Автором "Landkreuzer P-1000" "Ratte" стал талантливый инженер Эдвард Гротте. Интересно, что еще до войны, во время работы в Советском Союзе, куда его специально пригласили в марте 1930 года, он предлагал советским военным проекты подобных сверхтяжелых танков.
Чересчур смелые и достаточно сложные в производстве проекты Гротте были отвергнуты. А вот в Германии они пришлись по душе. Ну что ж, пусть так и будет. Ведь Иосиф Сталин предпочитал самоутверждаться в совершенно иной манере, нежели это делали его политические противники.
* * *
Двигаясь со скоростью сорока километров в час, чудовищная "Крыса" вела огонь из орудий "главного калибра". Чудовищные 280-миллиметровые стволы раз в десять минут озарялись яркими вспышками пламени. Снаряды весом в добрую пару центнеров уносились к позициям русских.
Первый залп был сделан ядерными зарядами, и теперь над полевыми укреплениями "иванов" вздымалось сразу два мрачных "ядерных гриба"! Чтобы окончательно подавить всякую волю к сопротивлению, обстрел продолжался обычными, но от этого не менее смертоносными снарядами.
Внутри широкой приплюснутой башни с гудением поднимались элеваторы подачи боекомплекта. На лотках лежали "Ferkel" – "поросята": тупорылые, блестящие от смазки черные снаряды весом в два центнера. Они настороженно поблескивали латунными ведущими поясками в ожидании, когда их отпустят на короткую свободу, заканчивающуюся яркой вспышкой и грохотом.
По другому транспортеру-элеватору подавались полотняные пороховые картузы метательных полузарядов.
Орудийные расчеты в главной башне работали как черти в аду. Внутри было тесно от массивного металла и душно, несмотря на то что вентиляторы под потолком гудели на всю мощь, выдувая пороховые газы после выстрелов. Скрежетали приводы подачи боеприпасов. Звучали отрывистые каркающие команды группы офицеров-дальномерщиков.
Заряжание орудий было медленным – в море могучие крейсера разделяют десятки миль, но в условиях сухопутного общевойскового боя дистанция сокращается гораздо более стремительно. Поэтому полуголые, черные от пороховой гари расчеты 280-миллиметровых орудий в прямом смысле слова надрывали жилы, таская тяжелые стальные чушки. Их искаженные закопченные лица то и дело озарялись тревожным красным светом сигнальных ламп:
– Verschluß geschlossen! – Затвор закрыт!
– Feuer bereit! – Готов к открытию огня!
– Achtung! Feuer! – От отдачи содрогалась не только массивная приплюснутая башня, но и весь "Ландкрейсер". Очередной осколочно-фугасный снаряд улетал к русским позициям.
Как раз именно два ствола в башне и обеспечивали более-менее приемлемую скорострельность чудовищной конструкции Эдварда Гротте. Стреляли они попеременно, ибо сдвоенный залп "двухсотвосьмидесяток", особенно поперек движения, мог разрушить, а то и опрокинуть огромный и неповоротливый "Ландкрейсер" высотой в одиннадцать метров.
Управлять этим атомно-механическим чудовищем было весьма непросто. Нужно было затормаживать все три массивные гусеничные ленты с одной стороны массивного корпуса "Landkreuzer P-1000" "Ratte". Но дело в том, что идеально синхронизировать этот процесс не получалось. Каждая из шести гусеничных лент, на которые опирался корпус немецкого "сухопутного" крейсера, имела собственную ходовую часть. А они были склонны ломаться, гусеницы провисали, опорные катки заедали и ломались, амортизаторы перегревались и выходили из строя. Проводка сложной электромеханической системы искрила и "коротила". Поэтому траектория движения тысячетонного стального монстра больше всего напоминала вихляющую походку выпивохи.
Носовой каземат "Ландкрейсера" со спаренными 105-миллиметровыми пушками тоже не молчал. Его суммарная скорострельность составляла около трех десятков выстрелов в минуту. Пока что носовая "спарка" вела огонь осколочно-фугасными снарядами по позициям русских. Уже после первых залпов все впереди заволокло дымом и мерзлой пылью, выбитой фонтанами взрывов из скованной ледяным панцирем морозов земли.
Но и это не стало большой проблемой для орудийных расчетов "Сухопутного крейсера". Орудия "главного калибра" могли бить на сорок километров, а 105-миллиметровая носовая "спарка" – чуть менее чем на десять километров. Пока "Landkreuzer P-1000" "Ratte" выполз на дистанцию огня носовых 105-миллиметровых орудий, его башенные 280-миллиметровые гаубицы успели уже сделать с десяток выстрелов обоими чудовищными стволами.
