Впрочем, известно как. Возможно, война и возобновилась бы, скройся князь Ингварь за большим и густым лесом в своем Переяславле, но Константин Владимирович вместе с воеводой Вячеславом все смекнул заранее. Потому и разделились они надвое, взяв в клещи хилую дружину и еще более хилую рать князя Ингваря, после чего тем оставалось либо принять бой, ибо отступать некуда, либо сдаться.
- А тут мы почто? - встрял в разговор Хима, которому в учебе доводилось тяжелее всех по причине его изрядной толщины и неуклюжести, и он сильнее всех остальных березовцев мечтал оказаться дома, в родной избе.
- Поживем чуток, пока жители Переяславля с мыслью не свыкнутся, что град сей ныне ко князю Константину перешел и никуда теперь до скончания веку из-под его длани не вырвется, - ответил Пелей.
- А почему нас для того выбрали? Иные вон, как я слыхал, сразу домой подались, - не унимался Хима.
- Потому как каждый сотник лучшую четверть выделил. Позвизд нашу полусотню назвал, а с лучших и спрос наособицу, - улыбнулся Пелей.
- Чем же лучше? - разочарованно протянул Хима. - Вона как резво остальные обратно двинулись. Не иначе как отпустят их вскорости по домам. А мы теперь незнамо когда в Березовку свою попадем.
- Тебя, дурня, - пояснил полусотник, - град сей будет поить и кормить всю зиму до самой весны. Вот и сочти, сколь пшена да ржи, не говоря уж о репе, моркови, огурцах и прочей снеди, сбережет твоя мать, пока тебя не будет. И еще одно: остальные-то пошли, да недалече, ибо по домам никого из них все одно не пустят и всем им сызнова учеба предстоит. Вы же в граде - хучь по ночам в холе да в тепле будете.
- А днем како?
- Днем кажному ратнику дадут по десятку из мужиков, что в селах окрест града живут, и вы их станете обучать. Видали, поди, что не всех по домам распустили - придержали тех, кто помоложе. Так вот, к весне мне воевода наказал полтысячи воев в строй поставить и взыскует по всей строгости, коли я того не смогу. Ну а допрежь я вас заставлю семь потов пролить, дабы наказ Вячеслава сполнить.
- А мы кого? - хихикнул Гуней.
- Вы? - строго посмотрел на него Пелей. - Знамо кого - парней, кои под вашим началом будут. И не семь, а семижды семь. Зато вам, по весне, когда пора уходить настанет, каждому по гривне серебром дадут, потому как все вы не просто учились, а хорошо учились, и ныне уже будете нести ратную службу, иных обучая.
- Это князь наш так поведал? - спросил Любим.
- Нет, то наш воевода так сказывал, князь Вячеслав Михайлович, а его слово такое же твердое, - отчеканил Пелей.
- А Ратьша? - вспомнил кто-то. - Он-то верховный воевода, стало быть, его словцо поглавнее. Вдруг да переменит?
- То так, - согласился Пелей. - Может. Токмо я не слыхал, чтобы он хоть раз повеление князя Вячеслава отменил.
После чего полусотник пояснил, что Ратьша, чувствуя свои хвори, становящиеся с каждым годом все сильнее, уже давно готовил князя на свое место, а нынешний поход был вроде как проверкой. Мол, ежели ни разу нареканий не последует, то все, сдал ее молодой князь, а потому место верховного, после того как сам Ратьша уйдет на покой, по праву за Вячеславом. Теперь получается, что раз нареканий не было…
Потом он внимательно обвел взглядом всех своих ратников, обступивших его, и счел нужным ободрить:
- Как ни крути, а нам пуще чем всем прочим свезло. Мы-то в Переяславль к завтрешнему вечеру спокойным шагом дойдем, к тому ж и дорогу к нему еще Ингваревы ратники притоптали. А прочим ажно до Ростиславля добираться али до Зарайска.
Любиму на секунду стало жалко, что встреча со стариками откладывается до самой весны, но, с другой стороны, им теперь зимних припасов точно хватит, коли тратить на него не придется. Опять же подарки сможет всем купить, что тоже приятно.
Черед сторожить и поддерживать костер был не его, Любиму отчего-то не спалось. Вроде бы все в порядке, но что-то мешало, тоненько жужжа в ушах эдаким назойливым комаром, и он тронул за плечо Мокшу, таращившего осоловелые глаза в темноту.
- Ты поспи малость, а то мне все едино сон нейдет.
Мокша благодарно кивнул, признательно улыбнулся и почти тут же облегченно заснул, а Любим продолжал мечтать о том, какие именно подарки он сможет купить на княжескую гривну.
