Пока преодолевали несколько десятков верст по раскисшей дороге, окончательно рассвело, и в стан Константина они прибыли лишь ближе к полудню, что все равно само по себе являлось своего рода рекордом, ведь в то время, когда парламентер князя Константина призывал Ингваря для переговоров в шатер к своему двоюродному дяде, Вячеслав только направлялся в Переяславль, а ныне, хотя не прошло и суток, возвращался победителем из взятого города.
Без предупреждения войдя в княжеский шатер, Вячеслав лишь утвердительно кивнул в ответ на вопросительный взгляд Константина, добавив:
- Мои обошлись и без цинковых, и без дубовых. А тут то, что ты велел привезти. - И он положил подле рязанского князя сверток с иконой.
- Исполать тебе, воевода! - улыбнулся Константин.
- Та нема за що, - отозвался у выхода Вячеслав, предупредив: - Я тут малость вздремну неподалеку, с твоего дозволения, княже, но ежели что - буди сразу.
- Непременно, - пообещал Константин и повернулся к Ингварю. - Продолжим?
* * *
И повелеша Константине-княже учити воев своих строю бесовскаму, кой для русича вольнаго вовсе негожь. Тако же оторваша князь оный от рала честнаго смердов нещитаное множество и запустеша земля резанския, ибо не сташа в ей ратарей, но токмо вои едины. И возопиша народ резанский в скорби и печали безутешнай…
Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 г.
Издание Российской академии наук, Рязань, 1817 г.
* * *
Дабы не гибли ратари, во ополченье беромые, дабы возмогли, ежели нужда буде, заместо косы мечом володети, а топором вострым не токмо древо в чаще лесной, но и главу вражью с плеч долой снести, повелеша Константине-княже собрати всю молодь с селищ и градов, едва токмо бысть убран урожай по осени. И учиша его воеводы оных юнот тако: "Не токмо ежели порознь ворога лютаго встретить - беда смертная всем буде. Ан и вместях спасенья ждать неча, ежели вои ратиться не свычны".
А Константине-княже не токмо всех ратарей обучати повелеша, но и сына свово Святослава отдаша в учебу, дабы и княжич младой тако же возмог постичь все ратныя премудрости…
Из Владимиро-Пименовской летописи 1256 г.
Издание Российской академии наук, Рязань, 1760 г.
* * *
Судя по туманным отголоскам летописных источников, именно осенью 6725 года (1217 год от Рождества Христова) началось зарождение русского пешего строя - монолитного и непобедимого впоследствии, неуязвимого и страшного для любого врага. Прототипом его была легендарная фаланга Александра Македонского.
К сожалению, переводы трудов древних греков, где подробно повествуется об устройстве войска знаменитого воителя Древней Эллады, до нас не дошли, так что остается лишь гадать, какие авторы были использованы при ее создании. Однако факт, что они в то время существовали на Руси и были переведены на славянский, не подлежит никаким сомнениям. Просто так, на голом месте, при всем уважении к талантливым воеводам и полководческому гению князя Константина, они никогда не сумели бы создать ничего подобного.
Зато творческое переосмысление и блестящее применение воинского искусства древних греков на практике - это уже целиком заслуга полководцев рязанской земли…
Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности, т. 2, стр. 123. Рязань, 1830 г.
Глава 4
Переговоры
Если обладаешь волей к состраданию, то это лишь шаг к тому, чтобы возобладать и волей к жестокости, - именно в качестве как права, так и долга.
Фридрих Ницше
- Да ты уже вроде все обсказал, - тихо молвил Ингварь. - И как под самими Исадами было, и что далее с тобой приключилось.
- Иными словами, веры у тебя моим словам нет, - нахмурился Константин.
- Сам посуди, - уклончиво отозвался его собеседник. - О ту зиму, кою ты гостил у моего отца, невинно убиенного ныне, - сделав упор на трех последних словах, гость Константина перекрестился и продолжил, - ты тоже много чего рек. Тогда я и впрямь поверил, что от всего сердца слова твои идут. И про то, что которы и при наши надлежит уладить, и что сам князь Глеб пуще всего о том же печется, и… Да что там о пустом, - досадливо махнул рукой он. - Получилось же вовсе не так, как тобой было обещано. Скорее обратное. А ведь отец поверил… - Ингварь скрипнул зубами, но после недолгой паузы нехотя произнес: - Опосля батюшка совет со мной держал, ехати ему али нет. Я ж, дурень, сказал, что будь моя воля, то тотчас свое согласие на такую встречу дал. Как знать, кабы не мои слова, то, может… - Он, не договорив, умолк.