Целеуказание им выдавал радиолокатор "Фрейя-II", ажурная решетчатая антенна развернулась на корме широкой приплюснутой башни "главного калибра". В полутьме крохотного закутка радиолокационного поста операторы пялили глаза на круглые зеленоватые экраны осциллографов, пытаясь по скачкам амплитудной направленности определить точное местоположение цели. И все же на плоскости двух измерений это удавалось сделать легче, чем в трехмерной неопределенности небес. Да и расстояния вместе со скоростями были просто несоизмеримы. Потому и получалось так неторопливо, с курвиметром и логарифмической линейкой приговаривать сотни людей, там, на границе сорокакилометрового радиуса поражения "главного калибра" "Ландкрейсера".
Всесильный повелитель тысячетонной стальной механической горы, ощетинившейся разнокалиберными стволами, испытывал чувство, сходное с сексуальным экстазом, когда отдавал приказ на открытие огня. Да это и понятно: если "Тигр" вызывал у танкистов ощущение всесокрушающей мощи, то что можно сказать о "Ландкрейсере", буквально напичканном новейшими приборами и вооружением?.. Тут поневоле станешь законченным "техноманьяком"!
Именно таким и был оберстбарон Ойген фон Крюгер. Потомственный прусский дворянин попросил перевода на фронт с непыльной должности при танковом полигоне Куммерсдорф в 1943 году, сразу после Сталинградской катастрофы фельдмаршала Паулюса. Как опытный офицер боевого управления, он принимал деятельное участие в формировании тяжелых танковых батальонов – "schwere Panzer Abteilungen". Барон Ойген фон Крюгер сам успел повоевать сначала командиром танка, а потом и командиром роты тяжелых "Тигров". Его карьера стремительно пошла вверх уже в следующем, 1944 году. Опытных офицеров в Вермахте катастрофически не хватало.
А уж потом, когда фон Крюгер впервые увидел в секретном экспериментальном цехе завода Круппа огромный "Ландкрейсер", то понял, что именно этот бронированный монстр на шести широких, массивных гусеничных лентах подарит ему либо яркую славу, либо такую же яркую смерть!
С тех пор он и стал "König der Ratte" – "Крысиным королем". Но на такое прозвище он не обижался. Наоборот, очень обрадовался, когда подчиненные на юбилей подарили футляр красного дерева, в котором на синей бархатной подложке покоилась серебряная флейта…
* * *
А ведь эта тысячетонная "Крыса" была не одна – она просто шла на острие таранящего оборону русских клина. Два других монстра "Landkreuzer P-1000" "Ratte" следовали справа и слева от головного чудовища.
Шесть 280-миллиметровых стволов посылали на укрепления русских суммарно тонны раскаленного металла и взрывчатки. А еще били из спаренных 128-миллиметровых орудий "Pakzwilling-40" чудовищные танки "Maus-II". Лупили "Ягдтигры" из пушек такого же калибра. Да и "Королевские тигры" не отставали, обрушивая раскаленный металл на головы "иванов".
* * *
В небе над стальными исполинами неслышный в общей какофонии раздавался прерывистый треск, как будто по облакам мчался мощный мотоцикл без глушителя. В воздухе промелькнули обтекаемые снаряды со стреловидными крыльями. Над веретенообразным фюзеляжем ракеты была установлена длинная труба двигателя, из которого, как хвост кометы, вырывался длинный факел пламени. Так же внезапно, как и появилась, крылатая ракета скрылась за поросшими лесом холмами.
Самолеты-снаряды "Фау-1" с прямыми крыльями и пульсирующими воздушно-реактивными двигателями были просты в конструкции и не требовали больших затрат и сложного оборудования при изготовлении. К тому же ПуВРД были нетребовательны к топливу – годился и низкооктановый бензин. Но именно из-за низкой топливной эффективности за "Фау-1" и оставался яркий огненный хвост несгоревшего топлива. Факел из сопла реактивного двигателя сильно демаскировал немецкую крылатую ракету, и ее было легко обнаружить на подлете.
Из-за дымной пелены, которая заволокла позиции русских, ударили яркие сполохи трассеров. Огненные плети стеганули по ближайшей "Фау-1" и мгновенно разорвали ее на куски. Та же участь постигла и остальные самолеты-снаряды.
Гейнц Гудериан специально затребовал поддержку с воздуха. Ее осуществлял Отдельный дивизион управляемых самолетов-снарядов. После смещения рейхсмаршала Германа Геринга ракетные части были переподчинены не Люфтваффе, а Oberkommando der Wehrmacht – Генеральному штабу. Хотя стартовые команды и обслуживающий персонал Отдельного дивизиона управляемых самолетов-снарядов носил эмблемы с "птичками" Люфтваффе.
А вот следом за "Фау-1" летели уже пилотируемые бомбардировщики. Более того! Каждому, кто даже напрямую и не участвовал в этой грандиозной войне (интересно, были ли такие?), был знаком этот силуэт с характерным обратным изломом крыльев и висящими под брюхом обтекателями-"лаптями" неубирающегося шасси.
* * *