Я взглянула туда, куда Она указывала. Позади Нея в дверях стоял юноша немыслимой красоты. Смуглая, блестящая от умащений кожа, обритая по-египетски голова, складчатая льняная юбка - и копье в руке… За его спиной виднелась едва различимая тень высоких крыльев.
Он посмотрел на Сехмет и пожал плечами. Затем улыбнулся мне знакомой мимолетной улыбкой, краешком губ.
- Привет, Чайка, - сказал он.
- Мик-эль!..
- Мы с тобой явно поладим, у меня тут есть пара идей…
- Как же я могу служить и Ей, и тебе? Мик-эль, я ведь уже прошла посвящение. А ты принадлежишь жизни, верхнему миру…
- Разве ты до сих пор не поняла, что они едины? - спросила Она. - Ведь Хри учил тебя тому, что мир нижний подобен вышнему. Смерть без жизни пуста и жестока, но и жизнь без смерти стала бы нелепой насмешкой. Всему свое время и свой черед. Когда умирает старец, сполна проживший свой век, никто не сочтет это злом. Ты ведь знаешь.
- Да. Но убийство грудного ребенка всегда зло. - Мой голос дрогнул, я склонила голову. - Госпожа, я видела, как рушится мир. Города гибнут один за другим. Голодных становится больше, чем звезд в небе. Люди исполняются отчаянием, и я бессильна им помочь.
- Не так уж бессильна, - заметил Мик-эль. - Твои старания спасти Египет разве не помощь? И разве бессилие вести через море народ, которому иначе грозила бы смерть? Не можешь же ты одна делать все сразу…
- Жаль, что не могу! - Меня переполняло все то же отчаянное желание. - Я бы хотела, но как? Как мне поднять мертвых, чтоб было кому вспахать невозделанные поля? Как мне сажать молодые оливы?
Мик-эль улыбнулся чудесной улыбкой:
- По одному деревцу за раз.
Я закусила губу, глаза переполнились слезами.
- Пойдем, - мягко сказал он. - Если ты точно решила - пойдем. Пора основывать город.
Я кивнула и взяла его руку.
Я стояла рядом с Неем посреди пшеничного поля. Он плакал, сидя на земле и обхватив колени руками.
Склонившись, я обняла его.
- Что случилось, мой царевич?
Ни Ее, ни Мик-эля, ни храма поблизости…
- Ты ее видела? - спросил он, не поднимая головы.
- Кого?
- Басетамон. Она умерла. Сожгла себя заживо.
Я похолодела, вспомнив огненное зарево позади наших кораблей, отплывающих из Саиса, и свое выдуманное пророчество.
- Когда она узнала, что нет ни меня, ни кораблей, она возвела погребальный костер, чтобы погибнуть в огне. Поняв, что нам не лежать рядом в вечности, она отказалась и от череды следующих жизней. - Плечи Нея дрогнули. - О боги! Сжечь себя заживо…
Я взяла его лицо в ладони:
- Ней! Ней, здесь нет твоей вины!
- Я знал, что Басетамон способна на что угодно. Не подозревал, что она решится, но все же. - Он смотрел туда, где поле переходило в лес, подступавший к реке. Смотрел, словно провожал ее взглядом. - Я видел, как чернеет ее лицо и спекается плоть, а на лице ее брата, спешно вызванного и стоящего здесь же, проступают ужас и потрясение. Она покончила с собой из-за меня…
- Ней! - Я сжала его руки. - Но что тебе оставалось? По-прежнему быть у нее в наложниках? Ведь не ты ее такой сделал!
- Я мог хоть как-то помочь…
- А она могла тебя убить. Или Вила, или меня, или еще кого-то из тех, кого ты любишь. Безумие бывает пугающим, но безумие, соединенное с властью, поистине чудовищно.
- Она была не безумной, но лишь непредсказуемой и несчастной. И такой ранимой…
- Ней… - Он все же посмотрел мне в глаза, чуть успокоившись. - Исцелить ее под силу только Владычице Мертвых. У тебя такой власти нет и никогда не было. Ты не можешь сопутствовать ей в глубинах тьмы, тебе нечем уврачевать ее душу, ты не сумел бы ей помочь. Мы же не виним льва, что он не летает? Не виним быка, что он не умеет плавать?
- Я ведь не бык.
- Нет, мой царевич. Ты - человек, который делает все, что в его силах. И никто не может требовать от тебя больше. Больше, чем ты сам. Потому что и без того ты несешь груз, который не по плечу любому другому.
- Но этого недостаточно. Я всегда знал, что не смогу быть царем. Даже в детстве, когда меня впервые начали склонять к тому, чтоб я предстал перед советом Вилусы. Я знал, что не способен царствовать.
- В том и состоит таинство, мой царевич, - произнесла я, твердо зная, что так оно и есть. - Тому, кто считает себя сведущим превыше других и способным все наладить, исправить и устроить, нельзя становиться царем. Но когда рядом нет более достойных и ты принимаешь ответственность за дело, которое нужно исполнить любой ценой, - это не прихоть или своеволие, но лишь необходимость. Кто-то должен принять царствование. Кроме тебя некому.
- Но есть ведь Марей и Ксандр.
- Ты и впрямь считаешь, что они смогут править лучше?