- Я понимаю тебя, - вздохнул Константин. - Тяжко все сие вновь и вновь в памяти крутить. Оставь. Тех, кто ушел на небо, уже не вернуть, и не о них ныне речь. Ты - князь, а значит, тебе в первую голову надо беспокоиться о живых.
- А я даже не смог его в последний путь проводить, - никак не мог отойти от тягостных воспоминаний Ингварь.
- Хочешь, нынче же выедем в Рязань? Туда да назад - за седмицу обернемся, коль подольше погостить не захочешь.
- В порубе, - саркастически добавил Ингварь.
- Ну зачем ты так? Княжеское слово - золотое слово. Оно должно быть крепче булата и цениться дороже золота, - с укоризной отозвался на язвительную поправку Ингваря Константин.
- И это ты тож в ту зиму нам рек, - не унимался тот. - Вышло же…
- То не по моей воле вышло. То князь Глеб так восхотел. За это сатана и забрал его к себе в ад.
- И опять скажу: ты в плетении словес умудрен вельми. Я в оном пред тобой, аки кулик пред орлом. Но от слова мед во рту у меня слаще не будет. Ныне тебе надлежит еще чем-то слова свои баские закрепить, дабы вера им была. Иначе… - Ингварь беспомощно развел руками, красноречиво показывая, что, мол, и рад бы я тебе поверить, да не могу.
- А то, что я, вместо того чтоб навалиться на твою рать всей своей силой да тебя вместе с воеводами полонить, речи веду о прочном мире меж нами - не закрепление моего слова? - начал потихоньку злиться Константин.
- То ты своих воев жалкуешь, - проницательно заметил Ингварь. - Пускай супротив моих их вдесятеро мене лягут, но ведь лягут. К тому ж после такого тебе уж и вовсе боле никто не поверит.
- Воев своих, стало быть, я жалею, а родичей не пожалел? Что-то тут я… - Константин запнулся, не зная, как перевести на язык тринадцатого века простейшее выражение "логики не вижу", но Ингварь и так все понял:
- Вои твои, вот тебе и жаль их, а батюшка мой хучь и братаном тебе доводился, но был для тебя уж больно опасным соперником. Опять же, Ольгов, кой у нас Глеб Володимерович отъяша, еще до Исад к тебе в володение передан бысть, одначе ты оный град под свою длань прияша и ворочать батюшке мому и не мыслил.
- И снова ты за свое, - вздохнул устало Константин. - Чего же ты хочешь?
- Дабы вера была слову твоему, вели воеводам своим вольный проход для моей рати оставить, а сам вместе с нами в град мой гостем дорогим приезжай. В нем и разговоры вести учнем.
- Если ты сейчас меня признаешь главой Рязанского княжества и подпишешь грамотку, что берешь от меня Переяславль в держание, то я так и сделаю. В том тебе роту даю, - пообещал Константин.
"Может, все-таки удастся избежать войны", - мелькнула у него надежда.
- В володение, - неуступчиво поджал губы Ингварь.
- Нет, в держание, - поправил Константин, чувствуя, что напрасно он размечтался.
- В володение князь боярам своим селища раздает, а я сам князь. - Ингварь медленно покачал головой в знак отрицания. - Не приемлю я таковского.
- Ну хорошо, - сдался Константин, прикидывая, что сейчас мир куда дороже маленького городка, о котором они говорили получасом ранее. К тому же он в стратегическом отношении все равно ничего не значит. - Пусть Ольгов перейдет в твою отчину на веки вечные. Дарю.
- Ишь какой чукавый! - насупился Ингварь. - Стало быть, Переяславль с Зарайском и Ростиславлем в держание, а заместо них куцый Ольгов. На тебе, паря, шкурку заячью, дарю, а про те лисьи, кои тебе от деда с батюшкой остались, памятай, что они теперь мои, а ты ими токмо пользоваться можешь. К тому ж и сам Ольгов всего пять лет назад тоже нашим был. Тако же и Коломна, и Лопасня, где ты ныне своих воев усадил.
- Во как?! А когда это они под княжением твоего батюшки были? - усомнился Константин, который успел изучить подробный расклад владельцев городов в Рязанском княжестве. - Помнится, Коломной владел Олег Игоревич, а в Лопасне сидел Глеб Игоревич.
- Верно, - согласился Ингварь. - И оба - мои родные стрыи. Детишков ни один не оставил, посему я самый ближний и самый старший. А ныне что получается - ты ж мой Переяславль яко волка обложил - куда ни прыгни из логова, везде охотник с луком. Мне и братьям моим меньшим токмо град батюшкин и остался, да еще Ростиславль с Зарайском, кои ты…
- Говорю ведь - выморочное наследство переходит не к братаничу, но к великому рязанскому князю, - отрезал Константин.
- Уже великому, - усмехнулся Ингварь.