Свет ослеплял и манил к себе, делаясь все ярче и ярче - пока я не закрыла глаза.
Открыв их, я обнаружила, что лежу поперек обнаженного тела Нея в ближней комнате пещеры неподалеку от Кум и глаза мне слепит яркое солнце, бьющее сквозь трещину в потолке.
Я приподнялась на локте. Во рту пересохло, груди болели от переполнившего их молока. Надо кормить Маркая…
Раздался чей-то стон.
Ксандр лежал у входа, одной рукой чуть ли не в самых углях очага. Он перевернулся на бок, его стошнило.
- Ксандр! - Я подползла к нему. - Тебе плохо?
Он молча помотал головой, лицо уже принимало обычный цвет, руки не дрожали.
Я поднялась и сделала несколько шагов обратно к Нею.
- Ней!..
Он открыл глаза - в первый миг невидящие, но затем в них хлынула память, он пришел в себя.
- Сивилла?..
- Да. Сесть можешь? - Я помогла ему привстать.
Меня окликнул Ксандр.
- Не могу разбудить Марея!
Я встала, уже чуть более уверенно, и подошла.
- Что там? - спросил Ней.
- Марей умер, - ответила я, склоняясь над телом.
Погребение Марея устроили тогда же, когда венчали Нея на царство. Марей был не просто кормчим "Жемчужины": его жертва знаменовала вступление Нея в царский сан, он добровольно сошел во тьму со своим царевичем и принял на себя ожидавшую их смерть. В большой погребальный костер, возведенный на берегу, я бросила остатки египетских благовоний, народ вознес по Марею погребальный плач. Молодая жена его, Идела, стояла здесь же с серым от горя лицом; ребенка, которого она носит, Марею не суждено увидеть уже никогда.
Я пела Сошествие срывающимся голосом. Может, будь настой не так крепок или положи я меньше…
"Он мой", - прошептала Она у моего плеча. Его сердце оказалось слабее, чем тело, он отдал себя за своего царя, выбрав смерть. Он ушел добровольно.
Я склонила голову, меня окутал дым от костра.
Венца, конечно, не было: корона Вилусы стала добычей ахейцев еще поколение назад. Нея короновали венком из виноградных листьев и луговых цветов и, возгласив здравицу, подняли в его честь полные чаши местного вина.
Ней выпил, полетели приветственные крики:
- Эней! Эней! Сын Афродиты!
Начался хоровод вокруг костра. Я сидела рядом, вино казалось мне уксусом.
Ксандр подошел с сыном на руках, передал мне Маркая и обнял меня за плечи, прижавшись щекой к щеке.
- Не вздумай, - сказал он.
- Не вздумать что?
- Не вздумай из-за этого горевать.
- Марей умер таким молодым, это я виновата…
- Я ведь тоже не хотел возвращаться, - сказал Ксандр. - Остался бы там с Аштерой, забыл бы здешнее горе и боль… Но решение было за мной, я выбрал.
- Почему?
Ксандр прижался подбородком к моему плечу.
- Ну, здесь ведь Ней, и ты, и Маркай. Мне еще хватит жизни, чтобы умереть.
- Это уж точно, - улыбнулась я.
Ксандр пожал плечами:
- Тебе тоже…
- Все время, пока пела Сошествие, я радовалась, что там остался не ты. Но ведь так нельзя. Утешаться тем, что горе выпало Иделе с ребенком, а не мне…
- В том-то и трудность, когда любишь. Кто-то становится дороже остальных.
- Я уже не могу относиться ко всем одинаково. Не выделять Маркая и Кианну из прочих детей, не ценить твою жизнь больше других… Жрице ведь так нельзя. Нельзя, Ксандр…
Он коснулся моего лица, стирая след от единственной слезинки.
- Ты ведь человек, ты не можешь иначе. Только богам под силу любить всех одинаково.
Я уткнулась лбом в его шею.
- Я так рада, что Она выбрала не тебя, - прошептала я.
- Я тоже, - кивнул Ксандр.
Ab urbe condita
Мы отплыли на пятый день, подгоняемые к северу попутным ветром. Залив остался позади, гора скрылась из виду. Мы шли вдоль берега, перед нами расстилались поля зреющей пшеницы, алели маки. Погода стояла роскошная, и лишь прохладный ветер и снижающееся над горизонтом солнце напоминали о близкой осени. Лето подходило к концу, наступало время жатвы.
Без Коса на "Дельфине" было непривычно. Помощнику Марея, вставшему к кормилу только после Египта, еще недоставало опыта, и кормчим "Жемчужины" Ней назначил Коса: несмотря на невысокое рождение, тот уже многократно успел показать себя надежным кормчим и умелым воином. Ксандр начал учить Бая управлению кораблем. Бай и без того разбирался в гребных распевах, но пока не знал, какие приказы годны для каких случаев: со своего места он не видел остальных гребцов, а носовая палуба отгораживала его от моря. Ксандр поставил его к кормилу и теперь все объяснял и показывал.
