- Нет, про глаза ничего не говорил, - с сожаленьем произнес. Эх, промахнулся, не разузнал заранее, какой цвет глаз у лесовички.
- Перебьешься без ведуньи, - не без удовольствия сообщил Рунат. - А, впрочем, посмотрим еще. Ближе к вечеру скажу.
- Хорошо, - колдун засуетился. - Так я твоих девочек посмотрю, что с ними?
- Не надо. Там есть кому смотреть.
Рунат решил выждать. Чего с Ирасом раньше времени ссориться? Ума ж еще не выздоровела. А младшие и вовсе сильно болеют. Надо подождать. Сжечь ведунью всегда успеется. Глядишь, еще и пригодится.
… Услышав смех Умы, вождь вошел в хижину. Дочка сидела у костра и хлебала из горшка мясной бульон. Рядом вся сияла от радости Арида. Ведунья сидела в стороне, что-то толкла на плоском камне. Увидев отца, Ума улыбнулась:
- Какой суп вкусный, папа. Мама говорит, я так давно не ела. А Олия говорит, чтобы я много не ела, а то живот заболит.
- Живот - не голова, - благодушно произнес вождь. - Поболит и пройдет.
- Да не в этом дело, - подала голос ведунья. - Суп не очень свежий, запах идет. Надо бы новый сварить, а то у Умы сейчас живот слабый.
- Суп как суп, - с обидой произнесла Арида. - Вчера утром варила. И не пахнет почти. Мясом только.
- Ну, не знаю, - вождь посмотрел на жену. - Но ты слушай, что Олия говорит.
- Мне Олия рассказывала, у нее здесь сын, - внезапно встряла Ума. - Он меня на три зимы младше. Можно ему с нами поиграть?
Вождь опешил.
- Э-э, тебе еще рано играть. И сестры, видишь, совсем больные.
Рунат решил замять скользкую тему и переключил разговор:
- Арида, а меня ты покормишь?
- Ой, садись Рунат, - Арида вскочила. - Сейчас мясо достану.
Ведунья подошла к вождю, тихо спросила:
- Рунат, можно я к сыну схожу?
- Сходи.
Олия продолжала стоять на месте.
- Чего еще?
- А что с сыном будет? Я слышала, скоро жертву приносить собираются.
- Где слышала?
- Из хижины выходила. Воины разговаривали. Так что с сыном будет?
Рунат нахмурился:
- Заладила: что с сыном, что с сыном. Скажи спасибо, если сама жива останешься.
Ведунья пыталась поймать взгляд вождя, но тот отвернул голову. И столкнулся с глазами Ариды. В глазах жены звучал немой укор и страх.
- Ну, что я могу сделать? - сердито спросил вождь. - Его Оман Яр выбрал. Он рыжих любит.
- Его ваш колдун выбрал, змей подколодный, а не дух огня, - негромко, но твердо сказала ведунья. В голосе женщины вождю почудилось презрение. Он засопел, но не нашелся, что возразить.
- Папа, - Ума распахнула светло-серые глаза с огромными ресницами. - Папа, что ты говоришь? Этого мальчика убьют?
Девочка заплакала.
- Да что вы тут, сговорились что ли? - вождь попытался изобразить гнев, но у него не получилось.
- Не надо, Рунат, этого делать, - осторожно, но настойчиво проговорила жена. - Я боюсь. Оман Лашуй рассердится.
- Какой еще Лашуй? - возмущено начал вождь и осекся. Он понял, на что намекала жена. Если ведунья возносила молу Лашую (а к кому же лесовичке еще обращаться, не к Идолу же?), то получается, что Уме помог Лашуй. А если сына ведуньи убьют, то она может снова обратиться к Лашую, и тогда… Вождь как-то не предусмотрел сразу эту ситуацию. И теперь оказался перед выбором: или пощадить сына ведуньи, но тогда рассердится Ирас; или отдать в жертву мальчика, но тогда Олия из мести может опять наслать окаху на Уму. Рунат покосился на плачущую дочь и дрогнул.
- Ладно, вы того, я подумаю.
Но Арида продолжала смотреть на мужа в упор, ее темно-серые глаза почернели от напряжения. А сбоку стояла Олия, и Рунат даже боялся повернуться навстречу ее обжигающему взгляду. Во, попал!
- Ну, это, ладно, - вождь пошел на попятную. - Не тронут его. Я скажу колдуну.
Черух с ним, Ирасом! Пусть сам перед Яром выкручивается. Можно и другого мальчишку в жертву принести.
Отшельник и Павуш присели на небольшой поляне на склоне холма. Внизу, в нескольких десятках метров, текла река. Противоположный, низинный берег переходил в пологий склон, поросший кустарником. Мальчик заметил, что лес на той стороне заметно поредел и рос не сплошняком, а чередовался с кустарниками и прогалинами, покрытыми одной травой. Павуш показал пальцем:
- Какой маленький лес. Как люди в нем живут?
- Это не лес, Павуш, а роща, - пояснил От. - Лес только на нашей стороне остался. А там уже лесная степь началась.
- Это как?
- Степь - это такое ровное место, как поляна, но очень большая. Деревьев там совсем не растет, только возле реки или ручья. Если несколько дней идти вдоль нашей реки, то можно и до степи дойти. А в лесной степи деревья растут, но не везде. Роща называется. Давай перекусим, однако.
