Наземный бой шёл возле императорских статуй. Гранитные гиганты равнодушно смотрели на дальние горы, а возле их ног кипела схватка, временами перераставшая в рукопашную. Севернее линия обороны уррвов отползла почти к самому океану. Над портом клубились дымы и полыхало пламя. Канонерки обстреливали наступающих баргайцев и пока что не допускали их к причалам, от которых то и дело отваливали самые разные суда - от парусных ботов до круизных лайнеров, сюда прислали всё, что было у Ленниады. Но прикрыть порт с воздуха было труднее - дирижабли уррвов вели тяжёлый бой. Олег видел, что множество кораблей горит и тонет. Различил и сотни точек на полыхающей воде… Южнее уже в прибрежных кварталах тоже сражались - наверное, туда отошли Станац, Драгило и Манче. Как там Светка, жива ли вообще…
- Сволочи, что же они делают, фашисты… - выдохнул Кирилл, не отрываясь, глядевший в порт. - Там же женщины и дети! Там совсем нет военных!
- Ещё идут! - Максим выкинул руку в сторону от башни. Мальчишки разом обернулись туда.
Девять баргайских дирижаблей шли над городом со стороны гор широким клином на высоте примерно километра. Они не снижались, опасаясь огня с земли, но из брюха у каждого уже опустились рельсы бомбосбросов.
- Твари, - выплюнул Артур, подходя к мощному парапету. Положил винтовку между зубцами, сел за нею. - Патрон.
- Патрон, - повторил Олег, кладя своё оружие рядом. Сейчас всё было ясно, не было мыслей о том, кто хорош, кто плох и чувства надвигающейся бессмысленности, как в Оранжевых песках.
Да, всё было ясно. Мир разом раскроился на хороших и плохих. И хорошие были похожи на волков, а плохие были людьми… нет. Они были похожи на людей внешне, а это другое.
Затвор с удобным стеблем мягко клацнул. Пальцы Макса втолкнули в чёрный канал длинный патрон.
- Бьём по первому, - сказал Артур. - Ты по левому движку, я по правому.
Олег кивнул молча, втиснув приклад в плечо. Прицельной планки у этой штуки не было, только мушка. И на этой мушке чуть покачивался за размытым диском бешено вращающегося винта чёрный круг двигателя.
Бдам!
Сильнейший удар в плечо, от которого вздрогнуло всё внутри. В ушах повис тонкий протяжный отзвук "ммммммм".
- Патрон! - заорал Олег, как в каком-то старом кино, рванув затвор. Гильза выскочила… вот, новый патрон… закрыть… прицелиться…
195.
Бдам!
И Олег увидел, что размытый диск постепенно превращается в отдельные лопасти, всё ещё пытающиеся вращаться, но слабее и слабее… а из двигателя потянул чёрный дым!!!
- Патрон!
- Смотри! - голос Макса тоже звенел металлом. Наплывавшие сзади дирижабли стали расходиться в стороны от потерявшего ход товарища… но левый не успел! Двигатели столкнулись, машины мотнуло, они навалились друг на друга…
- Уррраааа!!! - орал кто-то. Олег увидел, что Артур стреляет - стреляет в лоб уходящей в сторону машине, стреляет снова и снова - и закричал:
- Да патрон же!!!
С металлическим шелестом патрон вошёл в ствол.
Но из-за передней сбившейся, смешавшейся тройки (два дирижабля сталкивались снова и снова, третий неудержимо валил в сторону) выходили ещё шесть. Они разворачивались в линию и закрывали небо, идя к башне.
Но почему-то совсем не было страшно. Может быть, потому что в порт они не шли? А это сейчас стало самым-самым важным…
- За парапет! - Артур сдёрнул винтовку и повалился на пол. Через долю секунды упали и другие мальчишки. А ещё через долю - по старинной кладке с рёвом и громом ударили очереди пулемётов.
Олегу показалось, что закачалась вся башня - до основания. И уж во всяком случае - камни, к которым он прижимался, тряслись и вибрировали точно. Воздух наполнился сладковатым вкусом горелого, визгом и воем. Приоткрыв зажмуренные в первую секунду глаза, Олег увидел кулак Макса - дёргающийся, с торчащим из него патроном.
Сейчас дирижабли подойдут и высадят десант. Эта мысль только и осталась в голове… но стрельба вдруг прекратилась. А потом - голос Юрки:
- Наши! Вставайте, наши!
Три белых дирижабля - и откуда взялись! - уже вели бой с шестью вражескими. Юрка, не переставая кричать "наши", волок к краю пулемёт на треноге. Следом "на трёх ногах" передвигался Борька - мелкий подлец с натугой тащил цинк.
- Пошёл отсюда! - заорал Артур, возвращая винтовку обратно.
- Не! - тявкнул Борька, неожиданно умело заправляя ленту в открытый Юркой казённик.
- Убью!
- Не!
- В наших не попади! - крикнул Артур Юрке, отчаявшись припугнуть Борьку.
- Не! - ответил тот. - Во, а как его… а, понял! - он с лязгом передёрнул затвор, едва не отхватив Борьке палец.
