- То есть как это дальше?! - сразу взвился на дыбки Константин. - В бой его первым пошлешь, что ли?! В целях психологии?! Да плевал я на все твои факторы и…
- Погоди-погоди, - перебил Вячеслав разбушевавшегося от таких перспектив друга. - Тут речь совсем о другом. Мужики ведь, как пить дать, тоже поначалу примутся бухтеть, ибо им тоже многое будет казаться в лучшем случае непонятным, а в худшем - глупым. Их же выгнать нельзя, поскольку они - простые крестьяне, так что уйдут с радостью.
- Зато их можно заставить, - напомнил Константин.
- Можно, - миролюбиво согласился Вячеслав. - Но поверь, обучение из-под палки далеко не самый лучший вариант - проверено, что когда человек занимается по доброй воле, с желанием, то за одинаковый промежуток времени усваивается вдвое, а то и втрое больше материала. Словом, куда выгоднее его попросту переубедить, а еще лучше усовестить. И вот тут перед строем вызывается твой Святослав, который по команде преподавателя выполняет все, что от него требуется. Устыдятся пахари, видя, что князь вначале обучил всему своего сына, а уж потом только добрался до них, а?
- Наверное, да, - неуверенно пожал плечами Константин.
- Да не наверное, а точно, поскольку с точки зрения психологии… - Но тут воевода осекся, с подозрением уставился на друга, после чего осведомился: - Я что-то не пойму - у кого из нас педобразование? Или ты поиздеваться решил? Ты ж все это и сам прекрасно знаешь.
- Это тебе за председателя комитета солдатских матерей, - усмехнувшись, ответил Константин. - Вперед наука - будешь знать, как князей оскорблять.
- Значит, ты со всем сказанным согласен? - уточнил воевода.
- Ну-у, согласен, - нехотя протянул Константин, еще продолжая колебаться, но не зная, что можно противопоставить убийственной логике Вячеслава.
- Да ты не дрейфь, княже, - ободряюще хлопнул тот Константина по плечу. - Это ж тебе не двадцатый век. Никаких издевательств и прочей дедовщины в помине нет и, слава богу, не предвидится, так что опасаться тебе ровным счетом нечего.
Как оказалось впоследствии, Вячеслав все спрогнозировал точно. Покинуть дружину на вторую неделю обучения решили всего четверо желающих. Первым из них воевода вызвал из строя самого никудышного, наглядно продемонстрировав лично присутствовавшему на словесной экзекуции Константину, что в военном училище он занимался не только тем, что чистил вечером сапоги, а с утра надевал их на свежую голову.
Закатив пламенную речугу, в которой было все - от намеков и подколок до сарказма и откровенных издевок, - Вячеслав неоднократно приводил в пример юного княжича. Одним словом, под конец выступления воеводы разбитной увалень по прозвищу Кутя был доведен до слез, но, невзирая на них, решительно изгнан из дружины, причем самим Константином, произнесшим установленную формулу, только на сей раз и "пароль", и "отзыв", так как увольнял сам князь, произносились одним человеком: "Не люб ты мне, Кутя. Уходи, путь чист".
У прочих же, хотя сей дружинник и до того постоянно ворчал, что уйдет, ибо не желает заниматься несусветными глупостями, какой бы князек их ни проводил, явно намекая на воеводу, создалось полное впечатление, что его изгоняют. Остальные трое, остававшиеся в строю, перепуганные и бледные, на вопрос Вячеслава: "Имеются ли еще желающие покинуть дружину?" не просто промолчали, но и отвели глаза в сторону, чтобы тот, упаси бог, не назвал их имен.
Более того, стоило воеводе чуть позже, улучив удобный момент, чтобы не слышали посторонние, лениво заикнуться, что он, дескать, совсем про них забыл, но ничего страшного, ибо завтра поутру он вновь построит дружину и все исправит, как они чуть ли не на коленях умоляли своего сурового начальника КМБ все забыть и не срамить их понапрасну, а уж они верой и правдой…
Больше желающих уйти не нашлось. Ни одного.
Сразу же после этого были устроены сборы мужиков, которых специально отобранные Вячеславом дружинники принялись гонять по полной программе. У них обучение пошло не так успешно, однако спустя два месяца уже никто не признал бы неуклюжего сельского пахаря в расторопном смышленом ратнике. И если в индивидуальном мастерстве многих надо было еще учить и учить, то строй они держали твердо, копья поднимали и опускали одновременно, из походной колонны переходили в боевой порядок за считаные минуты, а на вопрос, что означает мудреное словечко "каре", они уже не чесали в недоумении затылок и не пожимали плечами, да и прочие понятия, вроде "черепахи", стали для них не в диковинку.
