* * *
…она летела теннисным мячиком, посланным пружинистой силой белесых нитей Переплета; она беззвучно кричала и сама не понимала, что кричит; с ней однажды было нечто подобное, еще до Анджея, когда Инга выпила лишний коктейль на студенческой вечеринке, непривычно горький и крепкий, и…
…она висела густой каплей чернил на кончике пера, боясь сорваться в хохочущую пропасть, а перо опускалось все ниже и ниже; и пальцы, сжимавшие это Вселенское Перо, дрожали все больше и больше, словно Тому, Кто Пишет, было очень страшно; и когда Инга все-таки сорвалась…
…она рухнула, расплескавшись черной кляксой по густо исписанной странице, и та обуглилась под пылающей Ингой-кляксой, а перепуганные Знаки бросились врассыпную, нарушая свой извечный порядок… Слова смешались, Фразы перепутались, а опьянение все не проходило, жизнь была мутной и горькой; и Инга поняла, что стоит на чем-то белом, и ее крепко держат за руки…
…она стояла…
2
- Выползень роду женского, подло нарушивший Обряд Чистописания и осквернивший белизну Предвечной Страницы своей грязной тенью; святотатство, кое во веки не свершалось…
Инга стояла у столба, плотно прижимаясь к нему спиной и чувствуя лопатками гладкую поверхность. Очень болела голова; Ингу подташнивало, и столб казался единственной опорой, оторваться от которой означало - упасть и умереть. Окружающая действительность словно потеряла резкость, а воздух напоминал анисовую настойку после того, как в нее добавят воды.
Слабый гул… море? Нет, толпа. Безликое гудящее месиво глядело на Ингу сотнями глаз, и эти взгляды множества людей ползали по ней сотнями нахальных муравьев. Что они делают с ней? Что они сделают с ней? Не все ли равно?..
Инге было все равно.
- …И по Канону Чистописания да примет дерзкий выползень участие в обряде, но последнем в жизни своей - Обряде Сожженной Страницы…
Сейчас она умрет. Она не может здесь жить. Кажется, ее хотят сжечь… ну и пусть. Она умрет, и встретит Энджи, и Талю… и Бакса. Конечно, обязательно, и Бакса тоже…
Гул усилился, странным образом разделяясь надвое. Сквозь пелену, застилавшую глаза, Инга с трудом разглядела, как толпа нехотя расступается… как шарахаются в стороны белые балахоны, суматошно всплескивая рукавами… как медленно приближаются… совсем рядом…
Мир на мгновение стал резок и отчетлив.
- Баксик, - прошептала Инга, устало щуря слезящиеся глаза, - я уже умерла, да? Брось эти железки, брось, ты порежешься… Таля, не подходи ко мне, этот столб липкий, я приклеилась… я, наверное, больная, еще заразишься… Таля, а где папа? Анджей с вами?..
Бакс по-волчьи оглянулся на притихшую толпу и встал рядом с Ингой, обвисшей на невидимых веревках, а вокруг уже выстраивались, окружая столб непрочным живым кольцом - белый до синевы Щенок Кунч, угрюмый Черчек с топором, задвигающий себе за спину сопротивляющегося Тальку, однорукая Вилисса, насупленный Пупырь и дрожащие не то от страха, не то от возбуждения парни с Дальних Выселок…
Возле Пупыря обнаружилась довольно своеобразная компания - сутулый Страничник Свидольф, по локоть закатавший рукава своего балахона и откинувший капюшон, так что его обширная плешь устрашающе сверкала на солнце; а у ног Страничника подпрыгивали два крохотных лохматых человечка, и тот, что был покрупнее, грозно размахивал ржавым кухонным ножом.
Лишенные Лица, гроза Черчековым подвалов, Болботун и Падлюк; Свидольф всю дорогу нес их в подоле своей просторной одежды, никому не доверяя эту важную миссию…
- Эй, Свидольф, - донеслось от кучки Страничников, напоминавшей шевелящийся сугроб, - ты не там стоишь! Ты слышишь или нет?
- Там, - глухо буркнул Свидольф, - там я стою… где надо, там и стою…
И добавил сгоряча нечто такое, отчего толпа удивленно загалдела, а Бакс лишь зло расхохотался.
Страничники переглянулись.
- Бей их! - неуверенно выкрикнул один из них, самый молодой и потому чрезмерно горячий. - Во имя Переплета!..
Толпа зашевелилась, топчась на месте.
- Ну?! - уже более властно приказал ретивый Страничник. - Бей выползней!
Из толпы вышел человек. Человек с висящим через плечо колчаном стрел и ненатянутым луком в руках. Он неторопливо приблизился к столбу и остановился перед Баксом, заступившим ему дорогу.
- Ах я… - сказал человек.
- Что - ах ты? - оторопело спросил Бакс, крепче сжимая рукоятки серпов.
- Ничего, - ответил человек. - Зовут меня так - Ах. А больше ничего.
И развернулся к толпе, неуловимым движением натягивая лук и накладывая стрелу на тетиву.
Толпа попятилась, топча простыни Обряда Чистописания.
- Папа! - взвился в воздух пронзительный девичий крик. - Папа, подожди, я с тобой!..
Добрая дюжина подростков, расталкивая Людей Знака, выскочила вперед, а бегущая первой девчонка на ходу кинула камнем в Страничников и замерла на безопасном расстоянии от лучника - которого, похоже, побаивалась больше прочих.
