- И чего же бросил? - спросил Прохор. - Али не доходное это дело?
- Да нет, жить можно, - ответил колыцик. - Но понравился мне сильно крест батюшкин золотой, да кадило червленое серебряное. Ну, там еще пару иконок старых прихватил. Бес попутал. А дальше покатился. Откинулся, украл, пропил, обратно. Замкнутый круг. И несть из него выхода! На сегодня хватит, - сказал Шило, пряча шпору в потайное место. - Завтра продолжим, - вытирая руки от мазуты, кольщик с одобрением разглядывал свою работу. - Только одного не пойму, зачем тебе дрына кривая на груди?
- Был раньше такой бог - Гермес, - пояснил Прохор, - а это посох его - кадуцей.
- Все божки языческие, - многозначительно заметил арестант, подняв указательный палец, - суть - демоны лукавого!
- Шило, - рассмеялся Прохор, - я как погляжу, ты не только церква малевал, а, небось, еще и духовную семинарию окончил.
- Была такая благость, - смущенно пробасил колыцик, - малость не доучился. В иконописцы подался. Так зачем тебе эта богомерзкая штуковина на груди? Лучше б я тебе крест истинный во все пузо нарисовал! Али светлый лик заступницы Марии на груди. Лучшего оберега не придумать!
- Грешен я, Шило, - ответил Прохор, - чтобы Деву Марию на груди колоть! А Гермес издревле ворам благоволит!
- И по грехам вашим аз воздам! - словно на проповеди проревел Шило. - Нарекаю тебя отныне и присно, и во веки веков, Кадуцеем!
- Кадуцей - отменное погоняло, - согласился Прохор, поднимаясь на ноги. - Вот черт - спина затекла, - Дубов несколько раз наклонился, разминая затекшие мышцы. - Хоть бы нары сколотили, уроды! Так и заболеть можно!
- Заболеть? - Шило раскатисто засмеялся. - Сдохнешь от чахотки - никто и не почешется! Пока не завоняешь, конечно!
Прохор скрипнул зубами:
- С этим нужно что-то делать!
- Что делать? - Шило с изумлением уставился на Дубова. - Будешь буянить - в карцер упекут!
- А если вся турма поднимэтся? - крикнул кто-то из дальнего угла камеры.
- Ну? - вопросительно проревел Шило, выискивая глазами крикуна.
- Карцэров на всэх нэ хватит! - крикнули из того же угла.
- Кто это у нас тут такой умный? - Прохор переглянулся с Шилом. - Покажись!
Из толпы беспорядочно лежавших на полу арестантов поднялся маленький рябой грузин.
- Назовись! - потребовал Прохор.
- Сосо Джугашвили. Кличка - Коба, - ответил грузин. - Пришел позавчэра этапом с Батумского цэнтрала.
- Политический! - презрительно сплюнул Шило. - Ты куда лезешь…
- Постой, - остановил его Прохор. - Весточка с Батума была, что политический Коба с понятием. За него Соловей просил.
- Ну, раз просил… - подобрел рецидивист Шило. - Иди сюда - не забидим!
Переступая через сокамерников, лежавших на холодном бетонном полу, Коба добрался до кучки уголовников. Преступная братия по обыкновению занимала лучшие места в камере. Возле окна и подальше от параши. Здесь было легче дышать: запах пота и испражнений разбавлялся свежим воздухом из маленького зарешеченного окна.
- Садись, - сказал Дубов, указав Кобе на кучу грязного тряпья.
Грузин без раздумий плюхнулся рядом с Прохором.
- Так чего ты там говорил? - разглядывая в упор грузина, спросил Прохор.
- Если всэм вмэсте - тогда толк будэт!
- Бунт? - прямо спросил Прохор.
- Бунт! - согласился Коба. - Связ с дугими камэрами ест?
- Ну, допустим, есть, - ответил Прохор. - Коневоды у нас знатные!
- Кто здэсь на турмэ Иван? Кого босота слюшат будет?
- Во дает, чувырла! - изумился Шило. - Не чуешь, с кем базаришь? Может пику ему в бок, а, Кадуцей?
Услышав новое погоняло Прохор усмехнулся:
- Все, прилип кликон! А парня не трогай, он мож не разобрался еще в наших заморочках. Ваще-то фраерок дело говорит! Ни в одной тюрьме так хреново, как здесь, не было! Не поднимемся - сгнобят! Ну, давай, Коба, продолжай!
- Прэдупрэди всэх своих бродяг, - Коба наконец понял с кем имеет дело, - как толко сигнал подадим, пусть готовы будут. План я продумаю, как только лучшэ ознакомлюсь с мэстными порядками.
