- Не боись, дикая, ежели получится - мы тоже подсобим, - прогудел Кореня, Гус ухмыльнулся. Кореня посмотрел на него и высказался далее: - Все ж получится так, что нам придется драться… Махаться во всю силу, а вот убивать… Да, тебе это сподручнее.
Вот тогда-то высказался и Гус с новенькой серьгой в ухе:
- У тя сполучица, не сомневайсь.
- Я убиваю для еды. Или для жизни.
- Так я тебя за то и кормить буду, - удивился Сапог. - Я ж догадывался, что ты так скажешь, потому и обещаю… Кормить обещаю.
Нашка проверила свой нож, потом свои метательные ножи, оба сурикена, потом незаметно попробовала кинжальчик на пояснице. Все было при ней. Вот только, если бы она знала, для чего ее вызвал к себе Сапог, она бы, пожалуй, и дубинку Маршона взяла. Очень-то работать ею Нашке было несподручно, роста не хватало, но вот отбивать чужие удары и использовать как дополнительную и подвижную опору - она бы ей пригодилась.
- Я не думала, что ты так потребуешь долг возвращать, - выдохнула она. - Не готова я.
- А чего - не готова? Трезвая, спокойная, я же вижу… Да и голодная, значит, еще злее будешь, чем обычно. - Сапог снова вздохнул. - Ну ладно, я тебе полстакашки крепкого налью, если согласишься, и мяса на хлеб напластую, по дороге и поешь.
- А что, мы уже прям счас идем? - спросил Гус, неожиданно подавая голос без необходимой для него запевки Корени.
- Будет еще одно условие, - сказала Нашка. - Ты, Сапог, пойдешь с нами.
- Чего? - Такого, кажется, трактирщик не ожидал. - Ты что же, хочешь, чтобы я там засветился?
- Можешь не драться, просто постоишь в сторонке, посмотришь, - хмыкнула Нашка, - если хоть что-то увидишь… Ты же хочешь, чтобы все в темноте было, вот и будет в темноте, и, значит, тебя никто не заметит. Но все же - ты должен быть там. Иначе я не соглашусь.
- Сапог, может, ее пристукнуть? - предложил Кореня. - Несильно, только чтоб знала, кто здесь главный…
- Она не из тех, кто такой урок усвоит, - задумчиво отозвался трактирщик. - И останавливаться она не умеет, будет молотиться, пока или мы ее не положим, или она нас…
- Что вернее, - кивнула Нашка. - Вы же не знаете, что у меня при себе имеется. Я же не хожу без отточенной стали.
- Она только кидать разные штуки горазда, - снова гудящим неверным голосом высказался Кореня. - А тут тесно…
- В том-то и дело, что - не только, я же тогда ее на арене видел… - кивнул своим сомнениям Сапог, еще подумал и в конце концов решился. - Ладно, твоя взяла, Нашка, пойду я с вами. Но чтобы все было чисто, быстро и наверняка. Понятно? - Он обвел взглядом своих троих уже бойцов. - Всем понятно?
От трактира они отошли совсем недалеко, когда Нашке стало понятно, что еще кто-то за ними следует. Она даже подумала сказать об этом Сапогу, но не стала. Он вообще, когда обрядился в какой-то старый, едва ли не поеденный молью кафтан, а сверху накинул темный, какой и остальная одежда у него была, непрезентабельный плащ, впрочем укрывший всю его фигуру, сделался малознакомым, отдаленным, и в нем появилась прежде несвойственная ему угроза, скрытая жестокость. Под плащом у него позвякивал меч, и почему-то не возникало сомнения, что орудовать им он умеет, может, даже получше, чем оба его подручных. А ведь прежде он вытаскивал из-под прилавка только почти безобидную дубинку, которой тоже размахивал, как замечала Нашка, весьма осторожно и даже бережно… В общем, к Сапогу следовало теперь присмотреться, прежде чем лезть с глупыми замечаниями.
Они постояли на месте, улица была освещена лишь одним окошечком на третьем этаже, Сапог покряхтел, потом свистящим шепотом оповестил всех:
- Дурацкое место. Нас же видно будет, не пойдут они здесь.
- Еще как пойдут, командир, всегда же ходют. - Кажется, Кореня тоже пытался шептать, но у него плохо выходило.
- Ты, тише, понял? Или вообще заткнись. - Сапог еще разок осмотрелся. - Вы оба встаньте вон там, ближе к дверям со столбиками. Наш, ты можешь…
- Я сама найду, где обосноваться, - решила Нашка.
Сапог отошел к темной стене и попробовал на ее фоне скрыться от света, едва пробивающегося сверху. И в общем, если учитывать его массу, ему это удалось.