- Нет. - Он покачал головой. - Они прекрасные кормчие и отважные воины. И мои друзья. Но царство… Нет, они не смогут править лучше.
Я взяла его за руку:
- Тогда поднимайся, пойдем. Видишь - тебя уже ждет Анхис.
Анхис шел нам навстречу по пышному лугу, раскинувшемуся у реки. Несмотря на седину, он двигался легкой юношеской походкой и вообще как-то изменился по сравнению с собой прежним. Ней подбежал к нему, они обнялись.
- Сын мой, как я горжусь, что ты здесь!
- Мне не стать таким царем, как ты хотел, - проговорил Ней одним духом. - Вилусы больше нет, я ее не верну. Мне не под силу восстановить прошлое или превзойти героизм сыновей Приама.
Анхис опустил голову:
- Знаю. Я слишком долго угнетал тебя своими надеждами. Я за тебя боялся. И напрасно считал, что тебе никогда не стать вровень с требованиями чести.
- Твоей чести или моей?
- Моей, - ответил Анхис, глядя куда-то вдаль. - Ведь это я должен был умереть за Вилусу, когда горели храмы и погибали наши родичи, когда Агамемнон насиловал сестру моей Лисисиппы, оторвав ее от алтаря. Вместо этого я помчался просить помощи у царя хеттов… Мало того что я никак не показал себя в бою - я даже не смог прилично погибнуть!
Ней сжал отца в объятиях, и я наконец поняла, что же так снедало Анхиса, переполняя его горечью: та самая вина, что готова была запылать в груди Нея.
- Отец, тебе пришлось нелегко, но ты ведь сохранил народ и привел его к новым землям. Если бы все погибли - кто сберег бы память о былой Вилусе? Кто спас бы Вила? Кто вынес бы его из огня - его, наследника, будущего царя нашего народа?
Анхис кивнул:
- Наследник и царь, да. Так и будет. - Он взял Нея за руку, я последовала за ними. - Пойдем, ты должен кое-что увидеть.
У реки, где стелились по воде ивовые ветви, гибкий длинноногий юноша упражнялся в стрельбе из лука. Темные волосы, широкоскулое лицо, карие глаза.
- Это твой сын, - сказал Анхис. - Здесь он ожидает дня, когда ему придет срок пересечь Реку и родиться в вашем мире.
Юноша не поднял глаз и, кажется, вовсе нас не заметил.
- Мой сын, - удивился Ней. - Брат Вила…
- Да, - подтвердил Анхис. - Они будут вместе править народом - народом моря и народом холмов, и между ними не будет ссор.
- А потом?
- Кто может знать будущее? - сказала я. - Многое зависит от наших поступков.
Анхис улыбнулся:
- И все же кое-что может сбыться, сын Афродиты: и гордый род, и гордый город… Нет, они не появятся, если ты завтра бросишься в море, но ведь ты этого не сделаешь. Говорю тебе единственное, что можно сказать царю: то, чего ты желаешь, еще может исполниться.
Ней склонил голову:
- Нет бремени тяжелее желаний.
- Будь ты свободен от желаний, ты не решился бы подойти к вратам ночи, - сказал Анхис. - Но ведь ты сюда стремился.
- А что будет после? - спросил Ней, обратив к отцу ровный взгляд голубых глаз.
- Покой, - ответил тот. - Здесь, где нет желаний, будет покой.
Ней огляделся:
- Среди бесконечных полей, где ничто не меняется?
- Да, - негромко сказал Анхис.
Ней взглянул вокруг, и лицо его смягчилось, разжались крепко стиснутые губы - словно его оставила изматывающая болезнь: так бывает, когда жестоко израненный воин наконец умирает и с последним расслаблением тела навсегда переходит за грань боли. Я замерла.
Ней посмотрел на меня и улыбнулся:
- Это не для меня. Уж лучше боль и радость.
- Другого я от тебя и не ждал, - кивнул Анхис.
Я выдохнула. Оказывается, я на время забыла дышать.
- Пойдем прогуляемся по берегу, - предложил Анхис.
Я не знала, относятся ли его слова и ко мне тоже, но Ней протянул мне руку, я оперлась на нее - теплую, настоящую, никак не похожую на призрачное видение.
Берег полнился людьми. То и дело кто-то отступал в сторону, начинал прощаться и обнимать остающихся, радостно обещал все помнить - и ступал в реку, где его омывали серебристо-жемчужные воды. После, подхваченный легким ветром, он воспарял к солнечному свету, льющемуся с небес.
- Что это? - спросил Ней.
- Рождение, - ответила я, сама удивляясь увиденному. - Нам приходится пересекать Реку дважды. Умерев, мы переправляемся через Стикс и сходим в нижние земли, где пребываем до срока. А потом переходим вторую Реку - Память, чтобы уйти наверх, в земной мир.
- И ничего не помним?
Я с сожалением кивнула:
- Ничего. Даже ты. Даже я. - Я посмотрела вверх, на льющийся свет. - Но сейчас нам не сюда. Мы должны пройти роговыми вратами, которыми проникают в мир правдивые видения.
Я почувствовала, как мы начали подниматься, перед нами возникли роговые врата, мерцающие переливчатым блеском.
- Мы покидаем край грез, мой царь. Мы грезили видениями, которые сбудутся, и теперь нам время вернуться в мир.