- Молчи, - сказал Олег. И сам отвёл глаза - один малыш, стоя возле своей матери, тянул её за руку к трапу баркаса, но она только качала верхней частью тела и поглаживала ребёнка по спине. А, увидев Олега, кивнула ему, и в глазах было понимание.
- Я не поплыву, - вдруг сказал Артур, останавливаясь.
- Да, точно, - Саша, казалось, ждала этого. - Пусть заберут Данилу, Машку, Тимку, Борьку и Ольку…
- Что?! - возмутилась Томилина.
- Не тебя, - отмахнулась Саша. - И… этих, - она не стала называть имён, только безотносительно махнула головой. - А на наши места пусть сажают своих детей и женщин. Хотя бы… столько.
- Правильно, - кивнул Максим. - А мы сделаем плот и попробуем подрейфовать отсюда.
- Не поплыву я никуда, - отрезал Борька. - Что я вам - груз, что ли, особо ценный?
- И я не поплыву без Саши и без Бориски! - закричала Олька. Борька побагровел.
- Я тоже не поплыву, - тихо сказал Данилка. - Мне их очень жалко, я не хочу так…
- Надо вместе, мальчишки, - сказала Томилина. - Только вместе. Как-никак, но вместе…
- Да поймите вы! - крикнул Олег. - Заклинило меня! Не могу я вас обратно переправить! Ничего не могу! Вон, даже Марата найти не смог!
_______________________________________________________________________________________________________
1. А.П.Гайдар. "Военная тайна" (эти строки больше были известны из варианта книги, адаптированного для детей и называвшегося "Мальчиш-Кибальчиш".
198.
- Ну и тем более, - рассудительно сказал Кирилл. - Чего тогда правда делиться? Что тут, что на катере, что на плоту - везде можем погибнуть…
А Артур уже махнул рукой уррву около трапа:
- Офицер! Офицер, это… грузите своих, сколько сможете - и отваливайте, - он сопровождал свои слова жестами, уррв что-то рычал и тявкал в ответ, явно отказываясь, но потом вздохнул и скомандовал тем, кто ждал на берегу.
Люди отошли в сторону и встали тесной кучкой. Олег не сказал бы за остальных, но сам он не ощущал страха или тоски. Скорее было ощущение правильности происходящего.
Мимо шли женщины и дети. Их взгляды скользили по лицам людей. Нет, всех не возьмут на баркас. Но кто-то всё-таки спасётся…
- Ладно, - буркнул Юрка, - пошли строить плот, что ли?
* * *
Сашка долго скребла котелком по дну кувшина. Ёжилась, словно на холодном ветру, что-то бормотала…
Остальные смотрели. Одиннадцать пар глаз. Лишь Макс, сидя на "условном носу" со скрещенными ногами, глядел в другую сторону - в море.
- Ничего нет, - сказала Сашка.
Олег знал, что она сейчас ответит, но внезапно на миг возненавидел её за этот ответ.
Плыли двадцать второй день.
В первые два дня, не особо ограничивая себя, путешественники поневоле выдули кувшин воды - были почти уверены, что кто-никто их подберёт. И потом поздновато опомнились… Короче, к исходу десятого дня оставался один из подобранных в развалинах порта большущих кувшинов. И именно в то утро его кокнул Макс. Случайно, конечно - рукоятью скрамасакса.
Случись такое сейчас - его бы, наверное, убили. Но тогда жажда ещё не добралась до всех по-настоящему. Мкас, конечно, скис почти до слёз, да и остальные ругались, но - так… Сутки продержались на фляжках и надежде, что вот-вот подберут или прибьёт к какой-то земле. Не подобрали, не прибило - вообще не было ни кораблей, ни дирижаблей все эти дни, с того момента, когда течение вынесло их от порта. Но прошёл дождь, и набрали кувшин и фляжки. Рыбалка была плохая…
Одиннадцать дней - по стакану воды в день. Воду отмеряла Сашка, и Олег отдал ей всё оружие, сказав, что она может стрелять, если что.
Надо сказать, Олег плохо подумал о своих. Они подсовывали воду девчонкам имладшим. Сперва он сам сделал то же несколько раз, но потом сказал, что, если кто-то ещё раз попытается "сбагрить" свою воду - будет бить. Всё равно ведь у младших и у девчонок порция больше…
А продуктов не было уже две недели…
Сегодня вода кончилась. Оставалось где-то по поллитра во фляжках. Да и то - Олег подозревал - не у всех…
…Ещё несколько секунд он рассматривал Сашку, чувствуя, что борется с диким, мерзким желанием - закричать ей, что это она пила тайком воду, поэтому та и кончилась так быстро…
Мальчишка тряхнул головой. Обвёл всех взглядом:
- Вода кончилась, - сказал он, сам испугавшись сказанного. И повторил: - Вода кончилась. Всё, что у нас осталось - фляжки. И я сейчас спрашиваю всех - кто хочет пить?
Послышались смешки. На него глядели с исхудавших лиц покрасневшие глаза.
199.
