- Селена, ты нам почти как дочь стала. И Вальд твой нам как родной. Но наши боятся тебя, боятся, что ты на них порчу напустишь или еще как-нибудь со свету сживешь. Жонки за мужей своих боятся, что ты их приворожишь или отравишь. Ты слишком хороша для нас, слишком хороша, чтобы быть рабыней - чьей бы то ни было. Будь свободна, как пустынный ветер, никогда больше не попадайся в чьи-либо руки. Забудь о том, что было раньше, кем ты была - забудь. Не ходи в Мир. Там тебе опасно. Хотя, зная тебя, мы думаем, что ты решишь вернуться и мстить. Особенно тому, кто сделал это с твоим народом. Но тут уж мы тебе не советчики и не помощники. Мы не вмешиваемся в ваши войны. А эта война только твоя. Мы сегодня твоего коня не будем привязывать крепко и в седельные сумки сложим еды - питья немножко. А ты уж соображай, да спать ложись позже всех. И да помогай тебе твои боги, а своим мы помолимся, чтобы они были к тебе добры.
Сердце захолонуло. Надежда, что всегда таится на донышке самого отчаявшегося сердца, пустила несмелый росток. Селена и не надеялась, что будет так легко убраться отсюда. Все время, проведенное здесь, она пыталась придумать, как отсюда сбежать. Но вокруг - пустыня, убивающая и бесстрастная Крогли. Пленников никогда не стерегли, зная, что пески - лучшие стражники. Животину домашнюю привязывали, только чтобы какие-нибудь ночные звери не сожрали.
Когда селение затихло, засыпая в этих чудных полукруглых домах, к которым девушка так и не привыкла за долгие годы, она прокралась к коновязи, усадила в седло полусонного Вальда. Мальчик забормотал что-то спросонья, крепко вцепился в поводья, и снова заснул. Селена взяла поводья, повела отданного серо-черного коня. Шли в почти полной тишине, лишь шуршал песок под ногами, Селена удивилась, но, взглянув на копыта, поняла все. Ее бывшие хозяева, чтобы облегчить беглянке задачу, обмотали копыта мягкими тряпками. Выйдя к границе поселения, Селена поклонилась. Здесь ей не сделали ничего плохого, даже и не удерживали, как оказалось. Пешком ушла достаточно далеко, чтобы ее бывшие хозяева могли поддержать свою репутацию среди соседей. Они не могла отпустить свою рабыню, но если она убежала, никто не преследовал беглянку. Считалось, что боги и пустыня посчитаются с беглецами. Поэтому рук можно и не марать.
Селена и Вальд прошли через страшные пески пустыни Крогли, им удалось пережить и песчаные бури, и внезапно обрушивающиеся дожди, которые выпадали тогда, когда им вздумается, невзирая на сезон. Дожди эти заслуживают того, чтобы о них упомянуть отдельно - после них вся пустыня становилась огромной липкой кучей грязи. В одно мгновение пески, годами не видевшие влаги, впитывали тонны воды и размокали, становясь совершенно непроходимыми. В эти моменты приходилось останавливаться там, где застигали ливни и ждать. Селена доставала из седельных сумок тряпье, сделав над собой, мальчиком и конем некое подобие крыши, которое очень недолго защищало от льющейся потоком влаги, но делало их убежище похожим на маленький домик. Там путники перекусывали, пережидая наводнение, и болтали. За время путешествия мать и сын очень сблизились.
Конечно, и у диких они не были чужими, но там Селена должна была работать целыми днями и ребенку не уделяла столько времени. Сейчас же Селена узнавала в мальчике себя. У него был не по годам пытливый ум, бесстрашие и обаяние. И материна способность болтать часами, не переставая, ее смешливость и упорство. В своем ненадежном убежище, в самом сердце пустыни, под потоками льющейся с неба воды, мать и сын чувствовали себя абсолютно счастливыми. Они пока никуда не спешили, никто их нигде не ждал, и никто не нужен был им для счастья. Селена забыла о своей боли и желании отомстить. Когда ливни заканчивались и пески подсыхали так, что копыта не увязали, путь продолжался. Они ехали в никуда.
