- Пейте, - велела я.
На первый взгляд - кровь.
В действительности же красное вино, настоянное на ягодах с золотой ветви.
Еще на Сцилле стало ясно, что настой мне понадобится, и все это время я хранила его у себя.
Ней, отпив первым, передал чашу Ксандру и затем Марею. Я сделала лишь глоток: все-таки голова у меня должна быть более ясной, чем у остальных, и к тому же мне завтра надо кормить ребенка.
Я плеснула остатки в огонь, совершая возлияние, от углей поднялся тонкий пар. Я повела песнь - о том, как Тесей, сойдя в лабиринт, в глубинных извивах земли встретился с Минотавром, убил его и затем вернулся назад, следуя Ариадниной нити. О том, как, пройдя подземными путями, он стал царем и осознал это по дороге домой, когда забыл поднять белый парус. При виде прежних траурных парусов его отец сбросился со скалы, и Тесен принял царство.
Глаза всех троих недвижно смотрели на меня - потемневшие глаза с широкими зрачками. Пол под ногами казался непривычно далеким. Я встала.
- Оставьте здесь мечи и доспехи, они бессильны против зверей преисподнего мира. Снимите знаки гордыни - браслеты и вышитые одежды. Вы сойдете к Смерти в той же наготе, в какой родились из ее лона.
Они неловко разоблачились, и я поняла, что питье действует. Марей поежился от холода.
- Пойдемте, если таково ваше решение. - Я подняла полог и шагнула в темноту. - Ступайте за мной.
- Я иду, - прозвучал позади голос Нея.
Шестьдесят шагов в непроглядной смоляной черноте должны были показаться им вечностью. Я слышала за спиной дыхание всех троих. Я ускорила шаг, чтобы выйти в центр большой пещеры прежде, чем остальные окажутся у порога: при входе в неожиданно открывшееся пространство они не должны меня коснуться.
- Сын Анхиса, - прошептала я, и звук побежал по стенам пещеры, возвращаясь снова и снова, - сын Анхиса, что привело тебя к Реке?
И вдруг я увидела: во тьме к нам приближалась барка, перевозчик держал шест в костлявых руках.
Ней выступил вперед:
- Я ищу своего отца, прошедшего этим путем прежде меня.
- Но ты не мертвый, - раздался ответ перевозчика.
- Со мной золотая ветвь, - объявил Ней, и мне почудилось, что он снова держит ее в руках, как там, под старым дубом.
- Тогда я тебя перевезу. Тебя и твоих спутников.
Шест оттолкнулся от берега, и наша барка заскользила по черной воде, плещущей в борт множеством голосов.
- Пересекать Реку нам приходится дважды, - произнесла я. - Умерев, мы переправляемся через Стикс, как сейчас. А перед рождением нас ждет вторая Река - Лета.
- Память, - отозвался Ней.
- Ибо память сладка и исполнена радости. Сохранив ее, мы не сможем жить, - сказала я.
- Память горька, - ответил Ксандр. - Не отринув ее, мы обезумеем.
- Верно, - кивнула я.
- И все же я хотел бы сберечь воспоминания, - проговорил Ней. - Принять и сладость, и горечь.
- Но ведь ты сын богини, - откликнулся Ксандр.
- Вот и берег, - сказала я, ступая на выжженную землю. Барка растаяла в тумане за спиной. - Мы во владениях Смерти. Врата ночи остались позади.
Царство Смерти
Мы шли через густой темный лес. Над головой сверкали звезды, высокие кипарисы тихо шелестели от легкого ветра.
- Что это за край? - спросил Ней.
- Край, которого нет, - ответила я. - В нем никогда не сияло солнце, не всходила луна. Здесь мы живем при свете звезд.
- Красиво… - В голосе Ксандра прозвучало изумление. - Как в горах за Библом, где кедровые леса. - Чуть оступившись, он ухватился за меня.
Где-то в лесу крикнула голубка, затем раздался голос:
- Ксандр!
Я обернулась.
У кромки леса стояла Аштера: длинные одежды отливают серебром, лицо озарено удивлением и желанием - весь облик так же ослепителен, как тогда в Библе, в храме Владычицы Моря.
Ксандр, увидев ее, вздрогнул.
Аштера улыбалась, не сводя с него черных глаз, тонко подведенных углем.
- Пойдем со мной! - Она повернулась и, бросив на него взгляд через плечо, устремилась в глубь леса.
- Подожди! - Ксандр бросился ей вслед. - Аштера, подожди!
Ней рванулся за ним, но я удержала его за руку. Ксандр исчез в тени деревьев, словно его и не было.
- Зачем ты меня остановила? - воскликнул Ней. - Нужно его найти!
- Нет, - ответила я, хотя сердце переполнилось болью. - Он нашел что искал. - Я потянула Нея за руку, и мы пошли дальше.
Небо посветлело. Солнце, поднимаясь над пустыней Египта, осветило Красную Землю на западе. Высоко в неподвижном небе охотился сокол. Песок под ногами казался рыжим в первых лучах восходящего солнца.