- Ясно, - Олег откашлянул мерзкую сухость в горле. - Я знаю, что вода во фляжках не у всех, - он помедлил, вспомнив, как три дня назад, ночью, сам отк-
рыл фляжку и в страшных, непередаваемых муках несколько секунд боролся сам с собой, пока… пока не завинтил пробку. Сейчас Олег открутил её снова и, подойдя к кувшину, сунул в него руку и опрокинул фляжку внутрь. В тишине все слушали, как вода стучит о дно. Потом - капает. Звонко и медленно. Потом - всё… Олег потряс фляжку. - Все по очереди подходят сюда и выливают воду. Никто не узнает, пустая была фляжка или полная. Но этой водой… - он снова сглотнул, - ей мы будем поить только девчонок. И мелких. Даньку, Тимку… - он посмотрел на Борьку, глядящего прямо в глаза "командиру", - …и всё. По полстакана в день.
- У вас ещё раны не зажили!.. - начала Оля-старшая, но Олег прервал её:
- Я закончил на этом. Я не предложил, я приказал. Всё. Пошли…
…Сашка подошла второй, потом подсела к Артуру. Кадет подмигнул ей:
- Сперва пьют лошади, потом дети и женщины. Джентльмены пьют последними.
- Но ведь тогда уже ничего не останется, - усмехнулась девчонка
- Вот именно… - не стесняясь, Артур обнял её левой, - Если случится так, что я буду умирать - ты не вздумай меня отпаивать. Понятно?
Олег слышал это краем уха. Он думал. Воды было около пяти литров. Должно было - больше восьми, но Олег отмёл эту мысль: всё, и никто никогда не узнает, у кого не хватило выдержки… Восемь литров - это девчонкам и младшим на пять дня, если по двести пятьдесят… Они ещё будут пить, когда нас уже не станет… Потом у них будет ещё дня три.
Неделя у них есть. Целая неделя.
У нас - три дня, подумал Олег. И сказал через плечо:
- Саш, хватит болтать. Выдавай воду.
* * *
Он сидел рядом и смотрел спокойными глазами, холодными, как лунный свет, как лёд на вершине, где нечем уже дышать, как цинковое железо на морозе.
- Здравствуй, - сказал он, и Олег приподнялся на локтях, с трудом сел. - Я же предупреждал, что встреча у нас ещё будет. В тот момент, когда ты окажешься в самой глубокой бездне отчаянья. Чтобы ты просто понял, насколько бесполезно даже пытаться бороться со мной… - он наклонился ближе к Олегу и улыбнулся: - Я знаю все недостатки каждого человека. Все самые грязные фантазии и желания. И твои, Олег. Ведь они у тебя есть. Ты просто прячешь их даже от самого себя. Хочешь, я тебе про них расскажу? Обо всех твоих страхах. Обо всех твоих снах. О тебе самом - таком, какой ты есть?
- Увольте, - Олег перевёл дух.
- Хорошо, - покладисто согласился пришелец. - Я везде. Хочешь, я назову тебе список людей - в любой стране твоего мира! - облечённых властью, заправляющих искусством, культурой, ворочающих миллиардами - которые имеют со мной договорённости? Ты удивишься, честное слово.
- И это меня не интересует, - Олег вздохнул. - Пришли просто затем, чтобы посмотреть, как мы умираем?
- А разве этого мало? - вроде бы искренне удивился пришелец. - Ну вот ты спас шестнадцать человек. На самом деле меньше, но пусть шестнадцать. А знаешь, сколько за первый летний месяц пропало в твоей стране детей - совершенно без моего участия?
- Без вашего? - Олег криво усмехнулся и почувствовал, как лопнула губа. Лизнул её, но язык был сухим и шершавым, как тёрка. - Ну уж. Не прибедняйтесь.
Тот вроде бы задумался. Опустил голову. Медленно покивал в ответ на
200.
какие-то свои мысли. И поднял голову:
- Да, ты прав. Открою тебе секрет, - лицо пришельца вдруг стало ребячески-шаловливым, словно из форточки на втором этаже фешенебельного дома высунулась весёлая мальчишеская рожица - посмотреть, в кого попал выброшенный кирпич? - Я очень не люблю двух видов человеческой смерти. Смерти от старости и смерти в бою. В первом случае человек чаще всего уже так устал от жизни, что смерть его не пугает и он уходит спокойно. А во втором - наоборот, человек так взбудоражен, что как правило не успевает даже понять, что умирает, осознать весь ужас этого факта. Да ещё… - он поморщился с чисто человеческой неприязнью. - Ещё ведь в таких случаях многие считают, что гибнут за разную там Ро-одину, а мне это… - он не договорил. - А вот такая смерть, когда умирающий осознаёт, что теряет, когда хочет жить, когда мучается от страха и боли - для меня это отличная подпитка. Каждый покончивший с собой от отчаянья взрослый. Каждый замученный маньяком ребёнок. Каждый наркоман, сделавший себе "золотой укол". Всё это - моя пища. Каждый, кто кричал и не был услышан. Каждый, кто звал на помощь и не дождался её. И это очень обильная пища, поверь мне.
- Я-то думал, что ты Властелин Тьмы, - Олег перешёл на "ты" совершенно непроизвольно, сам не заметив этого. Может быть, потому что его неожиданно удивили эти рассуждения. - А ты просто мелкий паразит. Блоха или вошь.
Он ожидал, что пришелец разозлится. Но тот рассмеялся и повёл рукой над плотом:
- Смотри. Ты погубил их всех. Они бы жили. Почти все. Некоторые даже неплохо. А теперь вы все умрёте. Все.
- Я не верю, что ты всесилен, - тихо сказал Олег.