Она стояла и сопела – то ли осматривалась, то ли принюхивалась. С ее "шубы" ручьями стекала мутная вода. Теленка рядом не было, наверное, его снесло ниже течением. Вот, кажется, она заинтересовалась копошением буквально у себя под носом. Я замер – в отчаянной надежде, что, может быть, как-нибудь обойдется.
Бизониха чуть наклонила голову в мою сторону, но ничего, кажется, интересного не обнаружила. Опять подняла голову… И в этот момент где-то у меня за спиной – совсем близко – раздался крик.
Собственно говоря, я ведь был местным и прекрасно понимал, что охотники на крупную дичь крайне редко атакуют взрослых здоровых животных. Ну, если только зверь окажется в совсем уж беспомощном положении. Всегда бьют молодняк – это не спорт, а добывание пищи. В данном случае кричал (иначе не скажешь!) смертельно раненый теленок.
У нормального городского обывателя, наверное, душа бы вывернулась от жалости и сострадания. А у меня в мозгах ослепительно вспыхнул сигнал: "Все! Кранты!" И я ломанулся из своей ловушки, даже не пытаясь подхватить бесполезное сейчас копье.
В последний момент зацепился-таки ногой за ветку, упал, вскочил, кинулся туда, где, казалось, кусты были не такими густыми. Прежде, чем опять нырнуть в чащу, оглянулся и…
И понял, что не успел.
Не знаю, как уж она сумела разогнаться на столь малой дистанции – не козочка все-таки…
Стремительно двигаясь вперед, она сделала мощное движение головой – от самой земли вверх. Поддела меня и бросила!
Все, что я сумел сделать, это повернуться чуть боком, ухватиться рукой… Черт его знает, что уж я там сделал, лишь бы кривой рог не вошел мне в живот!
Короткое "мгновение полета". Я рухнул на землю, ломая какие-то ветки. Увидел рядом с собой прикрытое свисающей шерстью копыто, перекатился, вскочил…
И опять!.. Только не рог! А-А-А!!!
…Было совершенно не ясно, жив я или мертв. То, что видели мои глаза, никак с реальностью не соотносилось. Но я что-то видел, значит…Значит, скорее первое, чем второе! Сознание возвращалось как-то рывками. Сначала я понял, почему ничего не чувствую – а потому, что нахожусь в болевом шоке (это, в общем-то, знакомо). Потом осознал, что дышать – хочешь не хочешь – все-таки нужно. И, наконец, сообразил, что за безобразие я созерцаю – это нижняя часть мощного куста ольхи. Тело же мое застряло наискосок головой вниз где-то между небом и землей.
Все эти открытия меня не обрадовали. Казалось более чем вероятным, что это лишь предсмертное прояснение сознания и сейчас начнется агония. "Наверное, сквозь меня торчит обломанный сук. Может быть, и не один. Скорей бы уж…"
Агония, однако, все не наступала, зато вернулся слух. Вокруг было шумно: треск ломаемых веток, топот, рык и меканье животных, крики людей. Охотники, однако, орали явно не от страха – скорее всего, они пугали несчастных бизонов, сеяли панику.
Тысячу лет спустя все стихло. А еще через столетие где-то рядом послышались голоса:
– Унаг, что ли?
– Он самый!
– Эк его раскорячило!
– Да уж! Сильнее "сильных" захотел быть. И вот результат.
– А-а, он просто дурак! На "старуху" попер. Это ж каким местом надо было думать?!
– А может, у них – за Длинной рекой – просто думать не умеют? Ладно, Юка звать будем?
– Зови!
После недолгой паузы я узнал голос вожака:
– Хорошо висит, однако…Живой?
– А кто его знает. Вроде дышит. Добить?
– Э-э… Ну-у… – похоже, Юка мучительно размышлял над сложной проблемой. Наконец он принял решение: – Снимите его. А там посмотрим.
Вот теперь мне стало по-настоящему больно! С почти мертвым телом "спасатели" не церемонились. Даже мелькнула мысль, что они между делом доломают мне все, что еще не сломано, оторвут все, что еще не оторвано.
В конце концов мое несчастное тело свалили (а не положили, гады!) в полужидкую растоптанную глину и на некоторое время оставили в покое – наверное, занялись разделкой добычи. По счастливой случайности под головой оказался какой-то бугор, и я мог что-то видеть, кроме низкого хмурого неба.
Ни двигаться, ни думать не хотелось со страшной силой. Однако инстинкт самосохранения дал себя знать: "Сейчас они вернутся, поставят диагноз и все будет кончено. Вряд ли мой полутруп кто-то захочет тащить в поселок, а оставить умирать одного, наверное, неприлично".
Голова шевелилась – я смог даже немного приподнять ее. И начать обследование. Прежде всего, у меня сложилось впечатление, что проникающих ранений грудной клетки или брюшной полости не имеется – ни на какой сук я не насадился. "Уже хорошо. А конечности… Вроде двигаются! И кости из них не торчат, значит, открытых переломов нет. Голени, бедра, предплечья и плечи вроде бы обычной формы – никаких ненормальных изгибов не наблюдается. Может, у меня и закрытых переломов нет?! Однако… А вот шкура порвана неслабо, кое-где прямо с мясом. Это, конечно, мелочи… Наверное, здесь и там у меня растянуты связки и вывихнуты суставы. И сильнейшие ушибы. Впрочем, это не ушибы, это раздавлены мышцы и прочие ткани: ну, когда рука или нога идет на излом, кость не ломается, а мякоть – всмятку. Ох-хо-хо… Впрочем, от всего этого не умирают… если друзья не помогут".
