Вот мля, спасибо отчиму, я с ними всего на полмесяца сговаривался, а они требуют продолжение банкета, почти половину дня у меня на 'пляски с бубном' украли. Тут ведь какая у них трудность была? Напрямую со мной разговоры вести вроде как невместно, а другого способа придумать не могут. Попытались было через Степана, но тому я сразу сказал, что у него у самого рыльце в пушку, а он еще за таких же просить пытается, в конечном итоге, уж не знаю как, они уговорили старого Брагу выступить поручителем. А тот времени терять не стал, вызвал меня и надавил авторитетом. Я прекрасно понял мотивы старого казака, ему на мои проблемы было, по большому счету, плевать, он о своих заботился, и церемониться со мной не собирался. Не уступить я не мог, потому как ссориться с казаками себе дороже, поэтому, повякав для приличия, уступил, но тут тот случай, когда, проиграв битву, выигрываешь войну. Брага теперь мне должен, хочет он или нет, но сам того не подозревая он сделал шаг к созданию некой охранной организации, которая будет вынуждена хоть как-то опекать работодателя в моем лице, и несмотря на заступничество с его стороны, рулить ими будет не он. И я не я буду, если эти два ушлепка не отработают у меня все до последней копейки, и не потому, что я на них заимел зуб, как раз наоборот, а потому, что нужно всем показать кто в доме хозяин. Как только появилась возможность отослал их с глаз долой в опасное путешествие к бурятам, вверх по реке Куда, до того места, где много позже обосновалось село Бозой. Дело в том, что уже в наше время там были разведаны большие запасы угля, то месторождение, которое было разработано еще в советское время, меня совсем не интересовало, так как находилось оно в стороне от речки, а потому возить добываемый уголь пришлось бы возами. А вот разведанные запасы угля рядом с рекой можно было попытаться использовать, так как возить уголь на лодках, да еще вниз по течению достаточно дешево. В мое время Куда была мелкой речкой, временами ее русло даже пересыхало поэтому никаких лодок по ней провести было нельзя, в вот в веке 17-ом с ней нужно было считаться, во время весенних паводков река на равнинной части выходила далеко из берегов, заливая большие пространства. Вот и пусть эти двое поморозят свои задницы при охране бригады бурильщиков, и заодно сделают полезное дело. Жаль, конечно, что уголек, который они разведают, не коксующийся, да и сера в нем есть, и в производстве железа его не используешь, но тут уж ничего не поделаешь, под Иркутском, по-моему, вообще таких углей нет. Ну и ладно, зато в качестве топлива этот уголь будет вне конкуренции. Кстати, о бурильщиках я не для красного словца сказал, бурильщики на самом деле в эти времена были, и прежде чем решали копать колодец, их приглашали проверить глубину, на которой присутствовала вода. Бурили они, конечно, не на большую глубину, всего-то на шесть саженей, именно такой длинны у них был деревянный ствол бура, на конце которого намертво крепилась железная коронка. Работать с таким буром было непросто, попробуй его потягай, через каждые полметра бурения, хорошо если глина или песок попадется, бур его просто в сторону выдавит, а так, уперся в песчаник, и тягай его постоянно на поверхность, глинистого раствора то нет, вымывать раздробленный в крошку камень нечем. Ну а уперся в гранит, все амба, ищи другое место. В качестве проверки профессионализма загнал их за реку Иду, туда где потом образовалось предместье Рабочее, и велел забуриться в трех местах-. Как и следовало ожидать, на глубине в три сажени в двух местах наткнулись на угольный пласт, правда толщина у него была небольшая, всего в аршин, но важен был сам факт. Штольню что ли в этом месте поставить, бозойский уголек когда еще будет, а здесь вот он, рядом. Хоть и немного, зато под боком, а там, под гору вдруг пласт толще пойдет, недаром же горел уголь под горой в девятнадцатом веке.
****
- Глашка, сколько раз было говорено, за Гнедкой смотреть, чтобы на лютик не выходил? - В сердцах выговаривал дочери Данила Рябой. - Смотри, как раздуло болезного, чего теперь делать?
- Тятя, смотрели мы, хорошо смотрели, не подходил он к лютикам, - оправдывалась мелкая, - да вон и Ванька подтвердит, там болотце, не прошел бы он никак. А Гнедку уже второй раз так раздуло, в первый раз в Семеновой пади было, а там лютик совсем не растет.
