- Ты совсем не такой, каким я себе представлял ваших мальчишек... И вообще... многие ваши лётчики... и солдаты - они люди, как люди... Если бы я не видел сам, я бы не поверил, что они могут бомбить... убивать...
Мартин потёр переносицу, вздохнул. Спросил:
- Толька... а вот мы дрались... ты такое слово сказал... - и Мартин повторил слово из пяти букв, которым русские люди выражают наивысшую степень напряжения. - Оно, что значит?
- Ну... - Толька вытаращил глаза на Мартина и покраснел. - Это ругательство нехорошее... мат, в общем... Если бы отец услышал, что я так выругался, он бы уши мне оборвал... Это, в общем, такая женщина... ну как бы... она...
- Ясно, - Мартин хихикнул. - А это? - он произнёс заветное русское слово из трёх букв.
- Ну, это вот, - Толька показал на себе.
Мартин заржал:
- У отца... - с трудом выговорил он. - У отца летает пилот... с такой фа... фамилией! Хорошо, что он не знает русского!
Толька подхватил смех.
В течение следующих пятнадцати минут Мартин старательно изучал матерные ругательства, которыми щедро делился Толька, стараясь произносить их как можно правильней. Потом Толька, глядя в сторону, пропел:
Сидит Гитлер на заборе,
Просит кружку молока.
А солдаты отвечают:
"Кран сломался у быка!"
И, когда Мартин попросил перевести, отмахнулся:
- Да ну, это я так...
Мартин не стал настаивать. Посидел молча, потом дотянулся до своей рубашки, достал из кармана блокнот, из него - листок. И подал Тольке:
- Ты можешь радоваться, но эти люди пропали на аэродроме за последний год. Именно тут... - Толька вертел лист с непонятным лицом. Мартин требовательно сказал: - Может быть, ты мне расскажешь подробно, что тут творится?
Толька вздохнул, вернул лист. Пожал плечами:
- Я раньше сюда попасть не мог... Когда наш аэродром был. Тут такая охрана стояла... Но в городе говорили, что и тогда люди пропадали. Нет-нет, да и... - Толька сделал движение рукой. - А когда я тут у ваших начал работать, то сам много увидел... Разного. До войны тут такие легенды были...
Толька опять замялся.
- В общем, что здесь, где аэродром, место такое - нехорошее. Всегда было. С незапамятных времён. Про это все местные знают. Может, поэтому и партизаны на сам аэродром ни разу не нападали... Тут дырки есть.
- Какие... дырки? - почему-то очень испугавшись, до озноба, спросил Мартин.
Толька неопределённо пошевелил рукой:
- Ну... Это один дед так нам говорил. Дырки, как пещеры в земле. Шёл-шёл и - уххх! Только эти дырки не в земле, а в... пространстве как бы что ли. Ну, я не знаю.
Мартин осмотрелся, словно собираясь увидеть эти самые "дырки". Хотя... да ведь он же их уже видел! Самую настоящую дырку видел! Ту, чёрную, на берегу странного пруда!
- Надо сказать отцу... - пробормотал он.
Толька покачал головой:
- А он не поверит. У нас до войны даже кое-кого арестовали, чтобы слухов не распространяли... Да и вообще-то, если осторожно себя вести, то и не случится ничего.
- Ничего себе ничего! - вырвалось у Мартина, - тринадцать человек пропали! Я понимаю, тебе всё равно, но ведь это...
- Смотри, - вдруг сказал Толька и привстал. - Смотри же...
Мартин оборвал свой гневный монолог и взглянул туда, куда неотрывно смотрел русский.
Кто-то - или что-то - скатывал пространство за мостиком, как скатывают холст с нарисованной на нём картиной-пейзажем. Это происходило совсем близко от мальчишек, но они оставались неподвижны и молча смотрели, как обнажается чернота, пронизанная искрами огоньков. Огоньки ждали.
Было полное ощущение, что они разумны и хорошо понимают происходящее.Появилась вдали острая скала. Нет, понял Мартин, это не скала, это башня - неестественно высокая, тонкая, острая башня, и возле неё кружатся чёрные обрывки... нет, не обрывки - это живые существа, они летают, летают...
- Бежим! - рванул его за плечо Толька. - Бежим скорее!!!
...Мальчишки пробежали, держа подхваченную одежду в охапку, не меньше километра берегом речки, спотыкаясь, падая, вскакивая и не в силах оглянуться. Потом остановились, тяжело хрипя. Мартин выдохнул:
- Это же рядом со взлётной полосой... неужели никто не видел...
- Не рядом, - помотал головой Толька, его лицо было бронзовым от пота. - Это вообще не здесь... Мы чуть не погибли, понимаешь?! Я такого не видел раньше, про такое только рассказывали... - и он что-то добавил по-русски.
- Кто? - Мартин бросил одежду, сел на траву, потёр виски. Толька рухнул рядом, зажмурился:
- Есть тут один дед... - вроде бы нехотя ответил он. - Его тоже таскали, чтобы не болтал, да он из ума давно выжил.
- Я должен с ним поговорить, - решительно сказал Мартин.
8.