Оставалось только ждать. С реки медленно, будто ленивая собака, стал наползать туман, он был в общем-то на руку Сапогу с компанией, но вот Нашка туманов не любила и даже пожалела, что выпала им такая неблагоприятная погодка… Лишь потом вспомнила, что в засаде, в настоящей бандитской засаде, сидит впервые, прежде, несмотря на все ее довольно бурные жизненные перипетии, никогда до такого не опускалась. Не собиралась грабить кого-то неизвестного, а кого-то - и вовсе убивать. Миловали ее боги, чтобы на такое решаться, какие-то прочие варианты подворачивались, зато сейчас…
Где-то в отдалении загавкала собака, ее поддержал хор других псов, одна визгливая и злая сука - если судить по голосу - прямо заливалась, будто спутала себя с какой-нибудь певчей птицей… Вот только певчие-то никогда такими бешеными и злыми не бывали, как правило, а эта - самые дурные мысли наводила своим лаем, смешанным с воем и чуть ли не членораздельным нытьем… Потом откуда-то стали слышны голоса. Нашка подобралась, тот длинный и не очень-то хорошо кованный нож, длиной в три ее ладони, который ей выдал Сапог, показался ей вдруг едва ли не живым. Если бы она уже не согласилась и если бы не деньги эти клятые, она бы выбросила нож в канаву, устроенную посередине плохо и давно мощенной улицы, и удрала бы - пусть Сапог думает о ней что угодно. Но она так не поступила.
Потом стало понятно, что голоса были слышны из недалекого дома, там ссорились, кажется, из-за еды - отдельные слова уже можно было разобрать, потому что слух обострился до того, что Нашке даже стало удивительно. Она давно не испытывала такого ощущения, слишком долго жила в городском грохоте и научилась отключаться от общего звукового фона, зато сейчас старые, еще из прежней дикой ее жизни, способности возвращались…
Она еще раз убедилась, что за ними кто-то следит. Это не могли быть городские стражники, те в такие кварталы не заходили и двигались всегда с таким скрипом и грохотом напяленных на них доспехов и прочего железа, что их можно было распознать за версту. А этот неизвестный умел скрываться, умел прятаться даже на пустой и кажущейся совершенно прозрачной улице. Вот лишь туман чуть размывал один ее конец, тот, что был ближе к порту…
Оттуда и появились трое. Двое определенно были головорезами, в тяжелых и чуть сырых от тумана плащах, третий… Нет, было их все же четверо. Третьим был какой-то красавчик, явно из богатеньких или просто принаряженных… Все же из богатейчиков, теперь в этом сомнений у Нашки не было, одна его шпага стоила, наверное, столько же серебра, сколько сама весила. Если не больше. А еще он вел за руку девицу, пожалуй, известного рода занятий, вот только тоже чуть приодетую, получше прибранную, как те… гм… дамы, что иногда в трактир к Сапогу тоже заходили, с компаниями, которые могли оградить их от совсем уж постыдных приставаний.
- Ты не слишком ли легкий платок накинула, душа моя?
- Ишь, душа я… - хмыкнула девица, впрочем довольная таким обращением. - Ты б, Гамон, не торопился, что ль? Вот когда дойдем, тогда… Посмотрим, что да как, да и выйдет ли у тебя со мной, апосля всякого выпитого.
Вот она точно была из простых, хотя и впрямь разодета так, что издалека могла кого-то и обмануть своим видом. Но лишь до той поры, пока не стал бы слышен ее голос и ее резкое, грубое произношение.
- Тише вам, господа, - протянул один из тех, кто шагал впереди любовной парочки.
- А почто тише? - спросил юноша с богатой шпагой. Он хотел выглядеть попроще, но только у него не получалось, дикция, походка, уверенное поведение и всякое прочее выдавали в нем годы частных учителей, лакеев на долгих семейных обедах и как минимум двух слуг при разоблачении перед сном. - Никого вокруг нет, по крайней мере, я не слышу…
Вот тогда-то Кореня с Гусом и оторвались от чуть притопленной в стене темной двери, в углублении которой прятались. Они вышли на середину улицы. Девица негромко ойкнула, юноша застыл, разинув рот.
Мечи у пары охранников вылетели из ножен быстрее, чем успели хлопнуть полы отброшенных плащей. Под плащами тускло и увесисто блестели кирасы.
- Господин Гамон, останься сзади, прикрывай нам спину, - приказал один из тех, кто шагал впереди.
- Что-то маловато вас, бродяги, - ухмыльнулся второй, отточенным движением выдергивая леворучный боевой кинжал. По всему было видно, что привык он не к уличной драке, а к честному благородному бою. И в этом бою был искусен.
А ведь это никакая не банда, решила Нашка, это кто-то из верхнего города. Но вот сомневаться в том, что именно этих и ждал Сапог, не приходилось, потому что Кореня тоже рыкнул:
- Пусть мы и бродяги, зато в канаве будешь ты, Меченый.
Или как-то похоже он обозвал того, кто бросился вперед, явно стремясь поскорее покончить с громилами Сапога. Выпад его был силен, точен, стремителен и непрост, рассчитан на то/чтобы раскачать оборону Корени, вынудить его раскрыться и уже потом, после… судьба бы одного из Сапоговых вышибал была быстро завершена. Это Нашка понимала очень хорошо. Вот только нападающий не довершил своего пробного выпада, ноги его подломились, и он рухнул во весь свой немалый рост на брусчатку.