Очевидно тут же забыв о башне, дирижабли баргайцев старались прорваться к порту. Мальчишкам на башне это было на руку - враги выходили прямо под их прицел. Но они какое-то время не стреляли - мешало воспоминание о том, как били по камню пули. Страх мешал, что там говорить…
И вдруг Макс закричал - иначе не скажешь, закричал отчаянно и сорванно:
- Не о том разговор, как ты жил до сих пор,
Как ты был на решения скор,
Как ты лазал на спор через дачный забор
И препятствий не видел в упор…
- Патр-р-рон! - рыкнул Олег, вжимая приклад в плечо. Ему откликнулся пулемёт - одной бесконечной очередью стрелял Юрка, стоя на коленях, а рядом Борька,
196.
как в кино, подавал ему ленту из цинка, держа её на руках.
- Да, ты весело жил, да, ты счастливо рос,
Сладко елось тебе и спалось,
Только жизнь чередует жару и мороз,
Только жизнь состоит из полос…
…Рвётся дирижабль - вернее, рвутся под его надутым брюхом бомбы, и дирижабль подкидывает снова и снова, как будто он в ужасе старается залезть повыше от этих взрывов - и из разодранной гондолы падают и падают фигурки…
- И однажды затихнут друзей голоса,
Сгинут компасы и полюса,
И свинцово проляжет у ног полоса,
Испытаний твоих полоса…
…Приклад со страшной силой лупит в плечо. Почти ничего не слышно, только какой-то тонкий вой… а, это белый дирижабль тянет мимо башни - вниз, совсем рядом, бешено вертится винт, а потом вдруг срывается и чудовищным сюрикеном летит куда-то вверх и в сторону. А за ним - выплывает туша баргайца… На! Ещё на! На ещё! Лопается близкий иллюминатор рубки, видны вскинутые руки… На! Юркина очередь опережает, врывается в кабину бешеной свинцовой змеёй…
- Для того-то она и нужна, старина,
Для того-то она и дана,
Чтоб ты знал, какова тебе в жизни цена
С этих пор и на все времена!..
… - Всё! Олег, все, всё!
Он ещё какое-то время тупо смотрел в пустой канал ствола и собирался материться, чтобы Макс не тормозил. Потом поднял голову.
Мимо башни - рукой дотянуться - шёл дирижабль уррвов. На галерее стояли сразу несколько… человек, да, человек. Они - непривычными людскими жестами - тянули вперёд руки с поднятыми большими пальцами. Один размахивал шлемом и что-то выкрикивал. Борька, перепачканный крошкой, пылью и гарью, стоял, подлец, на парапете и со свистом махал уррвам рукой, что-то крича (Олег плохо слышал). Но, когда стало видно, что на галерее стоит ещё один уррв - неподвижно, вытянувшись, держа церемониальным жестом палаш - Артур снял Борьку с парапета за ухо и тоже вытянулся по стойке "смирно". А остальные мальчишки встали на ноги.
И только когда дирижабль ушёл - Олег почувствовал, что из него как будто вынули все кости. И плюхнулся на пол.
Артур со стоном спустил с плеча куртку. Чёрный с алыми прожилками синяк расползался по телу. Артур долго глядел на него, потом - засмеялся и спросил Борьку:
- Тебя чем выпороть - ремнём или хворостиной?
Тот молча засопел и заполз за сидящего возле пулемёта Юрку.
Олег потрогал своё плечо и решил его не смотреть - чего расстраиваться? Тем более, что нога болела зверски - похоже, открылась рана.
- Как там дальше-то? - спросил он вместо этого у Макса. И тот, широко улыбнувшись, сипло прочёл:
- И однажды сквозь тучи блеснут небеса
И в лицо тебе брызнет роса -
Это значит, что пройдена та полоса,
Ненавистная та полоса…
197.
А теперь отдыхай и валяйся в траве,
В безмятежное небо смотри…
Только этих полос у судьбы в рукаве
Не одна, и не две, и не три…
- Хорошо, - искренне сказал Олег.
- Мальчишки, - умоляюще сказала Саша, появляясь в дверях на лестницу, - мальчишки, мы вам воды принесли, попейте, пожалуйста…
А снизу уже поднимался за девчонками офицер-уррв - и ещё один, и ещё… У всех троих были изумлённо-благодарные лица.
* * *
Пришедший офицер был другим - не тем, что появлялся раньше. Глядя на него, Олег вспомнил когда-то где-то читанные (или слышанные?) строки: "И коня нет - убили коня. И папахи нет - пропала папаха. И сабли нет - сломалась сабля. Да и сам-то стоит - шатается…"(1.)
- В губе стоймо барррказа, - уррв показал рукой для верности. - То про вас естем. Идти до губы, уплывать, плыть. Вы герррои естем, - он говорил искренне. - Вам място. Чест. Ане бррррзо.
Последнее слово он почти прорычал, не глядя на молчащих женщин и детей вокруг.
И Олег тоже не мог на них глядеть…
Они были и на берегу, тут и там - много. И тоже в основном… нет, Олег не мог про них думать "самки" и "детёныши". В основном это были женщины и дети. Слышалось поскуливанье, но большинство молчали и провожали глазами идущих от машины людей. Олег ощутил, как Данилка вцепился в его руку и прошептал:
- Я не могу на них смотреть… мне страшно… мы уплывём, а они останутся…