Я попытался сесть, опираясь руками о землю. Со второй попытки это почти получилось, однако я услышал, что ко мне идут, и вновь плюхнулся на спину.
– Да, – печально сказал Юка, – похоже, уже не встанет. "Сильный", вроде бы, человек, а подставился как мальчишка.
– Да ладно! – раздался незнакомый голос. – Говорят, он все равно собирался уходить к себе. Вот и ушел.
– Пусть легким будет твой путь, Унаг – человек из-за Длинной реки! – чуть насмешливо вступил кто-то третий. – Ни к чему тебе лишние муки!
– Стой! – рыкнул вожак. – Я сам – он же был моим другом!
– Успел? Шустрый, однако! Ну, давай…
– Не-ет!! – крикнул я. Или мне только показалось, что крикнул. Во всяком случае, звук какой-то издал и голову повернул.
Надо мной склонились лохматые-бородатые лица:
– Что "нет", Унаг?
– Не трогайте меня! – прохрипел я. – Уходите!
– Неужели ты хочешь долго страдать? – искренне удивился Юкка. – Хочешь дождаться, чтоб тебя живьем клевали вороны и грызли всякие хорьки?
– Нет. Я сам.
– Сам?!
– Да. У нас "сильные" уходят сами.
– Я хотел помочь тебе…
– Помочь? – я лихорадочно пытался хоть что-то придумать. – Ладно, помоги: оставь мне онаг. И уходи.
Как это ни странно, просьба "умирающего" была выполнена. Они вложили мне в руку стилет из расщепленного бивня и ушли. Некоторое время слышались недалекие голоса – очевидно, охотники распределяли груз для переноски, а потом все стихло. Прощаться со мной больше никто не пришел.
Совсем недавно – в другом мире – я не переставал удивляться: 24 часа в прошлом на все про все?! Ну ладно, туристы – им адреналин нужен! Но ученые-то должны понимать, что за это время в мире прошлого ничего толком выяснить нельзя! Тем более, если речь идет не о материальной культуре, а об отношениях между людьми! Нужны месяцы, если не годы, чтобы вжиться, стать своим и начать что-то понимать. И вот теперь я лежал и проклинал эти огромные, эти бесконечные 24 часа.
Верхушки кустов гнул извечный степной ветер. А здесь – на земле – было тихо. И комары. Наверное, они натренировались на местной мегафауне – мамонтах и носорогах. От каждого укуса чуть ли не искры из глаз сыпались. Сдувать их или обмахиваться веточкой было бесполезно. Эти твари не погибали даже от удара ладонью – каждого надо было давить индивидуально.
Кроме того, по мне начали ползать муравьи – большие и черные: "Вроде бы их не должно быть в сырой низкой пойме? Впрочем, черт их знает, этих муравьев…" Они, вроде бы, не кусались, но упорно лезли во все отверстия и щели моего тела, они копошились в открытых ранах – очень приятно!
Потом прилетело несколько насекомых, похожих на оводов или слепней. Только размером они были чуть меньше воробья. Наверное, эти твари не сочли меня достойной добычей и вскоре улетели. А я понял, что долго не выдержу – впору пускать в дело стилет! На мне даже набедренной повязки нет!
На "амулете" осталась одна зарубка. Я давил на нее пальцем, я скреб ее ногтем, но она никуда не девалась! "Да что ж такое?! Ну, не может же такого быть – ведь целая вечность прошла! Часы сломались?! Господи, ну за что ж мне такое?.."
Кажется, я был уже на грани истерики. Титаническим усилием мне удалось-таки собрать в кулак остатки воли – я сел. Подтянул колени и ощупал голени и бедра. Понял, что кости целы, и решил встать – чего бы это ни стоило. Встать и выбраться на открытое место. Иначе оставшегося времени мне как раз хватит, чтобы сойти с ума.
Никаких подходящих палок поблизости не было, зато рядом лежало копье. Вероятно, "друзья" позаботились об умирающем – отыскали и принесли. И на том спасибо…
Претерпев, казалось, все муки ада, я встал на ноги, опираясь на древко. А потом сделал шаг. И еще шаг. И еще… Ноги плохонько, но держали, связки работали. "Кошмар, конечно, но не КОШМА-АР! – вспомнил я, скрипя зубами, концовку старого анекдота. – Это мне комары помогают – создают "эффект торможения". Когда в одном месте больно, то плохо, а когда во всех сразу, то вроде бы и ничего… А эти мои неандертальцы – они же охотники по жизни. В анатомиях, наверное, разбираются лучше любых хирургов. Неужели не смогли отличить смертельно раненого от просто ушибленного? Или не захотели, сволочи? Впрочем, этого я уже никогда не узнаю".