Мы иногда останавливались для торговли, но деревень попадалось не много. Наверное, дальше от берега стояли какие-нибудь поселения, но с моря их было не разглядеть. Как-то мы пристали к побережью у маленькой, в пять-шесть домов, деревушки, чтобы выменять свежего хлеба. Я взяла с собой Маркая: он временами капризничал, и я вышла прогулять его по краю поля.
- Видишь, здесь цветы! - Я сорвала яркий мак с золотой сердцевиной, к которому тянулся Маркай. - Алое - это красиво…
"Сейчас, - прошептала Она за моей спиной, - сейчас же отплывайте дальше, немедленно".
Словно в ночь перед тем, как черные корабли появились в Пилосе, меня охватила неотвратимая уверенность, что должно что-то произойти. "Сейчас".
Все еще сжимая в руке мак, я чуть не бегом пустилась обратно к Нею.
- Нужно отплывать, - выпалила я.
Он лишь взглянул - и обернулся к своим:
- Все по кораблям! Отплываем сейчас же!
Ксандр, который в это время увлеченно торговался, удивленно взглянул на Нея и поспешил закончить сделку.
- Куда плыть? - спросил Ней.
Я даже немного растерялась, видя, как все устремились на корабли, словно при появлении неприятеля.
- На север, - сказала я. - На север, пока Она не велит остановиться. - Обхватив Маркая, я переложила его на другую сторону. - Не знаю, почему так. Прости, Ней.
- Твоего слова достаточно, - просто ответил он. - Ксандр! Грузи поклажу на "Дельфина"! Отплываем!
Попутный ветер подгонял нас к северу. Два дня мы плыли без остановки, без береговых ночевок; мимо нас скользил берег с золотыми полями, готовыми к жатве.
Во вторую ночь спустился туман, "Жемчужину" и "Семь сестер" мы могли разглядеть только потому, что теперь, по примеру египтян, к корме каждого корабля подвешивали светильник.
Ней крикнул, все три корабля подошли борт о борт.
Я без лишних слов передала Маркая в руки Тии, Ксандр помог мне перебраться через промежуток между кораблями. Через другой борт на "Семь сестер" уже перелезал Кос.
- Дальше так идти нельзя, - начал он без предисловий, и я невольно отметила, как далеко он шагнул со времен первого совета, когда он едва осмелился заговорить. - Справа уже слышен прибой, но непонятно, близко ли берег и насколько он крут. Если двигаться дальше - рискуем наткнуться на скалы. Надо бросать якорь и пережидать туман.
Ксандр кивнул.
- Я иду со стороны моря, но мне тоже не нравится эта гонка вслепую. Тут еще какое-то странное течение, нас все время относит к берегу. Лучше переждать.
Ней взглянул на меня:
- Твое слово, сивилла. И осторожность, и морская наука велят остановиться. Что скажешь?
Я не ощущала ровно ничего. Неотступная потребность спешить, толкавшая меня вперед, исчезла. Я протянула руки - полная тишь.
- Нужно переждать, - сказала я. - Задержка нам ничем не грозит.
Ксандр кивнул, Кос смотрел с явным облегчением. Прикажи Ней - они с готовностью двинулись бы и дальше, но теперь были откровенно рады остановке.
- Бросить якорь! - крикнул Ней. - Пережидаем туман!
- Утром туман уйдет, - сказал Ксандр. - Дни стоят теплые, солнце его быстро разгонит.
Бай остался в дозоре. Ксандр пришел ко мне в каморку на "Дельфине", и пока Маркай спал, мы снова, после долгого перерыва, любили друг друга - так осторожно и нежно, как только можно заниматься любовью в пяди от спящего младенца. После, лежа головой на плече Ксандра, я еще слышала, как море укачивает нас обоих.
То ли от тишины, то ли от утоленного наконец желания - но Ксандр проспал даже позже рассвета. Когда я встала, они с Маркаем еще не проснулись. Занятно было смотреть, насколько они похожи во сне: одинаково налипшие на лоб волосы, одинаково умиротворенные лица…
Я вышла на палубу. Занимался рассвет, небо отсвечивало розовым. Туман поднимался от земли, словно полог.
Мы стояли у самого устья реки, где широкий ее поток впадал в море. Зеленели речные берега, над ними возвышались поросшие деревьями склоны, переходящие в гряды холмов; на дальнем горизонте вставали тени высоких гор. Чайки, ловя крыльями береговой ветер, с криками сновали над морем, из-за холмов поднималось сияющее золотом солнце.
Ней, воздев руки, стоял на палубе "Семи сестер", залитый золотыми рассветными лучами.
Если его окликнуть - могут проснуться остальные. Я попыталась перелезть через борт, Ней увидел и, подхватив на руки, перенес меня на "Семь сестер". На мгновение мы застыли так, стоя на палубе в объятиях друг друга и чувствуя, как солнечный свет словно приподнимает нас над морем.
- Смотри, странная птица! - обернулся Ней. - Вроде бы не водная. Кто это?
Крупный силуэт приближался к нам, чайки бросились врассыпную. Птица пронеслась над кораблем, едва не задев мачту, тень ее упала на Нея.
- Молодой орел, - разглядела я.