- Вернемся домой, - хмуро пообещал ей отец, - по заднице получишь…
- Вот вернемся - тогда и посмотрим, - вздернула нос девчонка и подмигнула зардевшемуся Тальке.
Ах проворчал что-то себе в бороду - и вдруг вскинул лук, целясь в идущих навстречу людей, одетых в грязные и порванные городские платья.
- Не глупи, охотник! - весело крикнул тот из новоприбывших, чья забинтованная рука болталась на самодельной перевязи. - Испортишь шкуру, чем торговать станешь? Имей в виду, я у тебя свою дырявую шкуру не куплю!
- Зольд? - не опуская лука, спросил охотник. - Рыжеглазый, ты?
- Я, я, - широко ухмыльнулся дылда-Рыжеглазый, подходя с товарищами поближе. - Спасибо вот Чумбе да им - отбили у Боди, чтоб тех… ну как, вовремя мы?..
Бакс оглядел свою увеличившуюся армию и принялся насвистывать какой-то залихватский мотивчик, почесывая затылок кончиком правого серпа.
- Что ж вы делаете-то, Люди Знака? - с детской обидой выкрикнул Страничник помоложе. - Вам же их бить велено, а вы тут разговоры разговариваете, да стрелой еще в меня целитесь и камнем бросаетесь! Ну вы-то, - обратился он к толпе, - вы-то хоть будете их бить?
- Кого? - осведомились в толпе.
- Как кого? Выползней!..
- Каких выползней?
- Вы что, Люди Знака, счастья-пересчастья и вам, и вашей матери, - ослепли?! Вот этих выползней!
- А там и не все выползни, - задумчиво отметили в толпе. - Очень даже и не все. Вон и Страничник один имеется… И вовсе нельзя нам их бить, особенно смертным боем, по Закону Переплета. Опять же и выползней недавно уважали, а теперь не замечать велено. Вот мы и не замечаем… в упор.
- Козлы! - взвыл дурным голосом потерявший терпение Страничник. - Балбесы недописанные!..
- Ругается, - обиженно сообщили в толпе. - Страничник, а ругается, как выползень… козлами да балбесами зовет… Вот ему Переплет за это и наподдаст. Кричит "бейте их!", на Поступок толкает, а сам стоит и на себя брать не хочет. Хи-итрый… Ну что, Люди Знака, бить или не бить?
- Я, я беру на себя! - встрял в разговор оживившийся Талька. - Вы нас не бейте, а я все беру на себя! Ну как, годится?
- Ишь ты, - не поддался на провокацию упрямый глас народа. - Годится… Это годится, когда под боком молодица, а тут как-никак Поступок… обмозговать сперва надо. И бить, выходит, Поступок, и не бить - Поступок… куда ни кинь, всюду клин. Эй, Белые Братья-Страничники, скажите заветное слово - пусть их всех ураганом раскидает, а мы пока посмотрим, а там и решать станем…
- Я им скажу! - заорал обнаглевший Талька. - Я им сейчас такое слово заветное скажу - век помнить будут! Ясно? Плесень бледная!..
И уже тише, Вилиссе:
- Вила, тут у них столб заговоренный… Я хотел маму от него отлепить, да боюсь отвлечься. Вдруг эти поганки не побоятся, так ты в случае чего за мамой следи! Мне подсказывать не надо, я уже не маленький!..
- Да вижу, что большой, - улыбнулась краешком губ Вилисса и взглядом словно погладила мальчишку по голове.
Люди, стоявшие по краям толпы, начали взбираться повыше на склоны - оттуда было лучше видно. Молодой Страничник, чуть не плача, следил за ними. Возможное побоище неуклонно превращалось в зрелище. И вдобавок не то, что предполагалось вначале.
- Эх, вы… - шептал он севшим голосом, - что ж вы так-то… Их же мало совсем, горстка на ладони, дунь - и пылью разлетятся!
- Их-то горстка, - степенно заявил Страничник постарше, горбатый и оттого изогнутый вопросительным знаком, - да только им Поступок совершить, как тебе утереться… Дунь на них - может, и разлетятся, только дуть у нас никто не обучен. А ты, Белый Брат, стой и не вякай лишнего - сам, небось, знаешь, как ихний малец разок Свидольфа переговорил… а Свидольф тебя раза в три покруче будет… вернее, был…
- Эй, вы! - перебил его наставления вопль Бакса. - Да-да, вы, Беленькие! Кончай шептаться и командуйте, чтоб дорогу нам дали! А не то перебью всех, а остальных Талька заколдует! Ну, кому сказано?!.
- Кого - остальных? - спросил Талька. - Ты же сказал, что всех перебьешь…
- Их бить, - вполголоса отозвался Бакс, - что детей малых… Нельзя их просто так бить, Таля, гнусно это…
Договорить ему не дали. Хлопнула дверь в Книжном Ларе, подтаявший людской айсберг колыхнулся, вновь смерзаясь от страха и любопытства в единый монолит - впрочем, по-прежнему разрезанный надвое - и по этому нетронутому проходу к столбу двинулся человек в широком складчатом одеянии.
Белом с серебром.
- Глава! - завизжал от восторга молодой Страничник. - Глава!..
- А-а-а-а… - эхом отдалось в толпе.
- Глава! - нестройно подхватили остальные Страничники. - Наконец-то! Держись, выползни да отступники - Глава вам сейчас покажет!