонятные фризы и даны, пришедшие откуда-то с северо-востока и покорившиеся могучему Хловису.
Можно вспомнить и про оставшихся в живых галлов, незнамо какими ветрами занесённых на левобережье Рейна антов и вроде бы навсегда сгинувших аланов - эти почти совсем растворились среди сикамбров, о сгинувшем аланском величии нынче помнят одни седые старцы.
Королевство Суасонское являлось огромным тиглем, в котором сплавлялись представители почти двух десятков племён, для Северина почти неотличимых - варвары все до одного высокие, сильнющие, светлоглазые, рыжие или соломенноволосые, говорят на языке одного корня, пусть и с небольшими различиями. В любом случае гот всегда сможет понять речь франка или вандала.
Ремигий достаточно просветил племянника в недавней истории Лугдунской Галлии - весьма безрадостной истории, надо заметить. Если Суасон времён Сиагрия оставался последним непрочным островом Империи среди безбрежья варваров, то на прочих землях некогда процветавшей провинции Рима бушевал настоящий шторм - бесконечные вторжения приходящих из-за Рейна варваров выжгли эту благодатную землю и лишь с приходом франков, надумавших остаться здесь всерьёз и надолго, Галлия и Бельгика замирились.
Девяносто лет назад Галлию по очереди атаковали вандалы, свевы и аланы - о последних остались наиболее жуткие воспоминания. Именно они выжгли Августу Треверов, Богакум и Лютецию, вырезав всё римско-галльское население.
В 440 году насмерть перепуганное правительство Рима попыталось остановить непрекращавшиеся погромы и грабежи, отдав аланам земли на побережье Гесперийского моря, но, пожалуй, тут впервые в политику вмешалась кафолическая церковь в лице святого Германа из Оксерра, предшественника Ремигия.
Герман встретил вождя аланов Эохара на пути к Луаре. Безоружный епископ остановил лошадь Эохара и объявил обалдевшему от такой наглости язычнику, что вперёд ему дороги нет. Изумлённый вождь подчинился, и поселение аланов было отсрочено на шесть лет - до смерти святого Германа. После того аланы утвердились на галльских землях, уступленных им римским правительством, уничтожив и изгнав при этом часть населения.
А через двенадцать лет аланов наголову разгромили иные варвары - везиготы почти полностью истребили некогда могучее племя и навсегда вычеркнули его из истории Галлии. Готов, в свою очередь, оттеснили на юг сикамбры и бургунды.
Эта земля не видела мира долгие десятилетия, и только когда Хловис Меровинг объявил северную Галлию и Бельгику своей вотчиной, стало поспокойнее - неукротимая энергия короля отныне была направлена на расширение владений сикамбров, чему, между прочим, весьма способствовал епископ Ремигий. Мудрый Князь Церкви понимал, что обращение франков (пусть и не всех) в христианство лишь дело времени, а королевство Суасонское набрало достаточно силы, чтобы противостоять Бургундии и Толозской Готии во главе с риксом Аларихом II.
Но прежде всего опасаться приходилось нашествий из-за Рейна и Арденнских гор - достаточно вспомнить о разгромленных нынешним днём алеманах, и это не говоря о сотнях племён и десятках племенных союзов, готовых нескончаемым потоком хлынуть на зелёные равнины Галлии. Мрачные германские леса, раскинувшиеся за серебристо-седой лентой Рейна, таили нешуточную угрозу. Причём далеко не всегда исходящую от смертных людей…
* * *
…Античный мир навсегда уходил в прошлое, изменялся быстро и непредсказуемо, а главным символом этих изменений являлись наводнившие некогда полусонные и благополучные владения Рима белобрысые верзилы с длинными клинками и расписанными таинственными рунами круглыми щитами.
Варвары. Варвары, которые примут под свою руку земли Империи, основав на её обломках благородную Францию, могучую Германию, утончённую Италию и величественную Британию.
Великий Рим оставил наследство достойным преемникам, но варварам ещё предстояло осознать, какие сокровища оказались в их руках…