- Как так нет? - поразился Лузгин. - Здесь же граница, я правильно понимаю?
- В Тобольске пограничники, в Тобольске…
- Ну да, вторая линия…
- Какая там вторая! - вспылил старлей. - Нет здесь пограничников, с лета никого не осталось.
- Это что же получается: мы эту территорию… отдали?
Елагин только плечами подёргал, а водитель Саша сказал не без вызова:
- Почему отдали? Здесь и без погранцов есть кому Россию охранять. Правильно, товарищ командир?
- Почему же об этом молчат? - не унимался Лузгин, и старший лейтенант влепил ему легонечко:
- Об этом я вас хотел бы спросить, уважаемый Владимир Васильевич.
- Я не знал, - сказал Лузгин. - Честное слово, не знал.
- А если бы и знали? - сказал Елагин. - Какая разница…
- Короче, буф-ферная зона! - смачно произнёс водитель. - Во, блин, жизнь, опять на зоне оказался!
Лузгин и раньше по ужимкам водителя, по нервозной Сашиной весёлости догадывался кое о чём, но было неприятно услышать это в голос, без стеснения, чуть ли не с гордостью, и он спросил:
- За что сидели, Саша?
- Да за войну, начальник, за войну!
- А ну-ка тормози, - сказал Елагин. Он смотрел налево, мимо шофёра, Саша тоже повернул голову и присвистнул.
- Заболтался, командир, извини.
- Оставайтесь в машине, - сказал старлей и выбрался наружу.
- Смотри, Василич, - пальцем ткнул в стекло водитель Саша. - Вон, на краю лесочка, видишь?
Лузгин посмотрел и не увидел ничего, а потому ругнулся про себя, толкнул правую дверцу и спрыгнул на мокрый асфальт. Старлей Елагин стоял перед капотом и держал ладонь над козырьком.
- Я же сказал!.. - Он глянул недовольно на Лузгина и крикнул, снова всматриваясь в мокрый горизонт: - Коновалов, дай предупредительную!
- Есть, предупредительную! - звонко ответили за луз-гинской спиной, и тут же знакомый грохот ударил Лузгина в затылок. Он пригнулся и поневоле сделал несколько шагов вперёд, лёг грудью и ладонями на тёплый капот и сразу увидел, по кому они стреляли.
В километре от дороги (так Лузгин определил навскидку расстояние) по краю леса двигались четыре грузовых машины с тентами, и первая, что ползла с отрывом от других, уже скрывалась за деревьями, и туда, через поле, летела огненная трасса и таяла в сером воздухе на подлёте к цели.
Грохот смолк, Елагин вскинул ладонь к козырьку и тут же заорал:
- Коновалов! Огонь на поражение!
Пулемёт "броника" лупил через поле, пока последний грузовик не скрылся в лесу. Разве это война, - подумал Лузгин. То в тебя пальнут от горизонта, то ты стреляешь хрен знает куда. Настоящая война - это когда видишь лицо врага, смотришь ему в глаза… Или рванули бы сейчас в погоню, наперерез, достали бы в лесу, завалили первую машину - "по науке", как сказал бы Воропаев… Капли дождя противно сыпались Лузгину за воротник, и он испытывал глухое недовольство - ещё и потому, что всё так быстро и бездарно кончилось.
- Доложить? - крикнул голос из "броника".
- Давай, - как бы нехотя согласился старлей. - Хорош, поехали.
- "Духи"? - спросил Лузгин в машине.
- А кто же ещё? - ответил Саша. - Торопятся, козлы, у них сезон заканчивается…
- А что, зимой они не ездят?
- Зимой - не ездят, - передразнил его водитель. - Зимой не спрячешься, в лесу дороги снегом по-завалит, только по шоссе… Да и народ-то южный, морозов наших боятся.
- В Северном Казахстане морозы покруче бывают, - не согласился старлей.
- Ну, так то северный, - примирительно заметил Саша. - Что, командир, "духи" к Воропаеву поехали? - Дальше водитель уже объяснял Лузгину: - Сейчас рванут лесом через Копотилово, на сладковскую дорогу и после на Маслянку, к железке. Точно на Колю-младшого наткнутся!
- Ну, конечно, - процедил Елагин. - На весь соседний район, на Сладковский, - три блокпоста, и сто дорог в округе. - Лузгин догадался, что объяснения предназначены ему. - Хотя, если бензина мало, вполне могут внаг-лую, по шоссе…
- Там есть деревня, Выстрел называется, - сказал Саша. - Хорошее название, Василич? Обычно возле Выстрела "духи" поезда и стопорят.
- А почему бы там блокпост не поставить? - спросил Лузгин.
- А толку-то! Они тогда в другом месте полезут. В Но-воандреевке, например. Атак хоть точно знаем где. И "варяги" тоже знают, перед Выстрелом противоминную платформу прогоняют и вообще палят из поездов по всем кустам налево и направо. Но круче всех были китайцы. Точно, командир? Китайцы были круче всех! - Водитель Саша рассказывал с восторгом, что участок железной дороги от станции Называевская до Омска, до границы буферной зоны, ещё совсем недавно "держал" китайский контингент, быстро вырубивший лес на двести метров по обе стороны от магистрали и размотавший три ряда колючей проволоки. Никаких инцидентов на "китайском" участке, как правило, не случалось. Потом дипломаты, похоже, вспомнили соглашение о зонах коллективной ответственности, и азиатов заменили европейцы с американцами. Но просека осталась, как и память о китайских пулемётчиках на вышках. Так что и нынче, проскочив Называевскую, охрана поездов могла расслабиться и выпить, что и делала с огромным удовольствием.
