- В этом мире - как, впрочем, и в твоём - почти всесилен, мальчик, - даже с какой-то грустью подтвердил пришелец. - Увы. Ведь бога нет. Нет моего вечного оппозиционера. Да и меня-то изначально создали люди. Например, как СПИД. Сами создали, сами вырастили, сами сделали сильнее себя. И теперь я диктую им, как жить. Почти во всех мирах. А в некоторых - только я и диктую. Ты же видел их - мои миры. Ты их видел, ты жил в них. Ты даже почувствовал их на себе. Каково это, мальчик - видеть, как убивают друг друга честные, смелые, умные - и знать, что это всё - моё, и не иметь сил что-то сделать? А теперь, - он наклонился ближе, и Олег не почувствовал никакого запаха, не услышал дыхания, - я открою тебе самую страшную тайну. Перед смертью ты должен узнать её, чтобы тебе было страшнее умирать. Ты удивлялся, что я не мешаю тебе? А я играл с тобой. Всего лишь играл, потому что знал - закономерным будет этот итог. Ты сам придёшь к нему, потому что иначе в моём мире - нельзя. Нет другого мира. Нет другого итога. Вот и всё.
И он обвёл рукой плот и океан вокруг.
Олег снова облизнул губы. Кровь была солёная, как морская вода, которой не напьёшься. Только у морской воды привкус соли, а у крови - железа. Кто-то думает, что в человеке есть только дерьмо. По-своему он прав, наверное. Но на губах Олега был вкус железа.
- Тогда запрети мне быть человеком, - негромко предложил он. Лицо пришельца стало встревоженным. - Ты живёшь, наверное, столько, сколько живёт Земля. А я - всего пятнадцать лет. Ты всесильный. А я и себя-то сейчас передвигаю с трудом. Запрети мне быть человеком.
- Не понимаю, - признался тот озабоченно.
Олег рассмеялся - искренне и легко:
- Я думаю… Но я объясню, не беспокойся. Можно приказать бросить оружие
201.
целой армии. Но нельзя заставить бросить оружие человека, который решил его не бросать. Такого надо сначала примитивно убить. Ну так убей и забери. Не жди, что я брошу его сам. Каких бы имён ты мне называл - моего среди них нет. И нет у тебя власти надо мной. А что до смерти - так я после некоторых встреч здесь не очень-то в неё верю.
- Утром на вас может наткнуться корабль. Остальных, конечно, продадут. Но я легко устрою так, что ты…
- Пошёл вон, - устало сказал Олег. - Надоел.
Он на миг прикрыл глаза. А когда открыл их - на краю плота никого не было.
* * *
Корабля утром не было.
Зато Артур вытащил из воды Генку.
Проснулся вовремя, чтобы увидеть, как тот молча, "солдатиком", уходит на глубину в прозрачную воду. Через полминуты Артур уже выволок его на плот и ударом между лопаток выбил из него солёную смерть, которой тот успел наглотаться. И только после этого понял - Генка собирался не пить, а утопиться.
Жуков плакал, скорчившись рядом. Артур, помедлив, положил руку ему на плечо:
- Тише, - сказал кадет. - Тише, разбудишь всех, а все устали.
Генка поднял на Артура измученное мокрое лицо. Облизнул полопавшиеся губы.
- Я… - дрожащим голосом начал Генка и, захлебнувшись слезами, уткнулся в грудь кадета. - Я не хотел… я просто не смог… я не хотел… я… понимаешь… я не смог… прости меня… прости, прости, прости…
- Давно простил, - сказал Артур. И сам поразился своим словам, прислушался к себе изумлённо: что это он плетёт?! Но понял вдруг, что это - правда. Не знал, давно или нет, но ни злости, ни ненависти, ни даже равнодушия к Генке не осталось. Была только жалость.
Генка поднял лицо. Мокрые глаза были огромными:
- П… равда?! - изумлённо выдохнул он.
Артур кивнул…
…Он ничего никому не рассказал. Даже Олегу, когда тот проснулся и они вместе лежали (умирали…) на носу плавно качающегося плота. Разговор шёл о совершенно отвлечённых вещах.
- Странно, - задумчиво сказал Олег, - где же клейма?
Артур приподнялся на локте и поинтересовался севшим голосом:
- Ты, что бредишь?
Олег хмыкнул, улёгся удобнее:
- Ты знаешь, что такое Х'cан'кор? - Артур помотал головой. - Ужасная флейта.
В переводе с оркского, - Артур уже сидел, глядя на Олега с откровенным беспокойством. - Ты не читал Пехова?
- Нет, - отрезал Артур. - А тебе голову напекло…
- Ничего мне не напекло, - Олег сел по-турецки. - Я сдуру много читал.
Живетьева, "Стальное княжество", Каплан, "Круги в пустоте"… Фабула везде одна: наш человек, мальчишка, иное пространство, рабство… Везде описываются клейма. Но никому из вас клейма и не думали ставить. Ну ладно - девчонки, не хотели уродовать. Ну ладно - Макс, там это, может, не принято. Но ты-то и Кирилл с Тимкой были в классическом рабстве…
- Большое тебе спасибо, - ядовито сказал Артур. - Тебе что, хотелось, чтобы в
меня ещё и раскалённой железкой потыкали?