Отшельник извлек из мешка небольшой бурдюк с водой и кусок мяса.
- Костер разводить будем? - деловито поинтересовался Павуш. После утренней апатии, вызванной мрачными предчувствиями о судьбе мамы и брата, он опять ощущал прилив энергии.
- Зачем нам костер? И так солнце палит, - улыбнулся спутник. - Да и некогда нам. Надо к вечеру до места успеть. А ты что, умеешь костер разводить?
- Умею, - небрежно заметил мальчик. Подумаешь, костер! Он много чего умеет.
- А как ты разводишь?
Павуш достал из внутреннего карманчика два камушка и показал отшельнику.
- Ух, ты, у тебя даже колчь есть. Молодец. Камнями не каждый умеет огонь добыть. Ты, наверное, у отца научился?
- У отца.
- А хочешь, я тебе чуро покажу?
Павуш широко открыл глаза. Чуро? Ничего себе!
- Это как?
От снова засунул руку в мешок и вытащил оттуда округлый продолговатый и блестящий камень желто-серого цвета.
- Смотри, Павуш, это тоже колчь, как и у тебя, только большой и очень ровный.
Мужчина поднес камень к самому лицу мальчика, и тот увидел на отполированной поверхности свое отражение. Эффект получился столь неожиданным, что Павуш в испуге откинул голову.
Отшельник засмеялся:
- Ты что, себя никогда не видел?
- Почему? Видел, - смущенно ответил Павуш. Ему стало немного стыдно. - В воде бывает, когда она не бежит. Мама говорит, что это дух воды так шутит, человека заманивает.
- Ну вот, видишь, камень тоже может шутить, если его очень гладким сделать. Но не любой. Такой камень казо* называется. В него не только человека можно заманить.
Отшельник покрутил камень в руке, он заблестел в лучах солнца, и мальчика будто что-то кольнуло в глаза. Павуш закрыл лицо ладонью:
- Ой, что это?!
Отшельник опустил руку с камнем.
- Это я солнце поймал. А теперь смотри настоящее чуро.
Он подобрал с земли сухую веточку и направил 'солнечный зайчик' на нее. Через какое-то время на веточке образовалась черная точка, и появился слабый дымок.
Павуш смотрел во все глаза. Он был ошеломлен.
- Ладно, Павуш, я тебе вечером еще кое-что расскажу. А сейчас жуй мясо и пойдем. Нам до вечера надо до землянки дойти.
- А можно мне попробовать солнце поймать? - мальчик аж задрожал от возбуждения. - Я только один лучик.
- Хорошо, - отшельник протянул казо. - Так и быть, попробуй.
Огуша из оленьей шкуры может выдержать даже попадание стрелы, не то, что удар кнута, но надсмотрщик хорошо знал свое дело. Он примерился и хлестнул долговязого бортника по открытым икрам, так, что тот взвыл от боли.
- Пошевеливайся, урод! - выкрикнул 'лось'. - Я тебя предупреждал, чтобы шустрее мотыгой махал.
С утра плененных лесовиков, вместе с другими раби, выгнали рыть канавы. Бортник мотыги в руках отродясь не держал, да и в целом не отличался повышенным трудолюбием. А зачем трудиться, если в лесу можно и на подножном корму прожить? Он даже на охоту не ходил, только рыбачил изредка. Благодаря умению ладить с кусучими дикими пчелами, бортник всегда имел в достатке мед, воск, пергу и прочие полезные продукты пчелиной деятельности, весьма ценимые первобытными людьми. В том числе и муссу на всю зиму запасал - результат труда пчелы и пытливого ума человека. Постоянный спрос среди сородичей на эти вещи позволял хитрому лесовику безбедно существовать, производя натуральный обмен на другие нужные продукты и товары: мясо, овощи, фрукты, а также шкуры, рога и кости.
Столкнувшись, едва ли не впервые в жизни, с тяжелым физическим трудом, бортник изнемогал на земляных работах. К тому же он хромал, что не придавало ему прыти и сноровки. Придирчивому надсмотрщику это, в конце концов, надоело и он 'приложил' лентяя со всем старанием и умением опытного кнутобойца.
Получив удар, лесовик выпустил из рук мотыгу и сел на землю. На его глазах от боли и обиды выступили слезы.
- Ты чего, скотина лесная?! Не понял? Кому сказано - пошевеливайся?! - 'лось' снова занес кнут. Бортник вжал голову в плечи и зажмурил глаза, как будто это могло спасти его от расправы. Но удара не последовало.
- Эй, погоди! - окрикнул кто-то вошедшего в раж надсмотрщика. - Ты чего его лупишь?
- Да вот, Ирас, рабить не хочет, урод ленивый.
Лесовик повернул голову - возле его мучителя стоял высокий гарт в лосиной огуше. Узкие глаза насмешливо поблескивали.
- Ты новеньких сильно не гони, дай им втянуться. Они ведь в лесу привыкли с утра до вечера кверху брюхом у костра лежать. Их кормили сегодня?
- Нет еще. Скоро похлебку из травы сварят, покормим.
- Вот ты этому корма и не давай, раз рабить не хочет. Останется без еды, увидишь, сразу зашевелится. Ты кто такой? Эй, лесовик!