Ребята столпились тесной кучкой у окна. Они смотрели на снежное бескрайное поле, открывшееся сразу же, как только миновали полустанок. Но едва Василий показался на пороге, они все, как по команде, повернули головы и крикнули звонким хором:
- Занято!
Он вошел все-таки. И сейчас же следом за ним, в подкрепление гимназистам, занимавшим купе, из вагонного коридора вбежало еще несколько мальчиков. Один из них, рыжий и вихрастый, выкрикнул, протягивая руку, точно собираясь схватить Василия за рукав:
- Вам сказано: занято!
- Ничего. - Василии кивнул благодушно и, привстав на носки, глубже задвинул на багажной полке чемоданы. - Я ведь места не займу.
Мальчики опешили:
- То есть как "не займете"?
- А так, - засмеялся Василий. - Я такой секрет знаю. Сижу…
Он действительно сел на темную, жесткую, грязную лавку и вытянул беспечно ноги.
- …и вдруг - скажу слово, хлопну…
Он хлопнул в ладоши.
- …и меня нет.
- Фокусник! - в восторге выкрикнул вихрастый. - Вы, значит, еще много умеете?
- Много умею, - подтвердил Василий. - Вот, например, мысли могу читать.
Он пристально поглядел на белобрысенького худенького гимназистика, стоявшего за спиной вихрастого, и закачал укоризненно головой:
- Ай-ай-ай, молодой человек, вы это что же подумали сейчас? Ай-ай-ай…
Гимназистик вспыхнул заревом.
- Что? - жадно спросил вихрастый.
Из коридора бегом подходили еще и еще ребята: в купе сразу стало тесно.
- Не надо! Ради бога, не надо!.. - крикнул белобрысый и даже приложил руки к груди. Он чуть не заплакал.
Василий покивал успокоительно:
- Не скажу, не скажу, если не хотите. Я о ком-нибудь другом.
Он повел глазами вокруг, и мальчики прыснули во все стороны, пряча головы. Рыжий остался стоять.
- Здорово! - сказал он и тряхнул вихрами поощрительно.
По коридору, мимо раскрытой двери, странно легкой походкой скользнул тот самый коренастый, грузный, в фуражке с бархатным околышем. Вихрастый посмотрел ему вслед:
- А прочитать, кто это, можете?
- Пустое дело! - Василий пренебрежительно пожал плечом и стал на пороге, следя глазами за остановившейся у двери уборной фигурой. - Это инспектор.
Последнее слово он почти выкрикнул. И мальчики явственно увидели: от окрика этого испуганно дрогнули под ватным пальто широкие плечи незнакомца.
- Инспектор… - прошептал рыжий, отступая на шаг в глубь купе. Его зрачки расширились и потемнели. Он переглянулся с ближайшими, и Василий увидел у всех в глазах то же испуганное и злое выражение.
Глава V
ЕЩЕ ОДИН ГИМНАЗИСТ
Василий сел на место. Теперь уже никто не кричал: "Занято!"
Рыжий обвел всех взглядом и спросил:
- Все видели? Он вздрогнул. Значит, он сознался.
- Безусловно, - подтвердили кругом.
Василий усмехнулся тихо. Он знал, что делал. Но сейчас же он принял нарочно самый беззаботный вид, словно не понимая, в чем дело.
- Ну, почему вы так переполошились? Что же, если инспектор? Почему вы говорите "сознался"? Разве инспектором быть - преступление?
- Ну конечно! - возмущенно воскликнул рыжий, и сбившиеся кругом гимназистики подтвердили тотчас же на разные голоса:
- Конечно же, преступление! Вы, наверно, не были в гимназии. А то бы вы не спрашивали, что такое инспектор.
- Инспектор - это хуже учителя даже!
- И даже хуже директора, потому что директор редко когда ходит сам, он в кабинете, а инспектор всегда - всюду.
Круглощекий, румяный перебил:
- Ну, это - какой директор. Наш, наоборот, всегда…
- Погоди, - остановил рыжий. - Нам надо о другом. Раз уж нам попался инспектор, надо сыграть с ним какую-нибудь штуку. Обязательно!
- Две, - хладнокровно сказал Василий. - Сначала вы, потом я. Я свой фокус уже придумал.
- Вот нам и отдайте, - попросил белобрысый. - Вы, наверное, очень хорошо придумали. А самому вам зачем? Вам не все равно, что инспектор? Вы же не были в гимназии.
- Еще как был! - Василий просвистел протяжно. - И еще как зубрил! И закон божий, и греческий, и латынь…
- Предлоги с винительным? - взвизгнул тоненьким голоском кто-то из заднего ряда.
И Василий тотчас же отозвался:
Ante, apud, ad, adversus,
Circum, circa, citra, cis,
Erga, contra, inter, extra.
Infra, intra, juxta, ob…
Он перевел дух. Гимназисты слушали в немом восторге.
Penes, pons, post, praeter,
Prope, propter, per, secundum…
Вагон гудел, слов не было слышно. Ну ясно же, свой! По грамматике Ходобая, латинской, так и чешет…
Хлопнула дверь в коридоре с площадки. И голос, начальственный и гулкий:
- Ваш-ши билеты.
- Контроль!