- Думай, головастый ты наш! - распорядился Посох. - Шило, проследи, чтобы парня не забижали!
План, разработанный Кобой, удалось осуществить только к середине лета.
27.07.03
Кутаисская тюрьма.
С утра, пока еще прохладно, в углу камеры собрался сходняк. Присутствовали все тюремные авторитеты, которым всеми правдами и неправдами удалось прорваться в камеру Кадуцея.
- Итак, подытожим, - взял слово Прохор. - Коба, обрисуй картинку пришлым бродягам.
Иосиф оглядел присутствующих бандитов, его глаза сверкнули, а ноздри хищно раздулись. За прошедшие месяцы, проведенные в Кутаисской тюрьме, его авторитет взлетел до невиданных высот. С политическими такой подъем случался очень редко. Его считали своим даже самые матерые рецидивисты.
- Дождемся вэчэрнэй прогулки. От жары вертухаи соображают плохо, тэм и воспользуэмся! Начинаем сразу на построении. Как только на продол выйдэм, ждите сигнал! Сухарь и Шило затэвают драку, остальные шумят, но ждут, пока к ним нэ сбэжится побольшэ надзиратэлэй! Удавки готовы?
- Может, все-таки, пику в бок? - спросил пожилой налетчик Пархатый, мотавший срок за убийство.
- Нет! - категорически отрубил Прохор. - Убивать никого не нужно! Слегка придушим и свяжем! Пусть отдыхают! Нам еще дальше тут торчать! Продолжай, Коба!
- Ключами, отобранными у надзиратэлэй, отпираем столько камэр, сколько сможэм! С народом уже который дэн работают мои люди. Пострекают простых мужиков на бунт: жратва - дэрмо, тухлая, жара, параша ваняит, ну и прочее! Я думаю, как только босота выступит, мужики поддэржат! Затэм самое трудное - снять часовых с вышек! Тут бэз смэртоубийства обойтись нэ удастся! Как с нашей, так и с ихней стороны!
Сходняк заволновался, рисковать шкурой не хотел никто.
- Надо постараться, чтобы охранников пострадало как можно меньше! - призвал всех к порядку Прохор. - Если охрана не пострадает, то договориться будет в десять раз легче! Значит, дальше будем действовать так: Шило, проверь, есть ли среди заключенных хорошие охотники, из тех, которые белку в глаз. Если найдется хоть один, дадим ему ствол, который отберем у надзирателей. Озлобленных мужиков выпустим во двор. Пока охрана на вышках будет метаться, наш стрелок пусть охотиться, стреляет по рукам и ногам. Их просто нужно вывести из строя, но никак не убивать! Ясно! Теперь разбегаемся по хатам и ждем сигнала!
К вечеру вся тюрьма была в руках бунтовщиков. Без жертв обойтись не удалось: бесноватая толпа разорвала-таки троих надзирателей, которые издевались над заключенными с особой жестокостью. Бунтовщики заявили о своей победе сонному Кутаиси весьма своеобразно: используя подвернувшееся бревно в качестве тарана, они начали наносить сильные удары в металлические ворота тюрьмы. Эти удары были слышны даже в самых отдаленных уголках города. Прибыл заспанный губернатор в сопровождении полка солдат, который тут же окружил тюрьму, прибыл прокурор города и полицмейстер. Перепуганной тюремной администрации были предъявлены следующие требования: устроить нары, баня два раза в месяц, не обращаться грубо с заключенными и прекратить издевательства тюремной стражи…
24.12.1972
п. Кулустай
ИТК строгого режима.
…ну и кормежку… - закончил Прохор.
- И как? Вышло? - изумился Егоров.
- А то? Все наши требования, замечу, справедливые требования, выполнили в лучшем виде! Но зачинщикам, то есть мне, Кобе и еще паре-тройке заключенных, попользоваться всеми, кровью выстраданными благами, не пришлось! Нас выслали в Батумскую тюрьму, видимо считая, что это нас сломит! Но опыт у нас уже был, и в Батумской тюрьме мы повеселились не хуже, чем в Кутаиси. Этого оказалось достаточно, и к зиме Кобу выслали в Сибирь, а чуть позже и меня. До сих пор помню этого грузина: зима, холод, а он в тоненьком осеннем пальтишке без воротника, в летних штиблетах… Не знаю, сумел ли он на этапе разжиться одеждой, или так и шлепал босиком? С него станется - упрямый был как осел!
- Что-то у меня в голове так и не укладывается: этот Сосо Джугашвили, он же Коба - Иосиф Сталин, генеральный секретарь ЦК КПСС, отец народов…
- Ты че такой трудный, начальник? - не выдержал Посох. - Это для тебя он отец народов, а для меня как был Кобой, так им и остался!