А то, что побежденные разбегутся по своим деревням, да так, что их не поймать, так это ерунда. Ловить их никто и не собирается, чай, не в партизаны подадутся. Добрел живым и невредимым до родного дома - вот и славно, вот и молодец. Сиди, дорогой, паши землю, расти хлеб, воспитывай детей. А воевать тебя потом все равно научат, но уже те, кто надо, то есть люди Константина.
Что же касается конных дружин противника, то пеший строй и для них должен был стать несокрушимой стеной, в которой им надлежало увязнуть. Конницей же предполагалось брать в клещи, наносить решающий удар, бить из засады, словом, завершать общий разгром.
Но это была лишь общая концепция, а претворять ее в жизнь, доводя до ума, то бишь до применения на практике, должны были грамотные исполнители, причем не один верховный воевода, а сразу несколько десятков, если не сотня.
Именно потому Вячеслав Дыкин, в прошлом краповоберетовец и грозный спецназовец внутренних войск, имеющий на своем счету, подобно Суворову, только одни победы в схватках с бандитскими чеченскими отрядами, а ныне молодой воевода всей Константиновой дружины, умолял своего друга и князя начать обучение с самих дружинников.
- Пойми, что понять и осознать все преимущества строя они должны только на своей собственной шкуре, иначе они неизбежно будут неправильно обучать остальных, - сипел он, посадив голос после длительных, но безрезультатных уговоров.
Безрезультатными же они оставались потому, что Константин, прекрасно понимая правоту друга, тем не менее всерьез опасался, что после эдакого КМБ как минимум половина, если только не три четверти, попросту разбегутся. Тем более сделать это довольно-таки легко - достаточно лишь произнести одну-единственную магическую фразу: "Не люб ты мне, княже". Что-то вроде пароля, на который сам князь, если он только мало-мальски себя уважает, должен ответить: "Путь чист".
Остаться же с одной четвертью дружины в такое тревожное время было никак нельзя, ибо сулило не неприятности, но куда более мрачную перспективу в виде неминуемой катастрофы. Лишь потому рязанский князь и упирался, заявляя, что без грамотных и специально обученных педагогов, которые не перегнут палку в ходе обучения, сумеют остановиться, когда надо, и прочая, прочая, прочая, затевать столь рискованное дело нельзя.
- Да где я тебе их найду?! - возмущенно всплескивал руками Вячеслав. - Где, если у меня на примете только один такой человек, да и то повелеть я ему не имею права.
- А я имею право? - осведомился Константин.
- Ясное дело, - легко согласился Вячеслав. - Самому себе всегда можно приказать. Но беда еще и в том, что у него совершенно иной профиль. Вместо "равняйсь" и "смирно" на уме одни римские папы, короли и императоры, а также масса глобальных задач, которые к армии не имеют никакого отношения.
- Это ты меня, что ли, имеешь в виду?
- Ну, слава богу, дошло, - вздохнул Вячеслав. - И то сказать: лучше поздно, чем никогда. Давай так, княже: дел у тебя и впрямь немерено, так что другим ты волей-неволей, но обязан доверять. Так?
- Смотря кому и смотря в чем, - последовало резонное возражение Константина.
- Согласен. Тогда перейдем к конкретике. Мне ты в воинском деле доверяешь?
- Тебе? Всецело.
- А какого хрена ты тогда в них лезешь со своими коррективами?
- Так это я доверяю. А моя дружина?
- Надеюсь, что тоже.
- А если надежда не сбудется? И останемся мы с тобой как пушкинская старуха у разбитого корыта. Так, что ли? - не собирался уступать Константин. - Пойми, что гарантий у тебя никаких, и коль ребята разбегутся, то это будет хана всему нашему делу. Мы без них ничего не сможем. Набрать и обучить новых нужны годы и годы, а молодой Ингварь - я в этом больше чем уверен - выступит против меня уже в этом году. И что тогда?
- Значит, тебе нужны твердые гарантии? - прохрипел Вячеслав сорванным голосом. - А ты понимаешь, что в этой ситуации тебе их не даст ни бог, ни царь и ни герой? Разве что… - Он умолк и, склонив голову, внимательно посмотрел на Константина, после чего задумчиво произнес: - А ты знаешь, княже, пожалуй, есть у меня на примете такой человек. Конечно, гарантию на сто процентов и он тебе дать не сможет, но за девяносто я ручаюсь.
- И кто же он? Бог, царь или герой? - насмешливо поинтересовался Константин.
- Ни то, ни другое, ни третье. Он всего лишь сын, - неторопливо пояснил Вячеслав, и на раскрасневшемся лице восемнадцатилетнего воеводы промелькнула легкая кривая ухмылка бывшего спецназовца.
- Чей сын? - не понял Константин.
- Трудно сказать вот так сразу, - почесал в затылке Вячеслав и оценивающе посмотрел на собеседника. - Пожалуй, о царе речь вести пока рано, тем паче о боге, а вот о герое, наверно, можно. Значит, сын героя по имени… Святослав.
