- Ладно, - сдался Пиппин, - потрусим по овражинам, коли тебе приспичило. Одного жалко - могли бы поспеть до заката в "Золотой Шесток". Пиво там варят наипервейшее во всем Восточном Уделе. Или варили - я, признаться, его давненько не пробовал.
- Размечтался! - воскликнул Фродо. - Напрямик ему путь долог, а в пивнушке, стало быть, вечер короток. Обойдешься, голубок. Ну а ты, Сэм, что скажешь?
- Куда вы, сударь, туда и я, - отвечал Гужни не без тайного сожаления о лучшем в Восточном Уделе пиве.
- Вот и порешили, - заключил Пиппин. - Раз уж доля наша такая, по болотам хлюпать да вереском продираться - так и пойдем. Чего тянуть?
Солнышко припекало вовсю, совсем как в прошедший день, но с запада наползали облака - похоже, собирался дождь. Хоббиты спустились по крутому зеленому склону и сразу же угодили в густые заросли. Фродо вел спутников с намерением оставить Древесную Сень слева, а там - наискосок, через теснившийся у восточного склона холма лесок, - выйти на открытое поле, где ничто не помешает идти к Перевозу: канавы и изгороди не в счет. По его прикидкам выходило, что отмахать им придется миль эдак восемнадцать.
Одна беда - лесок оказался куда гуще, чем виделось сверху. Никакой тропой и не пахло, а ломиться через подлесок сквозь чащу - радости мало. Вдобавок в скором времени хоббиты набрели на речушку, которая протекала по дну глубокого оврага, - с крутыми, скользкими берегами, заросшими куманикой. Преодолеть это препятствие, не намокнув, не заляпавшись и не исцарапавшись, не было ни малейшей возможности.
- Хорошенькое начало! - с невеселой усмешкой пробормотал Пиппин.
Сэм Гужни оглянулся. В просвете между деревьями зеленел гребень холма, с которого они спустились.
- Гляньте! - встревоженно шепнул он, схватив Фродо за руку.
На вершине, четко вырисовываясь на фоне неба, неподвижно застыл черный конь. Рядом с ним сутулилась черная фигура всадника.
О возвращении и думать не приходилось. Фродо опрометью метнулся в самую гущу кустов, спутники - за ним.
- Оба мы с тобой правы, каждый по-своему, - приглушенно сказал он Пиппину, отдышавшись на дне оврага. - Напрямик мой нам боком выходит, но с дороги мы убрались, кажется, вовремя. Сэм, у тебя слух завидный, послушай, он не к нам спускается?
Сэм навострил уши, а Фродо с Пиппином затаили дыхание, чтобы ему не мешать. По счастью, погони вроде бы не было.
- Куда ему с лошадью с эдакой крутизны спускаться! - промолвил Сэм. - Но вот насчет того, что мы спустились, он, похоже, раскумекал. Надо уносить ноги.
Сказать было легко, а вот сделать - куда труднее. Холм заслонял от ветра, и в низине стояла влажная духота. Котомки цеплялись за кусты, ветки норовили царапнуть или хлестнуть по лицу. К тому времени, когда выбрались из зарослей, успели упариться и ободраться до крайности, а вдобавок ко всему потеряли направление и не знали уже, куда идти. Правда, речушка становилась хоть и шире, но мельче, а ее берега - все ниже.
- Да это никак Затонка! - догадался Пиппин. - Она к Пустошам течет, в Брендивин впадает. Надо на тот берег перебираться и двигать правее - тогда и попадем куда метили.
Перейдя реку вброд, торопливо пересекли широкую, поросшую камышом поляну и снова оказались в лесу, на сей раз дубовом, с редкими вязами и ясенями. Подлеска здесь не было, и идти стало полегче, хотя деревья затрудняли обзор. Налетевший ветер вскружил палые листья, и с хмурого неба стал накрапывать дождик. Затем ветер стих, а вот дождь, наоборот, усилился - хлынуло как из ведра. Так и ковыляли под нескончаемым ливнем, путались в густой траве, увязали в кучах опавших листьев. Разговоров не заводили, только озирались по сторонам.
Однако, отмахав с полчасика, Пиппин забеспокоился:
- Боюсь, мы слишком забрали к югу, - предположил он. - Лесу этому конца не видно, а я знаю: в ширину в нем и мили не будет. Нам уже давно пора выйти в поле.
- Ну уж петлять не станем, - заявил Фродо. - Этим дела не поправишь, так что идем как идется. Да и в поле меня, признаться, не тянет.
Позади осталась еще пара миль, когда из разрывов в облаках проглянуло солнце и дождь наконец приутих. День клонился к вечеру, так что все трое были не прочь подкрепиться. Остановились под развесистым вязом - его густая листва хоть и пожелтела, но еще не опала, и внизу под ним было уютно и почти сухо. Развязали котомки, стали раскладывать припасы, а как заглянули во фляги, так с немалым удовольствием обнаружили, что эльфы наполнили их вчерашним золотистым питьем, на диво бодрящим, с несравненным ароматом меда, собранного с душистого разнотравья. Вскоре хоббиты уже посмеивались над дождиком, да и над Черным Всадником заодно. Спрямили-таки путь, теперь уж сущий пустяк остался.
