* * *
К сундуку Лесана решилась подобраться, только когда все уснули. Даже Лют и тот дрых на старом тюфяке у печи, с наслаждением вытянувшись в полный рост и раскидав в сторону руки. Как стрелой сражённый.
Девушка встала тихонько, чтобы никого не потревожить, мягко подняла тяжелую крышку ларя, прислонила к стене. Нащупала лежащие внутри рубахи, достала одну и прижалась лицом. На несколько мгновений обережница замерла, не дыша, а потом так же неслышно убрала одёжу обратно. Мельком подумала ещё, что Ильгару одежда Фебра, пожалуй, будет велика.
А после этого Лесана вернулась на свою лавку, завернулась в меховое одеяло и заснула.
Разбудили её утром ни свет, ни заря. Само собой, Лют.
- Эй, хватит спать! - тряс он девушку за плечо. - Тамир на торжище только что ушёл. Ну!
Обережница дернулась, стряхивая его руку, и пробубнила в сенник:
- Ну и пусть, я-то тут причём? Расцеловать его что ли на дорогу надо было?
- Вставай! - снова затормошил её волколак. - Я тоже хочу!
- Чего? - Осенённая с трудом разлепила глаза и села. - Чего ты хочешь?
- На торг. Но можешь и расцеловать.
От этой чудной вести Лесана совсем проснулась и даже подначку пропустила мимо ушей:
- На торг? - удивилась она. - Чем торговать собрался? Шерсти что ли начесал с хвоста?
- Больно умная ты, - огрызнулся оборотень. - Я ни разу в городе не был. Любопытно ж. Отведи, что тебе - жалко?
- Не жалко, - она зевнула, но начала одеваться - всё равно уже не даст поспать, назола клятая. - Только зачем тебе? Всё равно же глаза завязаны.
- Зато нос и уши - нет, - ответил он. - Чего мне целый день тут сидеть в четырех стенах? Эти ваши двое уже, вон, расползлись, кто куда. Один ушёл к бабе, которая третьи сутки разродиться не может, другой какого-то покойника отчитывать. А я третий оборот твоё сопенье слушаю. Надоело уже.
Зная "великое" терпение Люта, Лесана даже на миг не усомнилась, что он сам едва проснулся.
В печи отыскался горшок с пареной репой, томленое молоко и третья часть каравая. Жевали на ходу, одеваясь. На репу оборотень брезгливо фыркнул. А молока с хлебом поел.
На улице ярко светило солнце. День был погожий и не такой морозный, как прежние. Лют шёл, держась за локоть спутницы. Судя по всему, запахи и впрямь говорили ему о многом. Он то и дело принюхивался, прислушивался, постоянно тыкал девушку в бок, требуя рассказывать, где они идут.
Торжища достигли быстро. Тут, как всегда, оказалось многолюдно, тесно и шумно. Волколак отчаянно крутил головой и все допытывался:
- Чем пахнет?
Лесана пожимала плечами. Запахов было великое множество: пахло конским навозом, куриным пометом, разрубленными свиными тушами, солёными грибами, шерстью, овцами, железом, пряниками, калачами, деревом, кожами, калёными орешками…
- Вкусно! Чем? - допытывался Лют.
- Мясом? - предположила девушка, ибо не знала, чем ещё можно взбудоражить волка.
- Нет… - он мотал головой. - Не мясом.
Вскоре Лесана поняла, что его так увлекло. Ей стало смешно. Дурманящие оборотня запахи шли от лотка с пирогами и калачами. Обережница купила лакомство.
- На, - сунула в руку спутнику. - Ешь.
Он сперва обнюхал румяные маслянистые бока, потом, сочтя подношение съедобным, откусил сразу треть. Задумчиво пожевал. Проглотил.
- Вкусно… Вы вкусно едите, - сказал он искренне. - А тебе что - не нравится?
И кивнул незряче в сторону её руки с надкусанным калачом.
- Нравится.
- А что ж не ешь?
- Просто я медленно…
- Значит, не нравится, - заключил Лют, выхватил у неё надкусанный калач и невозмутимо принялся уминать.
Девушка подавила улыбку. Пусть ест. Он и вправду такого прежде не пробовал.
- А там что? - кивнул волколак в сторону тянущегося по правую руку торгового ряда.
- Там шорные лавки. Сбруя, ошейники…
- Нет, - пленник тут же круто развернул спутницу и потянул прочь, - ошейник у нас уже есть. А там?
- Еда. Соленые грибы, чеснок, мука, репа…
Он фыркнул, выражая презрение.
- Ты же сам сказал, что мы вкусно едим, - напомнила обережница.
- Вкусно. Но иногда всякую гадость.
- Да уж, с вами нам не сравниться, - не удержалась Лесана.
- Верно, - усмехнулся собеседник. - Калачей у нас не пекут. Волчицы вовсе стряпать не умеют. А вот у тебя получается.
- Почему не умеют? - удивилась девушка.
- А зачем волку похлебка? - вопросом на вопрос ответил оборотень. - Зверь кормится мясом - живым или падалью. Вот и выходит, что человечье тело всегда сыто без этих ваших каш и щей. Расскажи, как тебе дали те калачи? Просто так?
Она улыбнулась:
- За деньги.
- Деньги? Что это? Откуда они берутся? - он продолжал крутить головой, словно бы не интересовался ответом.