- Подожди-подожди, - нахмурился Константин. - Это ты про моего Святослава, что ли…
- Точно. Про него. Только этот парень даст нам гарантию, что твоя дружина не разбежится.
- Каким образом? - продолжал недоумевать Константин.
- Он тоже будет проходить КМБ.
- Чего?! - вытаращил глаза Константин. - Пацану всего одиннадцатый год идет, а ты его в армию? Не дам!
- Скажите пожалуйста, какие мы горячие! Прямо-таки председатель комитета солдатских матерей - не меньше! - возмутился Вячеслав. - Ты лучше вначале все выслушай до конца, а уж потом начинай бухтеть.
- Выслушать выслушаю, - согласился Константин. - Но я все равно против. К тому же он и без того занят под завязку.
Святославу и впрямь скучать не давали. Занятия сменялись одно за другим: на смену греческому языку шло изучение философии и риторики, а там подходил немчин, который давал основы латыни. В учебном процессе участвовала даже… Доброгнева, которая, по настоянию Константина, преподавала княжичу азы траволечения. А еще Святославу приходилось зубрить многочисленные статьи законов, и не только одной Русской Правды, но и "Номоканона", а также "Мерила праведного", и постигать по рукописным летописям историю Руси.
- Некогда ему, - вспомнив обилие учебных предметов, еще раз, но менее уверенно повторил Константин.
- Ничего, лишь бы ты согласился, а время найдется, - обрадовался Вячеслав и принялся для вящей убедительности загибать пальцы. - Во-первых, вопрос психологического плана. Дружинный народ, особенно по первости, пока не втянулся, обязательно должен возмутиться нелепым, на его взгляд, обучением, так?
- Железно, - подтвердил Константин, тут же добавив: - Чего я и боюсь.
- Вот, - не стал спорить Вячеслав. - Возможно, что будут иметь место даже случаи открытого неповиновения. И что тогда делать? Дабы не разлагать дисциплину среди остальных, надлежит выгнать смутьянов в три шеи. А если таковых наберется полдружины?
Константин молчал.
- Если же среди обучаемых окажется твой сынишка, то тем же дружинникам выполнять мои команды будет совсем не зазорно. Раз им беспрекословно повинуется сын князя, куда уж вякать всем прочим? Примерно так они станут рассуждать. Во-вторых, учитывая то, что отрабатываться будет не индивидуальное мастерство, а коллективные действия, никаких напрягов для самого Святослава в обучении не предвидится. От строевой подготовки еще никто не умирал, а поскольку дело для княжича новое, к тому же ратное, учиться он будет в охотку. Тем более ты сам говоришь - он у тебя смышленый.
- Это точно, - миролюбиво подтвердил Константин.
- А раз соображаловка на месте, стало быть, все освоит куда быстрее прочих. И тогда вступает в силу "в-третьих", то бишь психологический фактор номер два - остальным станет попросту стыдно. Как это они, двадцати- и тридцатилетние, не могут угнаться за сопливым мальчишкой? И тут уже пойдет социалистическое соревнование в самом что ни на есть идеальном своем виде.
- Скорее уж феодальное, - не удержался от подковырки Константин.
- Хоть рабовладельческое, - равнодушно махнул рукой Вячеслав, продолжая гнуть свою линию. - Но суть не в этом. Суть, а это уже в-четвертых, заключается в достойном ответе тем смутьянам, которые наотрез откажутся подчиняться и выполнять глупые, на их взгляд, команды начальника. А ответ будет таким. Хотите уйти? Да пожалуйста. Завтра перед строем мы с вами попрощаемся, и зла на вас никто не держит. А на следующий день я вызываю первого из дембелей из строя, выбрав и впрямь самого нерадивого, и заявляю, что самолично пожелал его отчислить из дружины, причем сразу поясню и причину отчисления. Дескать, не нужен мне такой дружинник, который не в состоянии выполнить простейшие команды и не в силах угнаться по своей исполнительности даже за Святославом - самым молодым из всех гридней, но уже являющегося отличником боевой и политической средневековой военной подготовки. - Вячеслав перевел дыхание, сделал непродолжительную паузу и, загнув пятый палец, помахал крепким кулаком перед Константином, продолжив: - И тут же в-пятых. Я предложу всем тем, кто тоже считает себя не в силах угнаться за малолетним княжичем, тоже выйти из строя и соответственно из дружины, ибо мне для учебы нужны сообразительные ловкие парни, а не горькие неумехи. Как ты мыслишь, княже, выйдет ли после моих слов хоть один человек, даже если накануне вечером заявят о своем уходе сразу два десятка?
Константин замялся. Все было просто, убедительно, логично и красиво до гениальности.
- Вот только Святослава жалко, - выдавил он, почти согласившись с доводами Вячеслава.
- Ерунда. Ранний подъем и отбой еще никому во вред не пошел, а свое книжное обучение после таких военных игр он легко наверстает, если я его, конечно, не привлеку и дальше.