202.
- Да ничего мне не хотелось, - Олег шлёпнул ладонью по воде. - Просто
странно, вот и всё…
- Да тут этих странностей море, - сказал Артур. - Вон, океан целый вокруг…
Хватит трёпа, послушай, как поёт.
Пел Макс. Пел плохо - он и так-то не умел, а тут ещё и еле сипел сухой глоткой. Но песня была - вызов. Мальчишка сидел на краю плота, смотрел в небо и пел:
- Он носил волчью шкуру и перед битвой пил волчью кровь, чтобы стать воплощением этого бесстрашного зверя и броситься на врага - и, если он погибал в бою, вслед валькириям, уносившим викинга, слышался прощальный волчий вой…
Перед битвой волчью кровь пил из древней чаши,
Поднимает чёрный стяг и вступает в бой.
Богом севера храним,
Гордый и бесстрашный,
Против тысячи один
На земле чужой.
Город битвами сожгли хитрые лисицы
Стынет золото в огне
Клад монастырей
Меч поёт в твоих руках, звёздами искрится
Жажду крови утолить просит побыстрей.
Пусть последним будет яростный прыжок -
Хватит силы для рывка.
Смерть и слава!
Погибает старый волк,
Разрывая криком,
Разрывая криком
облака
облака.
Честно биться ты привык -
Нож вонзили в спину…
Рассмеялся, увидав страх в глазах врага.
И душа рванулась ввысь,
Злость и гнев отринув -
К вечным солнечным морям
Лунным берегам(1.)…
* * *
Рассвет над океаном был потрясающе красив. Непередаваемо. Сумасшедше. Синие, алые, чёрные и даже зелёные краски мешались в нём и не мешали друг другу.
Олег сидел на краю плота и смотрел, как восходит солнце. Наверное - одно для всех миров.
- Смешно, - сказал он негромко солнцу. - И тебя тоже создал он? И все фильмы, и все книги, и все песни, и моего деда создал он? И всё это служит ему?
Олег не удивился, когда человек в выгоревшей гимнастёрке подошёл к нему и сел рядом. Не скрипнули доски, не шевельнулся воздух… Ни этот, ни тот, другой, Олег не помнили деда, отца матери - он умер в начале восьмидесятых. И _______________________________________________________________________________________________________
1. Песенный текст рок-группы "Ария".
203.
военных фоток не сохранилось, а на остальных был сутуловатый старик в хорошо сидящем пиджаке.
Этот дед был старше Олега на пять-шесть лет. И Олег улыбнулся - от него пахло горячим сукном, табаком, кожей, потом, нагретым металлом. Он улыбался - мальчишеской улыбкой, похожей на улыбку Ёлохова, зарытого в земле чужого пространства… и сейчас, наверное, уже вернувшегося домой.
Дед молчал. Тоже смотрел, как всё выше и выше взбирается солнце.
Дед, молча сказал Олег. И заплакал - тоже молча. Я не хочу, чтобы они умирали, дед. Мне не жалко себя и не страшно за себя, я сам заварил эту кашу. Но я не хочу, чтобы умерли они. И ничего не могу сделать. Ничего. Я знаю, это неправильно, но - ничего не могу. Неужели Он сказал правду, и всё напрасно, и ничего хорошего, справедливого, доброго больше не осталось в мире, а есть только тоска и красивый последний рассвет?
Дед встал. Он стоял на плоту, и солнце светило ему в лицо, но он не морщился. Может быть, он видел ту дорогу, которая ведёт и его по мирам и временам? Ведь не может быть, чтобы он умер совсем… Уж это Олег знает точно - Люди не умирают совсем… Совсем - для трусов и предателей…
И тогда Олег тоже встал и стал глядеть на солнце, не жмурясь. Слёзы высохли. Высохли на глазах, на склеенных солью ресницах, на щеках…
А потом Олег понял, что один на краю плота.
- Ты врёшь, - упрямо и негромко сказал он. - Ты врёшь.
- Олег, - услышал он голос. Чей - не поймёшь, от жажды все голоса стали одинаковыми, как будто из высохшего кувшина сыпался песок. Олег оглянулся.
Перед ним стоял Димка. Стоял, качаясь - то ли потому, что покачивался плот, то ли потому, что его не держали ноги. Мальчишка держал в руке свою фляжку - осторожно, как будто она была из тончайшего хрусталя.
- Олег, - сказал Гаврилов. - Вот. Я не пил. И когда все вылили… я пальцем заткнул и не вылил… Вот. Отдай девчонкам.
- Что? - тихо спросил Олег.
- Отдай девчонкам, она полная, - почти с вызовом сказал Димка. И глянул Олегу прямо в глаза.
"Ты врёшь," - подумал Олег. Не о Димке подумал.
* * *
Ну что ж, корабль готов,
Поймали ветер снасти,
Над башней маяка
Созвездия зажглись…
И окнами домов,
Распахнутыми настежь,
Глядит издалека
Притихший сонный Лисс.
На сотню мелочей
Удача неделима,
На сотню мелких бед
Не делится беда.
Когда в судьбе твоей
Гроза проходит мимо,
То в чьей-нибудь судьбе