"Смарагде колты справлю баские али кокошник прикуплю. Опять же Маркуха слыхал, что здесь, в Переяславле, славные мастера по серьгам есть. Пусть самые простенькие, да куплю, порадую сестричку, а ежели недорого запросят, то, глядишь, и на две пары хватит - одну Смарагде, а другую… Берестянице. В самом деле, почему бы и не порадовать хорошего человека…"
Он покраснел и воровато огляделся по сторонам - никто не услышал, как он тут рассуждает о подарках? - но сразу же попрекнул себя: чай, нет у человека таких ушей, чтобы мысли чужие можно было слушать.
"Нет, есть", - отчетливо прозвучало у него в голове.
Любим вздрогнул и принялся испуганно озираться, прикидывая, кто же мог сотворить с ним такую шутку, но большая часть воев уже спали, а остальные потихоньку клевали носом.
"Померещилось с устатку", - облегченно вздохнул Любим и чуть не подскочил от все того же голоса, прозвучавшего ясно и отчетливо: "Нет, не померещилось"…
Глава 7
Чудесный дар
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес,
Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою - как никто другой.Рюрик Ивнев
"Ты кто?" - выдохнул Любим еле слышно - горло перехватило от волнения, но невидимый собеседник услышал.
"А ты в лесок зайди, сам и узришь".
Ратник с опаской покосился на темнеющий в сотне саженей от него лес. Вообще-то бояться было нечего, эвон сколь тут воев. К тому ж хоть и ночь, а возле каждого костра один не спит - бдит за огнем, пламя поддерживает, так что если неведомый тать… Но тут он сразу осекся - какой может быть тать с эдаким звонким девчоночьим голосом?! Тогда выходило, что…
"Ну чего гадаешь? - Голос вновь хихикнул. - Сказываю ведь, приходи и сам все поймешь. Али боишься?"
- Я?! - возмутился Любим. - Боюсь?! Да ты ведаешь ли, что я - ратник князя Константина, коему бояться…
"Вот и приходи", - бесцеремонно перебил голос.
- Вот и приду, - пробурчал Любим, решительно поднялся со своего места и двинулся к опушке. Дойдя до нее, он горделиво подбоченился и с легким вызовом в голосе поинтересовался: - Ну и где ты там схоронилась?
"А ты смелый, - одобрил голос и посоветовал: - Токмо тебе чуть подале зайти надобно".
- Подале так подале, - фыркнул ратник, давая понять, что ему все нипочем, и отважно шагнул вперед.
Лес, в который зашел Любим, был не просто старым, а очень старым. На каждом шагу, рядом с молодой жизнью свежих порослей, стояли деревья, приговоренные к смерти. Те, которые попросту валялись, будучи окончательно сгнившими, за последние дни почти исчезли - ратникам на ночные костры потребовалось их изрядно. Но тут и там еще высились черные лесные великаны - погибшие, но продолжавшие последним предсмертным усилием воли удерживаться от падения. Подножие каждого титана густо облепил поседевший от морозца мох, напоминая огромный венок из грустных ландышей, положенный у диковинного надгробья.
Но далеко в глубь леса Любим не заходил. Все тот же звонкий голос, звучащий громче и громче, довел его лишь до печально склонившейся своими длинными тонкими ветвями почти до самой земли небольшой березки. Почему именно до нее, ратник не понимал, так никого и не видя перед собой, но раз все время подсказывают: "Сюда, сюда", значит…
- Ну и где ты? - озадаченно спросил он, стоя подле деревца.
"А ты еще чуток вперед пройди", - посоветовал голос.
- К ней, что ли? - кивнул Любим на березку.
"Ну да, к ней", - весело подтвердил голос.
Любиму даже не понадобилось раздвигать тонкие ветви, чтобы добраться до ствола. Они сами пропустили ратника под уютный покров и вновь сомкнулись за ним, отгораживая березовского парня от окружающего мира. И - странное дело - не было уже на ветвях ни единого листочка, но все, что осталось по ту сторону этого природного шатра, как-то поблекло и резко отодвинулось далеко-далеко.
"А ты молодец, что не испужался", - поощрил его неведомый голос, явно идущий со стороны… ствола.
Он осторожно коснулся рукой белой коры и ошеломленно спросил:
- А ты кто?
Вообще-то бабушка всегда рекомендовала ему в таких случаях осенять себя крестом и рассказывала о множестве всяческих уловок расстроить козни лешего и прочих лесных обывателей. Однако ни одной из них ратник даже и не подумал воспользоваться, ибо все они были очень конкретны, то есть направлены индивидуально против непосредственно какой-то одной нечисти, а Любим так толком и не разобрался - кто же сейчас стоит перед ним?