Фродо и Сэм замерли как вкопанные, и только Пиппин сделал несколько шагов вперед. Створки распахнулись, и на дорогу с лаем выскочили три огромных лохматых пса. Пиппина они словно и не заметили: двое прижали к забору Сэма и стали обнюхивать, злобно скалясь, стоило бедняге пошевелиться. Самый здоровенный пес, ощетинившись и грозно рыча, встал перед Фродо.
Вслед за собаками из ворот вышел круглолицый, краснощекий хоббит - далеко не первой молодости, но на диво крепко сбитый.
- Кто такие? - не очень приветливо спросил он. - Какого рожна под воротами отираетесь?
- Мое почтение, господин Бирюк, - отозвался Пиппин.
Хуторянин пригляделся.
- Ба, да это никак Пиппин… то есть, прошу прощения, господин Перегрин Тук пожаловал. Давненько, однако, я вас не видывал, - сердитое выражение на лице сменилось ухмылкой. - По правде сказать, повезло, что я вас сызмальства знаю. А то вон, видите, уже собак спустил. От шалопутов заречных в собственном доме покоя нет. Занесла тут одного нелегкая: сроду таких чужаков не видывал, да и век бы не видеть. Вдругорядь пусть лучше не суется: хоть костьми полягу, а с моей землицы сгоню.
- Вы это о ком? - осторожно осведомился Пиппин.
- Так вы, стало быть, разминулись. А не должны бы, он вам навстречу поехал, к дороге, и совсем недавно. Странней не видывал: сам - пугало-пугалом, и вопросы задавал чудные. Ну да что за радость у ворот толковать? Пожалуйте в дом: там поговорим, да и пивко найдется.
Хозяину явно хотелось порассказать обо всем обстоятельно и с толком, а путникам не было резона отказываться.
- А как насчет собак? - с опаской поинтересовался Фродо.
- Собаки не тронут, пока я не велю, - рассмеялся Куркуль. - Эй, Клык! Хват! Волк! На место!
К величайшему облегчению Фродо и Сэма, псы отошли к хозяину. Пиппин представил своих спутников.
- Это господин Фродо Беббинс, - промолвил он. - Вы его небось и не помните, но он, было время, в Бренди-Холле жил.
Заслышав имя Беббинс, хозяин вскинулся и взглянул на Фродо так пристально, что тот даже струхнул: а ну как Бирюк старое помянет да снова собак натравит? Однако хуторянин взял Фродо под руку.
- Ну говорю же я, чудной день! - воскликнул он. - Беббинс, стало быть? За малым со спросом, а он уж под носом. Заходите, заходите - есть о чем перемолвиться.
Хоббиты зашли на кухню и расположились возле камина. Хозяйская жена вынесла огромный жбан янтарного пива и наполнила четыре здоровенные кружки. Пиво оказалось таким славным и забористым, что Пиппин и думать забыл про "Золотой Шесток". Сэм отхлебывал помаленьку: он изначально испытывал недоверие к порубежным жителям - такого тебе наварят, не отплюешься, - не говоря уж о том, что ему трудно было признать какие-либо достоинства за хоббитом, хотя и давно, но колошматившим его хозяина.
После обычных слов о погоде да видах на урожай (обещавший быть не хуже прошлогоднего) Бирюк поставил кружку на стол и обвел всех взглядом.
- Ну, господин Тук, откуда вы путь держите и куда? Коли ко мне, так ведь чуть стороной не прошли.
- Не совсем чтобы к вам, - пробормотал Пиппин, - но должен признать, полями вашими мы прогулялись. Ведь как вышло: хотели срезать напрямик к перевозу, да в лесу с пути сбились.
- Оно дорогой вернее, - рассудительно указал хозяин. - Но не в том дело. По полям моим хаживать вам, господин Перегрин, не заказано… Да и господину Фродо тоже, хотя грибки он, верно, и посейчас жалует, - старый хоббит лукаво улыбнулся. - Как же, помню я мальца Фродо! Первейший был шалопай на все Баковины. Ну да ладно, что там грибы! Фамилию-то вашу, почитай, и запамятовал, а почему вспомнил - ни за что не догадаетесь. Как думаете, что у меня тот пришлец выспрашивал?
Гости, почуяв недоброе, так и вытаращились, а Бирюк, наслаждаясь всеобщим вниманием, заговорил медленно, смакуя каждое слово:
- Так вот, было это незадолго до вашего прихода. Ворота у меня - тут я проглядел - остались незапертыми, и заехал в них, значит, уж не знаю и кто: конь черный, плащ черный, капюшон тоже черный, ниже глаз надвинут. Двинул он напрямик к порогу. Я еще, помнится, удивился: "Этому-то что в Хоббитании понадобилось?" Забредают к нам всякие, и большуны тоже, но таких чудищ еще не бывало.
Вышел я на крыльцо и кричу ему: "Эй, как вас там? Глядите, куда едете, тут тропа не проезжая. Вертайтесь на дорогу, вон она где!" Уж больно мне вид его не понравился, а тут еще и Хват учудил - выскочил было, пасть раскрыл, чтобы гавкнуть, да вдруг хвост поджал и за угол. А тот, черный, сидит и хоть бы хны ему. Наклонился надо мной и сопит. "Я вот оттуда приехал, - да показывает (вы только подумайте!) на запад, на мое поле. - Мне Беббинс нужен".