Данила в отчаянии отмахнулся от объяснения дочери, он и сам понимал, что Глашка вряд ли хоть на полчаса оставляла коня без присмотра, но поделать с собой ничего не мог, должен же хоть кто-то быть виноват. А что именно произошло с конем, догадаться не трудно, двадцать лет трудяге, а это срок для крестьянской лошадки предельный. Еще два года назад планировал смену Гнедке вырастить, да не сложилось пал конек, а другого только месяц назад выменял, в силу еще не вступил, только на следующий год под упряжь встанет. Недотянет Гнедко до Иркутска, никак недотянет, придется свой невеликий скарб по другим возам распихивать, благо не один на край земли отправился. Вот что теперь с телегой делать. Продать ее тут некому, все такие же бедолаги.
Поначалу-то шибко горевали, когда подьячий о переселении в Сибирь объявил, думали жизнь на этом и закончится, но когда прибыли в Томск рассудили, что не так уж и страшна эта сибирская земля. Однако на этом все не закончилось, и из Томска отправили дальше, сначала в Красноярский острог, а потом и далее в Иркутск. Почитай три месяца в дороге, а за это время много чего приключилось, младшенькая вот сильно болела, за малым Бог не прибрал, хорошо в селении по пути местный шаман силен оказался, выходили дитя. Батюшка в Красноярском за шамана шибко на Данилу осерчал, даже епитимью наложить хотел, но сжалился, все же за свою родную кровиночку отец через себя перешагнул. А вот корову свою, кормилицу, не уберегли, чего то там с голенью у нее приключилось, не смогла в обозе держаться, вот тогда и пришлось обменять ее на стригунка.
Ладно, выхода-то все равно нет, пристраивались в конце обоза, потому как несварение у коня получилось нешуточное, и газы отходили с громким звуком. До брода на Белой добрались к вечеру и сразу стали располагаться табором, ибо река из-за осенних дождей была на прибыли и тот небольшой плот, который использовался для переправы, требовалось хорошенько укрепить. Так как по утрам уже вовсю властвовали заморозки, спать ложились, используя абсолютно все, что могло хоть немного помочь в сохранении тепла, даже мешковину сверху накинули.
Утром мужики принялись махать топорами, добавляя на плот дополнительный настил:
- Ляксандрыч! - Обратился, поставленный следить за плотниками казак, к старшИне. - Слабоват плот получается, надо бы новый сладить, а то на стремнине разбить может.
- Не, на новый у нас еще день уйдет, и так здорово задержались, - возразил командир, - смотри, чтобы крепче вязали.
- Так тут смотри, не смотри, все одно подгнил, - возразил служивый, - да и нижние бревна замокли, видишь как низко сидит, под грузом почитай весь в воду опустится.
Но это возражение не смутило стратега:
- Тогда пусть передок у плота надставят, его течением приподнимет, вот и не утопнет.
На такое распоряжение казак только головой покачал, слишком сильно рисковать придется, а смысла в том не было, однако начальству виднее, поэтому и настаивать дальше не стал.
Плот для переправы получился тяжелый, он глубоко погрузился в воду и создавал нешуточное сопротивление течению, если бы не надставленный передок плота, вода обязательно бы захлестнула через верх. Все семейство Данилы и соседей разместились на плоту после четвертого рейса ненадежного плав средства.
- Давай! - Махнул рукой казак и люди на другом берегу реки дружно взялись за канат.
Полоска воды между берегом и плотом быстро увеличилась, а сам плот стало сносить ниже по течению. Вода вокруг забурлила, и часть потока просочилась между бревнами, Глашка сразу запрыгнула на телегу, где сидел ее брат, и поджала ноги. Забеспокоился и Гнедко, громким всхрапом выражая свое несогласие с таким положением дел. Но мужики особого беспокойства не проявляли, вяло подруливая у края плота двумя веслами, поэтому все успокоились.
- Федор, смотри, дощаники сверху идут, - кивнул один из кормчих другому, - не шибко сильно-то их нагрузили.
- Так правильно и сделали, - кивнул напарник, - это они здесь сплавом идут, а на Ангаре им придется сильно веслами против течения махать.
Глашка повернулась посмотреть, о чем идет речь, и действительно сверху спускались две большие лодки, без спущенных на воду весел. Постепенно расстояние между плотом и дощаниками стало уменьшаться и чем дальше, тем быстрее, это мужики на противоположном берегу крепче уцепились в канат, чтобы быстрее проскочить течение на стремнине и уменьшить снос плота.
- Федор, никак топляк на нас идет? - Всполошился один из мужиков на веслах.
- Ага, идет, - подтвердил напарник, - но вроде мимо несет. Давай на всякий случай дальше в сторону отгребем.
Но видимо что-то пошло не так, гребцы быстро наращивали свои усилия, а в их глазах уже появилось нешуточное беспокойство.
- Держись! - Вдруг крикнул один из них и, бросив весло, вцепился в бревно плота.
Естественно Глашка ничего не успела, да и за что ей держаться? За телегу?