- Это такие кругляшки серебра или меди. Они остались с тех времен, когда… - Она хотела сказать "когда вас ещё не было", но осеклась и закончила иначе: - со старых времен, в общем. А если нет денег, можно обменять одно на другое. В деревнях редко у кого водится серебро. Только медь, да и той не много. Чаще выменивают добро на пушнину или что-то нужное. Например, можно выменять глиняный горшок на шерстяную нить. Или корову на лошадь. А можно везти товар в город на торг…
Лют хмыкнул, видимо, считая данную суету глупой, а потом спросил:
- А Цитадель? Что меняет Цитадель? Чем торгует?
Лесана развела руками:
- Нами. Кроме нас ей торговать нечем. Поэтому деньги у обережников есть всегда.
Эти слова волколак пропустил мимо ушей. Судя по всему, его мало интересовали сложные торговые отношения людей и Крепости, в суть которых он не собирался вникать.
- А тут что? - уже утратив интерес к деньгам, спросил оборотень, кивнув куда-то в сторону.
Лесана отмахнулась:
- Тут коробейники. Безделушки всякие - зеркальца, кольца, ленты… Лют, постой здесь, я сейчас вернусь.
И она отошла в сторону, будто бы присматриваясь к разложенным на лотке тканям, а на деле - слушая разговор двух купцов. Клесх просил примечать, какие настроения бродят в людях. Клянут ли Цитадель, хвалят ли, что за сплетни разносят, о чём толкуют.
Купцы судачили о волчьих стаях, сетовали на то, как плохо городу без ратоборца - за стены-де не высунешься, гадали, когда пришлют нового, ругали посадника, который уже требовал собирать десятину для Крепости, будто не понимал, клятый, что без ратоборца торг не ладится и дохода почти нет.
Люди судили да рядили, поминали нового Главу, который крут нравом, мыли кости соседям и сродникам, досадовали на Ходящих… Но в целом Старград жил спокойной жизнью, не бурлил недовольством. Что ж, это хорошо.
- Вот ты где, - обережницу поймали за локоть. - Ну? Обратно идем?
Волколак был готов сказать что-то ещё, но в этот самый миг проходивший мимо мужик с дрыгающимся мешком на плече, толкнул Люта, и того отбросило на Лесану. Девушка едва удержалась на ногах, а её спутник, не особенно задумываясь над тем, что произошло, повернулся, шагнул вперед и со всего маху всадил обидчику кулаком в плечо.
Мужик, не ожидавший такого оборота и даже не заметивший в толчее, что кого-то задел, рухнул на колени, выронил мешок, который с визгом и хрюканьем покатился в сторону.
- Ты что?! - Лесана повисла на оборотне.
- Ничего, - удивился Лют. - Он меня толкнул.
- Это торг! - рассердилась обережница. - Тут все толкаются!
- Да? - искренне удивился Ходящий. - Я не знал, извини. Он толкнул очень сильно.
- А ты?!
- Как меня, так и я, - пробурчал волколак, хотя в голосе слышалась растерянность.
Пока они переругивались старградцы с хохотом и криками пытались помочь беде пострадавшего - ловили брыкающийся мешок. Тот в руки не давался. Катался по утоптанному снегу, дрыгался и истошно визжал.
Девушка тем временем наклонилась к незадачливому прохожему:
- Прости моего брата, почтенный, - Лесана помогла мужику подняться и взялась отряхивать его. - Он слепой. Не понял, что стряслось. Решил - ты меня ударить хочешь.
- Тьфу, ж ты, пропасть! - ругался мужик. - Припадочный он у тебя какой-то! Меня самого толкнули!
И тут же заорал в сторону:
- Куда?! Ты куда попёр его?!
Люди смеялись, незадачливый прохиндей, пытавшийся в суматохе прибрать к рукам чужое добро, тут же юркнул в толпу, лотошники сыпали советами и подначками, поросёнок визжал, где-то испуганно мычала корова.
- Братец твой дурковатый так мне вдарил, что рука отнялась! - бушевал хозяин свинёнка. - Совсем очумели!
- Да будет тебе орать-то, - тут же выступил из-за спины спутницы Лют. - Я ж не орал, когда ты меня - калеку - на сестру швырнул.
- Ты у нас безглазый, да? - набычился мужик. - А будешь ещё и немой, когда язык вырву.
Лесана развела руки, пытаясь угомонить спорщиков и даже открыла рот, чтобы что-то сказать, но в этот самый миг Лют решил не дожидаться, когда его станут лишать языка, и сунул в лицо противнику кулаком. По счастью, мужик успел отпрянуть, а девушка опять повиснуть на волколаке. Он всё пытался её стряхнуть, но обережница стиснула ходящие ходуном плечи и зашипела спутнику на ухо:
- Прямо здесь упокою, зверина бестолковая!
В это время хозяину поросёнка принесли оглушительно визжащий мешок. Свинёнок бился и вопил. Мужик кое-как перенял свою ношу и плюнул под ноги:
- Вот семейка! Что братец, что сестрица - одного колодезя водица, да ещё…
- А ну, хватит, - сказала Лесана. Да так сказала, что мужик осёкся на полуслове. - Разорался. Вот, держи.
Она вложила в широкую ладонь медную монетку.