Врать не буду, от вида его могильного меня дрожь пробрала, да только дрожь не дрожь, а землю мою не трожь! Не хватало, чтобы ее всякие заезжие вытаптывали! "Поворачивай, - говорю, - отсюда! Какие тебе тут Беббинсы, они в Хоббитоне живут, на другом краю Хоббитании. Туда и двигай, только уж большаком, а не полем".
А этот в ответ: "Нету там Беббинса. Сюда поехал. Приедет - скажи. Привезу золота".
"Вали отсюда! - это я ему. - Вместе со своим золотом. Ищи кого хошь, где хошь, а ко мне не суйся. Сказано тебе, проваливай, пока собак не кликнул".
Он вроде как зашипел (а может, рассмеялся, кто его разберет), коня своего вороного пришпорил и на меня. Я еле отскочил: собак, конечно, позвал, но его уже ищи-свищи. Развернулся и умчал что твой ветер, правда, на сей раз по дороге. И вот хочу я спросить - что вы, господин Беббинс, об этом думаете?
Фродо сидел уставясь в огонь и думал лишь об одном: как бы добраться до Перевоза.
- Не знаю, что и думать, - пробормотал он, когда молчание слишком уж затянулось.
- Не знаете, так меня послушайте. Зря вы, господин Фродо, в Хоббитон этот ихний перебрались, народ там непутевый. - Сэм заерзал на табуретке и уставился на хозяина исподлобья. - Но и у вас, уж не обессудьте, по молодости в голове ветер гулял. Как порешили вы переселиться от Брендибаков к старому Бильбо, я сразу сказал: парень еще хлебнет горюшка. Дровишек-то небось он наломал, а разбираться вам. Все знают: Бильбо из чужих краев добра понавез полным полно, а кто скажет, как это добро добыто? Вот, по моему разумению и выходит, что кое-кому из даль-далека очень интересно стало: какие такие сокровища в Бугре позакопаны.
Фродо только рот раскрыл: старый ворчун угодил не в бровь, а в глаз.
- Хорошо, конечно, - продолжал Бирюк, - что у вас хватило таки ума вернуться наконец в Баковины. Друзья у вас здесь найдутся, а с чужаками этими - попомните мое слово - водиться не след. Явятся сюда снова - хоть эти черные, хоть другие, - так я скажу, что вы померли или вообще из Хоббитании уехали. Да и вас ли они выискивают, может, им старый Бильбо нужен?
- Может, и так, - пробормотал Фродо, избегая смотреть в глаза собеседнику.
Зато Бирюк смотрел на него очень внимательно.
- Ладно, - молвил он, помолчав. - Вы, видать, своим умом жить хотите - воля ваша. Одно яснее ясного: про черного этого вы поболе моего знаете, но говорить не желаете. Думы у вас, сударь мой, невеселые, и думаете вы, на мой стариковский глаз, вот о чем: как бы добраться до Перевоза, чтоб быстрехонько и незаметно.
- В самую точку, - вздохнул Фродо. - Только сидючи да думаючи туда не попадешь. Идти надо. Большущее вам спасибо за все, господин Бирюк. Смешно сказать - я ведь тридцать с хвостиком лет и вас, и собачек ваших пуще смерти боялся. А мог бы иметь доброго друга. Теперь вот и уходить жаль, да делать нечего. Может повезет, так еще когда наведаюсь.
- Милости просим, гостю всегда рады. Но как же вы так: не откушавши, и в дорогу? Мы как раз ужинать собирались: дело-то к закату, а наша порода бирючья - с солнышком ложимся, с ним и встаем. Вот бы и вы с нами перекусили.
- Оно бы славно, - сглотнул слюнки Фродо, - но засиживаться нам нельзя. Этак и к ночи не поспеем.
- Так уж и не поспеете. Торопиться тоже с умом надо: вы ведь не дослушали, какая у меня задумка. Вот поужинаете, усажу вас в крытую повозку и довезу куда надо. Оно и быстрее, чем пешком, и спокойнее.
Фродо принял предложение с благодарностью, чем несказанно порадовал и Сэма, и Пиппина. Солнце уже садилось за холмы, сгущались сумерки. Гости перешли из кухни в столовую: там разожгли камин и принесли свечи. Явились двое сыновей Бирюка и три его дочери - вместе с работниками за столом собралось четырнадцать хоббитов. Хозяйка без устали сновала туда-сюда, подавая снедь. Вкуснятины домашней было полно, пива - море разливанное, а венчало все преогромное блюдо, с верхом наполненное грибами, тушенными со свининой.
Грозные хозяйские псы мирно полеживали у очага, обгладывая мясистые косточки.
Подкрепившись, хозяин с сыновьями взяли фонари и отправились запрягать. Когда гости вышли во двор, уже стемнело. Они забросили внутрь свои котомки и забрались сами. Бирюк уселся на передок и подхлестнул вожжами пару крепких ухоженных пони.
- Ты там поосторожнее! - крикнула ему с порога стоявшая в освещенном дверном проеме жена. - С чужаками не задирайся и сразу назад.
- Ладно, - ответил Бирюк, и повозка выкатила за ворота.
Вечер стоял прохладный и тихий, без малейшего ветерка. Ехали без фонарей и особо не гнали: милю-другую до запруды, а там уж и на косогор.
Бирюк слез, огляделся, прислушался - но в темноте что углядишь, а звуков ни сзади, ни спереди не доносилось. От воды, расползаясь по полям, поднимались струйки тумана.
- Туман густеет, - заметил Бирюк. - Домой поеду, так фонарь засвечу, но сейчас обойдемся. Попадется кто по дороге, так издали услышим.