Про дипломатов и соглашение Лузгин уже домыслил сам, по ходу Сашиного рассказа. И ещё он подумал, что писать ему по возвращении будет совершенно не о чем - ни тебе братства воинского, ни геройства, ни железной армейской дисциплины. Ведь не напишешь же (а если и напишешь - никто не напечатает), как пацаны в застиранной, а потому казавшейся грязно-бесцветной хэбухе пост-реляли-постреляли в горизонт и убили там кого-то или промахнулись. И кто сказал, что это были непременно "духи", а не колхозники с картошкой, хотя последнее едва ли: колхозники не шарят по лесам, да и остались ли вообще колхозники на свете - Лузгин не знал.
- Ох, любят же водилы поболтать, - сказал Елагин.
5
Дождь кончился, но всё вокруг - и мешки бруствера, и глыбы на дороге, и бампер "уазика" - было мокрым, нигде не присесть, и Лузгин курил, стоя, уже вторую сигарету кряду, и не знал куда себя девать. Внутри брустверных квадратов он видел ямы, затянутые сверху тёмным от воды брезентом, и в левой яме вот уже минут пятнадцать как исчезли старлей Елагин с младшим сержантом Коноваловым и другим сержантом, из местных, встретившим их появление пальбою в небо из ракетницы. Солдаты таскали из "броника" в яму коробки и ящики, другие солдаты волокли навстречу, на дорогу, такие же ящики и коробки; чужой бронетранспортёр в моторном рёве и дыму задом выползал из капонира, освобождая место нашему; водитель Саша прыгнул в свой "уазик", бибикнул Лузгину, чтобы тот освободил дорогу, вильнул три раза между блоками и быстро поехал в сторону деревни, что растянулась посреди поля в полуверсте за блокпостом.
Стоять столбом было нелепо, но и предлагать свои услуги в качестве добровольца-грузчика было бы ещё смешнее. Лузгин прошёлся по дороге, взглядом обводя окрестности, и увидел две линии траншей, короткими зигзагами отходящих от брустверных ям. Всю территорию блокпоста, включая линии траншей, широко опоясывали спирали колючей проволоки - спирали Бруно, припомнил начитанный Лузгин, - а посреди, за левой ямой, торчала деревянная караульная вышка на манер зоновской. Лузгин такие видел в Харпе, этом тюменском Магадане. На вышке, привалившись грудью к поручню ограждения, неподвижно стоял солдатик в бушлате с поднятым воротником и пристально смотрел на Лузгина. Солдатик поднёс руку к лицу, под крышу вышки порхнул и растаял виток сигаретного дыма. "Дисциплинка, однако", - хмыкнул Лузгин. Он посмотрел подальше в поле, заметил, уже без удивления, знакомый бугорок и громко спросил караульного:
- Это что, танк, да?
Караульный кивнул и снова пустил дым под крышу.
- Ну чё там? - крикнул караульный, глядя через дорогу. - Долго ещё?
- Ладно, слезай, - ответили ему.
Из ямы бодро выскочил Елагин. Солдаты стали двигаться быстрее, но не слишком; самый прыткий уронил коробку, сквозь лопнувший картон по асфальту рассыпались тускло блестевшие банки, и Елагин звучно выдал: "М-ма-ла-дец!" Он стоял, подбоченясь и стучал по асфальту носком правого ботинка. Лузгин отбросил сигарету и пошёл к нему.
- Сейчас разгрузимся, - сказал старлей, полуобернувшись на лузгинские шаги, - соберём для вас личный состав, побеседуете.
- О чём? - съязвил, не сдержавшись, Лузгин.
- Вам виднее, - спокойно ответил Елагин. - Да, сейчас сюда местного старосту привезут, расскажет вам… ну… о проблемах населения…
- …О дружбе с военными, - в тон старлею продолжил Лузгин. - Всё понятно. - Он стал припоминать, в каком кармане сумки лежит диктофон и давно ли он менял в нём батарейки. - Кстати, как вас по батюшке? Очень приятно, Алексей Алексеевич. Простите, что не поинтересовался ранее. Так вот, Алексей Алексеевич…
- Можно и без отчества, - сказал Елагин.
- …Нельзя ли мне самому побывать в деревне? Поговорить с людьми, а не только с начальством.
- Времени мало, - ответил старлей. - Вернётесь в Казанку, там - сколько угодно.
- А если я желаю здесь?
- Не успеете здесь.
- У меня создаётся впечатление, - с подчёркнутой вежливостью проговорил Лузгин, - что у вас есть какие-то причины воспрепятствовать мне… - Елагин медленно покачал головой, глядя мимо, и Лузгин шагнул к нему поближе и даже тронул за рукав. - Что случилось, Алексей? Чего вы от меня шарахаетесь? Боитесь, что не то и не так напишу, неприятностей боитесь? Зря боитесь, я вам не враг, я вам зла не желаю. Я взрослый человек, в два раза старше вас, Алёша, я тридцать с лишним лет работаю журналистом и никогда людей не подставлял. Но я не люблю, когда меня водят за ручку, и я не позволю, понятно?