Фродо привалился к стволу вяза и закрыл глаза. Сэм с Пиппином принялись мурлыкать себе под нос, а потом завели песню:
Из баклаги - эй! - испей,
Сразу станет веселей!
Ветер, вей! Дождик, лей!
Впереди не счесть путей.
А я под деревом лежу
И на облачко гляжу…
- Эй! Эй! Эй! - затянули было хоббиты громче прежнего, но неожиданно смолкли, а Фродо - тот даже вскочил на ноги. Налетевший ветер донес протяжный, леденящий кровь вой - казалось, будто кричит какой-то одинокий и злобный зверь. Звук то становился громче, то затихал, пока наконец не оборвался на пронзительной ноте. Ошеломленные хоббиты и шелохнуться не успели, как донесся ответный крик: пожалуй, более отдаленный и слабый, но исполненный той же замогильной жути. Затем воцарилась тишина, только ветер шелестел в листве.
Первым сбросил оцепенение Пиппин.
- Как вы думаете, что тут за крикуны завелись? - спросил он. - Может, птицы - правда, про таких птиц я что-то не слыхал.
- Не птицы это и не звери, - промолвил Фродо. - Там слова были: какие - не разобрать, но были. Один крикнул, а другой, выходит, откликнулся. Кто они такие, не знаю, но уж точно не хоббиты.
На этом разговор прекратился. Думали все, конечно, о Всадниках, но поминать их вслух ни у кого охоты не было. Трогаться с места тоже не хотелось - но все равно придется идти к Перевозу по открытой местности, а раз так, то лучше пока не стемнело. Переглянувшись, хоббиты вскинули на спины свои котомки и продолжили путь.
Вскоре лес кончился: дальше расстилалась широкая травянистая равнина. Теперь стало ясно, что, плутая среди деревьев, путники слишком уклонились к югу. По левую руку, за рекой, виднелся пологий холм, на котором располагались Баклуши. Из-под полога леса хоббиты выбрались крадучись, а вот по лугам припустили во всю прыть - больно уж боязно было оставаться на виду. Позади, теперь уже вдали, по-прежнему маячил тот самый гребень, где завтракали. Фродо обернулся, с замиранием сердца ожидая увидеть на вершине зловещий черный силуэт, но там никого не было. Облака разошлись: солнце словно решило наверстать упущенное и до заката напоить землю светом. Страх постепенно отступал, хотя беспокойство все еще оставалось. Однако местность становилась все более обжитой. Приятно было увидеть обычный, мирный уголок Хоббитании. С каждым шагом настроение улучшалось - река все ближе и ближе, а Черные Всадники казались не более чем лесными призраками, оставшимися далеко позади.
Пройдя краем большущего, засаженного репой поля, путники оказались перед ладно сработанными воротами. Начинавшаяся за ними утрамбованная тропа - заборчик по обе стороны был невысокий, но крепкий - вела к отдаленной рощице. Здесь Пиппин остановился.
- Воротца-то знакомые, - объявил он. - Там, за деревьями, усадьба старого Бирюка.
- Час от часу не легче! - воскликнул Фродо с таким видом, словно тропа вела не к хоббитскому хутору, а прямиком в логовище дракона.
- Бирюк-то тебе чем не угодил? - искренне удивился Пиппин. - Всем Брендибакам он добрый сосед. Шалопутов не жалует - что есть, то есть, - и псы у него страшенные; но ведь до границы рукой подать. Тут ушами хлопать нельзя.
- Да знаю я, - пристыженно хмыкнул Фродо. - И хозяина тутошнего знаю, и собачки его мне ох как известны. Загвоздка-то вот в чем: еще мальцом, в ту пору, как в Бренди-Холле рос, повадился я к нему за грибами шастать. Словил он меня раз, словил два - ну а в последний вздул как следует, а потом встряхнул за шиворот, показал псинам своим и говорит: "Видите этого оболтуса? Коли он снова к нам сунется, можете его сожрать. А сейчас проводите дорогого гостя!" Ну они и проводили - шли за мной всю дорогу до Перевоза, рычали да клыки скалили. Правда, свое дело знали - выпроводили меня вон, но даже штанов не порвали.
Пиппин покатился со смеху.
- Ну, об этом и позабыть пора! Ты вроде как в Баковины решил вернуться, а с соседями надо ладить. Бирюк не вредный, ежели, конечно, грибки его в покое оставить. Пойдем-ка по тропе, открыто: пусть видит, что мы на чужое добро не заримся. Ну а с ним, как встретимся, я сам поговорю. Они ведь с Мерри приятели, да и мне частенько случалось к нему наведываться.
Двинулись по тропе, и вскоре из-за деревьев выступили очертания усадьбы. Хоббиты, жившие близ Пустошей и Затона, нор, по большей части, не рыли, так что усадьба представляла собой добротный, крытый камышом кирпичный дом со множеством надворных построек. Хутор окружала высокая ограда с крепкими деревянными воротами.
Стоило подойти поближе, как из-за ворот послышался свирепый лай, а следом и громкий крик:
- Хват! Клык! Волк! А ну, куси!