Что же касается Святослава, то и тут восемнадцатилетний министр обороны Рязанского княжества попал даже не в яблочко, а в самую его сердцевину. Пускай он и стоял в строю на левом фланге по причине маленького роста, но по успеваемости вполне заслуживал места правофлангового. Не по всем предметам обучения юный княжич был самым-самым, но в первой пятерке всегда. Особенно ему удавалась одиночная строевая подготовка. Он так лихо и четко выполнял все команды, что лица остальных дружинников невольно расплывались в умиленной улыбке восхищения. Вот почему сразу после окончания учебы Святослав, представ перед отцом, уважительно, но в то же время с гордостью спросил:
- Не посрамил я тебя, отче? Не пришлось тебе за меня краснеть от стыда?
- Краснеть как раз пришлось, - ласково улыбнулся Константин, положив сыну руку на плечо. Заметив обескураженность Святослава, он тут же пояснил: - Не от стыда - от гордости краснел.
Святослав смущенно заулыбался, но сразу встрепенулся, напрочь забыв про отца, как только услышал знакомый голос:
- Отрок Святослав!
- Я! - стремительно повернулся он к окликнувшему его Вячеславу.
Тот, тоже довольно улыбаясь, скомандовал:
- Вольно. - И воевода, обращаясь к Константину, заметил: - Славного ты сына вырастил, княже. Я, пожалуй, у тебя его и вовсе заберу.
- Это как? - опешил князь. - На такое мы не договаривались.
- Так мы и о службе его ратной не договаривались, а видишь, как получилось. Ну да ладно, об этом пока помолчим. - Вячеслав заговорщически подмигнул юному ратнику. - Не будем князя-батюшку в такой радостный день расстраивать, верно? - И, властным жестом отправив Святослава к остальным дружинникам, встретившим княжича уважительным гулом, озабоченно поинтересовался у Константина: - Что с Ингварем? Тишина?
- Пока да, - последовал уверенный ответ.
- А это точно?
- Сведения надежные, - успокоил соратника Константин. - Тем более идут сразу из нескольких источников.
Одним из них был родной брат купца Тимофея Малого. Сам Тимофей готов был расшибиться в лепешку, после того как ожский князь спас его и всю семью от неминуемого разорения. Хлебосольный и гостеприимный хозяин, Малой в самом деле знал и поддерживал дружбу чуть ли не со всеми рязанскими купцами, включая тех, кто жил и в далеком Зарайске на Осетре, и в Пронске на Проне, и в Переяславле, который был облюбован на жительство его родным братом Иваном.
Поначалу честная натура купца противилась княжескому поручению, припахивающему чем-то грязным. Тайно собирать сведения и доносить Тимофей был не приучен. Хотя впрямую он и не отказывался, но попытку увильнуть все-таки предпринял:
- Негоже это, вынюхивать в чужой избе, какую кашу - с мясом али с рыбой - соседка варит, княже. К тому же в таком деле ловкость нужна, навык, а я больше торг вести приучен. Ты лучше поручи мне купить товару подешевше, дабы в дальних краях я его тебе продал подороже. Это по мне, а тут… Не справлюсь я, княже!
- А мне нет интереса, с чем каша у соседки варится, - пояснил Константин. - Мне совсем другое нужно. Точит ли сосед топор, в разбой на мою избу собираясь. А навыков в этом не нужно. Коли рать собирается, ее, как повой бабий, за пазуху не засунешь, чтоб никто узреть не смог. Она сразу видна.
Тимофей замялся, но все-таки высказал наболевшее:
- Так-то оно так, токмо гостям всем от свары князей един убыток. Чай, памятаю, как с десяток лет назад грады рязанские полыхали яко свечки, кои Всеволод Юрьевич, князь Владимирский, за упокой ставил дланью суровой. А ныне что ж, Переяславль запалить жаждешь, княже? Гоже ли?
- Нет. Негоже, - сурово отрубил Константин. - Для того и хочу я знать, когда Ингварь с силами соберется. Ведомо ли тебе, что я людей к нему посылал, мир предлагал, он же их восвояси ни с чем отправил?
- То ведомо, - кивнул Малой. - Да и то взять, какой мир с отцеубивцем можно… - И осекся, испуганно втянув голову в плечи.
- Вот, значит, как, - задумчиво протянул Константин. - И что же, многие из гостей торговых так же, как ты, думают?
- Разное сказывают, княже, - уклонился от ответа Тимофей. - Кому верить - не ведаю. К тому ж это я про Ингваря рек. Не я тако мыслю - княжич младой.
- А ты сам?
- Я что ж. Мое дело - торговля. Тут купил - там продал. Где уж нам, простым людишкам, в княжих делах пониманье отыскати. Да и не до того, - заюлил купец.
- Стало быть, никак не думаешь? - уточнил Константин.
Малой вздохнул и с тоской поднял глаза.