Толька появился как всегда бесшумно и неожиданно. Мартин вздрогнул, но тут же спросил:
- Принёс?
- Угу, - Толька показал плотный свёрток. - Держи, переодевайся...
Значит, как договорились. Ты немой. После контузии. Не глухой, а просто немой... Хотя и глуховатым можешь прикинуться, на случай, если кто особенно расспрашивать будет.
Держись со мной, никуда не суйся. Если пацаны поймут, что ты немец, то отлупят так, что ой, а заодно и меня... Только я обувки не нашёл.
- Ничего, - Мартин, поддёрнув мешковатые штанины коричневых шаровар, влез по щиколотку в прибрежную грязь и поболтал в ней ногами. - Замаскируюсь... Сойдёт?
- Сойдёт, - хмыкнул Толька. - Пошли.
- Погоди, - Мартин ещё раз осмотрел себя, глядясь в воду заводи, как в зеркало, - точно сойдёт?
- Точно, точно, - кивнул Толька. И спросил: - Боишься?
- Есть немного, - признался Мартин...
...Где-то подсознательно Мартин ожидал, что попадёт в жутковатое царство хижин с соломенными крышами, разбитых дорог и людей, похожих на монстров из страшного сна.
Но Любичи оказались симпатичным городком с широкими улицами, мощёными камнем, узкими тротуарами, обсаженными деревьями и каменными, вполне уютными на вид домами. А люди скорей напоминали не монстров, а просто испуганных и усталых... людей.
На улицах их было немного, а те, кто был, спешили, глядя себе под ноги. Казалось, они очень стараются просто не замечать происходящего вокруг, потому что им всё это тошно, а сделать ничего нельзя.
Более-менее оживлённо было около комендатуры, да ещё на базарчике, расползшемся с небольшой площади, по всей видимости, для него специально отведённой, на окрестные улочки. Но и тут почти ничего не продавали - меняли всё на всё, стоял страшный гвалт.
Мартин загляделся на какие-то вычурные часы... и еле удержался на ногах, когда чья-то сильная рука отшвырнула его от импровизированного прилавка. Послышался голос, бросивший по-немецки:
- Пшёл прочь!
Пожилая женщина, менявшая часы, глядела на мальчика с испуганным сочувствием, а двое молодых солдат, один из которых и отбросил Мартина, уже не обращая на него внимания, рассматривали её товар и переговаривались.
Мартин сжал кулаки, онемев на самом деле... и Толька уволок его подальше. Там Мартинам прорвало:
- Пусссссти!!! Я ему... он у меня... я... я... я... Как он!..
- Тихо, - прошептал Толька, озираясь. - Тихо, всё нормально. Пинком не проводил - и ладно, а то знаешь, как бьют? Спецом под копчик целятся, потом сесть не получается, как будто в тебя лом вбили.
Мартин перевёл дух и мрачно спросил:
- И часто так?
- Как когда, - пожал Толька плечами. - У вас на аэродроме меня ни разу не трогали. Орут иногда, но не трогают. А тут, особенно если молодые из гарнизона... или наши полицаи - то бывает... - он посмотрел на Мартина с сочувствием, но, в то же время немного злорадно: - Ну, теперь понял?
Мартин угрюмо стукнул пяткой по краю тротуара и, не ответив, перевёл разговор:
- Пошли к твоему деду.
- Рано ещё, он рыбу наверняка ловит... - Толька помедлил. - В лапту умеешь играть?
- Нет, - пожал плечами Мартин...
...В лапту играть оказалось легко и интересно - главное, бить ме-ко и бегать быстро. А что Мартын взялся неизвестно откуда и не умеет говорить - никого особо не удивляло. На краю вытоптанного пустыря сидел мальчишка лет 12 - без обеих ног. Наблюдал за игрой.
Это тоже никого не удивляло. Чудно было не понимать языка. Хотя... несколько слов - и матерных ругательств, которыми нередко сыпали игравшие, и не только - Мартин понимал. И сам немного удивился, что понимает. Удивился и обрадовался.
После игры купались. На берегу разожгли костёр, испекли картошку - по две штуки на каждого, Мартину тоже сунули, как своему, без слов. Соли не оказалось, но все ели жадно, а Мартин думал с ужасом: а если Германия проиграет войну?!
Нет, такого не может быть, но если?! Неужели тогда... Нет, лучше он умрёт. Тогда лучше умереть. Он не презирал этих мальчишек, нет. Но для себя решил: лучше умереть, чем так вот...
Над городом несколько раз пролетали самолёты с аэродрома. Мальчишки каждый раз молча провожали их взглядами, но лица у всех становились недобрые.
Мартина так и подмывало крикнуть: "Не смейте, там отец!" - но он понимал, что это будет глупо. Да и сам отец знал об этой ненависти и относился к ней спокойно.
Толька, между тем, что-то сказал мальчишкам и поманил Мартина рукой. Пришлось одеваться и идти - скорей всего, было пора к тому загадочному деду.
Близился вечер. Жара не спадала, похоже было, что ночью пойдёт дождь. Мальчишки вместе пылили по окраинной улочке, заросшей зеленью. Толька неожиданно спросил:
- Зачем тебе это надо?