Пока не случилось странное происшествие. Очередной ливень разразился уже в сумерках, но быстро закончился. Ожидая, пока вода впитается, и пески станут проходимыми, решили заночевать возле одинокого деревца, покореженного пустынными ветрами. Разожгли маленький костерок из того, что удалось собрать неподалеку - ночи после дождей были жутко холодными. Вальд уснул, пригревшись возле лошади. Селена решила поискать еще растопку в пределах видимости. Отошла совсем недалеко, увидела какой-то предмет, неровные края которого отбрасывали странную тень, потянула за него и едва сдержала крик ужаса - это была человеческая рука с еще оставшимися остатками плоти на белеющих костях. Судорожно начала копать влажный песок. Ливень обнажил то, что могло быть скрытым еще много-много лет, и неспроста здесь оказалась она - та, кто знал точно, кто и почему здесь лежит. Это было кладбище ее кровниц. Полувысохшие трупы были едва забросаны песком - хоронившие не очень-то заботились о покое усопших. У некоторых на черепах вместо ушей зияла пустота. С бешено бьющимся сердцем она стояла, зажав рот перемазанными в песке руками, чтобы не закричать от ужаса и ненависти к тому, по чьей воле это было совершено. Мало было ему отнять у них жизнь мирскую, так еще и отправил их тенями вечно скитаться в хронилищах.
Но странно - почему их убивали, проданных в рабство, оскверненных и оторванных от кровников навеки? Пустыня и неволя позаботились бы об этом, зачем было напрягаться? Селена бродила среди останков, сдерживая рыдания. Возле бархана нашла еще и трупы кочевников - чем-то не угодили могущественному пастырю, их положили рядом с купленными женщинами - вот и ответ. Селена до рассвета стаскивала всех, кого смогла откопать - инструментов не было, приходилось все делать руками - в кучу. Уложила всех рядышком, обложила вокруг всем, что могло гореть - раз уж похоронить не удастся, так хоть погребальный костер попробует устроить. В который раз поклялась себе, что выживет и обрежет фон Реймеру уши собственноручно. Совершила прощальный обряд по невинно убиенным. Потом пошла к своему костру, чтобы принести огня. Вальд спал в той же позе, в которой она его оставила - свернувшись клубком, подложив одну руку под щеку и приоткрыв рот. Постояла рядом, в очередной раз удивляясь степени своей любви к сыну, спрашивая себя - откуда, из каких кладовых берется эта привязанность к малышу, взращенному в утробе. Потом подкинула в костерок немного дров и присела рядом со спящим сыном. Ласково разбудила мальчика, для него предстояло тяжелое испытание - он должен был увидеть ее страшную находку и именно он должен зажечь прощальный костер. Вальд проснулся легко - он всегда просто открывал глаза, словно и не спал вовсе, увидев выражение ее глаз, побледневшее от усталости и горя лицо, потянулся к ней, обнял:
- Мама, мама, что случилось? Тебе сон приснился, да?
- Ох, сынок, если бы. Пойдем, тебе нужно кое-что сделать.
С этими словами она взяла горящую ветку, которую было достаточно удобно нести, взяла сына за руку и повела, на ходу пытаясь объяснить происходящее. Губы тряслись от сдерживаемого рыдания, но мальчик все понял. И, когда показались останки, он молча подошел, что-то прошептал побелевшими губами - ребенок все - таки - и поджег с четырех сторон то, чему теперь уже не было названия. Безмолвно стояли мать и сын возле погребального костра, горело плохо - отсырело после ливня, приходилось поджигать еще и еще. Потом все же разгорелось, встали с подветренной стороны, чтобы не так пахло горелой полуразложившейся плотью, и стояли до тех пор, пока не осталась лишь куча серого пепла.
Спокойные деньки подходили к концу, и эта, почти закончившаяся, ночь была последней ночью без происшествий. На следующий день путники добрались до границы Мира, пересекли ее, добрались до Речного перекрестка, Вальда похитили драконы, а Селена встретила свою кровницу, с которой и продолжила путь…
Край неба лишь только посветлел, а Лентина уже проснулась. Селене иногда казалось такое пробуждение каким-то сверхъестественным даром - Лентина просыпалась именно тогда, когда хотела. Если она с вечера решила проснуться на рассвете, так обычно и происходило. Пробуждалась легко, напоминая этим Вальда, открывала глаза, радуясь каждому утру, которое приветствовало ее. Неважно, было ли солнечно, ветрено или вода обрушивалась на Мир сплошным потоком. Селена иногда завидовала такому умению - искреннему восторгу перед каждым днем, из - за которого Лентина выглядела гораздо моложе своих лет. Селена, видевшая изнанку жизни, просыпалась тяжело, не желая открывать глаза и снова встречаться с жестокой реальностью. Лентина села, придя в себя окончательно, перебралась на козлы, без лишних разговоров забрала вожжи. Селена потянулась, передохнула немного, разминая затекшие за ночь руки. Вскоре обе разглядели неподалеку зелень оазиса, в котором решили устроить небольшой привал - они-то спали по очереди, а конь нес их один, хоть и неспешной рысью.