Мальчики стали шарить по карманам: железнодорожный билет - это ж такая штука… обязательно куда-нибудь засунется. И уж если где-нибудь есть прореха в кармане - провалится обязательно. А начальственный голос, контролерский, уже в соседнем купе:
- Ваш-ши билеты, господа.
Василий поманил таинственно пальцем рыжего. Мальчик нагнулся к нему. Василий зашептал:
- Слушай, Соколиный Глаз… Если ты пройдешь влево от нашей пещеры, по просеке, ты найдешь логово бледнолицей собаки… Но сможешь ли ты подойти, чтобы он не заметил?
- Когда команчи выходят на тропинку войны, - быстро и гордо сказал мальчик и выпрямился, - презренный враг видит их в ту только минуту, когда томагавк дробит ему череп.
- Иди, - кивнул Василий, - И, когда будет проверка, проследи, до какой станции у него билет.
Рыжий втянул голову в плечи и выскользнул из купе. Контролер, в форменной железнодорожной фуражке и штатском холодном, потертом пальто, уже щелкал щипцами на пороге, пробивая картонные билеты:
- Вильна… Вильна… Вильна…
Контроль прошел. И почти тотчас вернулся рыжий, Он был взволнован и даже бледен. Он дал мальчикам, стоявшим около Василия, знак отойти и прошептал ему на ухо:
- Он никуда не едет.
Василий удивился искренне:
- То есть как "никуда"? Поезд же идет…
- Поезд идет, а он - нет. То есть это не считается! - громко уже воскликнул мальчик, явно возмущаясь несообразительностью собеседника. - Он сидит, а билета у него нет никуда. Он показал кондуктору…
Василий остановил его движением руки:
- Книжечку, маленькую, в рыжем переплетике. В ней фотография, с печатью…
Глаза рыжего выразили снова бесконечное уважение.
- Вы опять… не глядя…
Василий, смеясь, обнял мальчика за плечи:
- Значит - никуда? Если человек едет без билета, то это не считается? Верно. Мне стыдно, что сразу мне не пришло в голову. Он доедет с нами до Вильны - я тебе открою его тайну.
- А вы… тоже до Вильны?
- Тоже.
- В цирк?.. - пропищал, подсунувшись, маленький и чернявый, тот самый, что крикнул о предлогах с винительным.
Рыжий сдвинул брови сердито:
- Молчи, дурак!
Он посмотрел, скосив глаз, на Василия. Было ясно: мальчик почему-то подумал, что Василий обидится. Но Василий не обиделся. Он похлопал по плечу вихрастого:
- Ну, собирай военный совет, "вождь". До Вильны не так далеко: надо ж успеть придумать. А пока я послушаю, как вы с инспектором воюете…
Глава VI
САМОЕ НАСТОЯЩЕЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ
- Можно было бы рассказать, - задумчиво сказал рыжий. - Ведь с инспектором, с директором, с учителями у нас война каждый день, ни на один час не перестает… Но вы же сами знаете, если были в гимназии. Ведь всюду так, всюду одинаково…
Белобрысый вздохнул и понурился:
- И одинаково ничего не выходит: что ни делай, все остается по-старому.
- А что вы делали? - спросил Василий.
- Разное, - отозвались мальчики из всех углов. - Но вы лучше расскажите о себе: как у вас в гимназии было?
- Я?.. - Василий задумался на минуту. - Я не в счет.
Мальчики насторожились.
- Почему?
- Потому что я совсем по-другому воевал со своими учителями. Конечно, и у нас было, как у вас теперь. Исключения ж и у вас есть… и, пожалуй, не так мало? - Он усмехнулся. - Много есть имен на is!.. Так вот, я подумал, крепко подумал: почему, собственно, это так?
Гимназисты притихли совсем. Они прижались плечами. И голос, чуть слышный:
- Ну, почему?
- Потому что во всей жизни так, - сказал Василий. - Жизнь наша нынешняя так устроена. Вы читали когда-нибудь или рассказывал вам кто, как крестьянам живется, в какой они кабале у помещиков, у купцов?.. И рабочий в какой кабале у фабриканта?.. У нас в городе кожевенный завод был, на той улице, где я жил. Я, мальчиком, видел: рабочие голодные, больные, все руки в язвах, потому что работают они в сырости, в известке, по шестнадцать часов в сутки и при этой работе необходимы резиновые перчатки, а хозяин не дает, дороги они - три рубля пара. Человеческая жизнь дешевле хозяину… Что такое хозяину человеческая жизнь! Ну а рабочие сами, конечно, купить не могут, потому что весь их заработок в день - тридцать - сорок копеек. Ведь у каждого семья, дети…
Он помолчал. В купе было тихо. Только стучали глухо, под полом, колеса.
- И не только у кожевников - у всех так! Я встречал рабочих, у которых к двадцати годам уже ни одного зуба не было во рту, потому что им приходилось работать в разъедающих мясо и кость испарениях… типографщиков, которым свинцовая пыль отравила легкие, и они харкали кровью… Ну, одним словом, я увидел: то, что с нами в гимназии делают, - это детские шутки. А идет все - и в школах, и на фабриках, и в деревнях - от одного…
- От чего? - спросил рыжий и засунул ладони крепко-крепко за ремень блузы.