Марей, прикрыв глаза рукой, опустился на землю.
- Нет, - прошептал он.
Ней склонился к нему:
- Встань, брат мой, пойдем.
- Нет… - простонал Марей, в бесчувствии оседая на песок.
- Давай его поднимем! - Ней, обхватив Марея, попытался поставить его на ноги.
Я покачала головой:
- Нет. Он отыскал то, ради чего пришел. Не знаю, что за боль владела им в Египте, но здесь он встретил ее вновь.
Ней, побледнев, встал.
- Тогда я знаю, что меня ждет, - проговорил он.
Перед нами возникли берега Нила, зеленые поля и стены Мемфиса. Мы пошли к городу.
Нас встретили пустота и безлюдье: чуть колеблются речным ветром деревья, над дворами растянуты навесы от зноя, но нигде ни единой живой души. На торжищах, где столы ломятся от товара, царит молчание, у полных колодцев не толпятся женщины, не пьют животные. Все застыло. Лишь солнечные лучи льются на белые улицы и сверкающую бронзу дворцов.
Ней молча взял меня за руку.
- Опасное место, - сказала я. - Спящий город…
- Для нас обоих, - отозвался Ней.
Тут же я увидела храм. Двери его стояли открытыми; краем глаза я уловила движение и обернулась к входу. Ней, ухватив крепче мою руку, потянул меня назад:
- Осторожнее!
За порогом в тени свернулась змея.
- Змеи во сне не означают смерть, - ответила я.
- Ты уверена?..
Не ответив, я подошла к порогу. За ним огромные колонны поднимались к смутно различаемому потолку, золотистая пыль кружилась в лучах света, проникающего откуда-то сверху.
- Это будущее? Или прошлое? - спросила я.
Змея заговорила:
- Богам невозможно видеть будущее, оно пишется смертными. Нам ведомо только прошлое. - Она скользнула ближе, голос зазвучал голосом моей матери. - Войди, тебе предстоит выбрать судьбу - твою собственную, на долгие времена. За своего спутника ты не в ответе.
- Он мой друг.
- Он порочен, - ответила змея. - И не любит тебя. Он навяжет тебе свой жребий, не считаясь с твоей судьбой. Откажись от него сейчас. Это нелегко, но ты поймешь, что так лучше. Иначе еще многие твои годы пройдут среди крови и железа.
Позади виднелось хранилище рукописей - бесчисленные ряды свитков, уходящие вверх, к льющемуся с потолка сиянию. Ней не произнес ни звука. Я оглянулась: он стоял недвижно, в лице его проступила печаль.
- Посмотри, кто он в действительности, - сказала змея, и вместо Нея я вдруг увидела ахейца в шлеме и доспехах, с грубой раной через все лицо. - Патрокл из Ахеи и многие до него. Он рождается затем, чтобы брать в руки оружие, убивать и тонуть в крови. Он был твоим врагом; сейчас он твой царевич, рожденный жить в руинах, оставленных им самим.
Я взглянула на него - прекрасного и чуждого мне, никогда не виденного незнакомца.
- Ты говоришь, что его удел - битвы. Но я это знаю и без тебя. - Я не раз видела и его упоение боем, и восторг от дерзких рискованных замыслов, которые он всегда считал достойными той цены, которую приходится за них платить.
Голос змеи полнился сожалением, и сейчас он походил на голос той, что была пифией.
- Дочь моя, ты достойна большего. Мир успеет состариться, пока ты играешь в мужские игры, замешенные на крови и смерти, на воинах и судьбах царств, и при этом жаждешь того, что могла бы легко обрести.
- Великая Владычица, - сказала я, стараясь подобрать верные слова, - я знаю, ты говоришь правду. И я, возможно, пожалею о своем решении. Но я для этого рождена, и таков мой выбор. - Голос мой окреп, хотя в глазах стояли слезы. - Во мне нет ни мудрости, ни силы. Я не река, полная глубинных течений, и не гора, хранящая сокровенные тайны. Мне не быть среди лучших и достойнейших. Я не ночь, но пламя. Я люблю рассветы, и небо над головой, и ритм барабанов вокруг костра, и страсть рождения новой жизни. Я не гожусь для глубин, для твоего подземного царства. Я львица, я должна видеть солнечный свет.
Змея преобразилась. Теперь передо мной стояла львиноголовая богиня, золотая египетская Сехмет с женским телом, обвитым алыми одеждами.
- В том, чтобы быть львицей, нет ничего дурного, - сказала Она.
Я склонила голову:
- Да, госпожа.
Она приблизилась, и я различила Ее дыхание, похожее на дыхание огромного зверя. Ее рука подлела мой подбородок, и я взглянула в Ее глаза - черные, как пространство между звездами. Мне показалось, Она замурлыкала.
- Люди видят меня по-разному, каждый сообразно своей природе. Теперь понимаешь?
- Кажется, да. Но, госпожа…
- Если ты львица, то так оно и есть. Яркое пламя сияющего дня не менее священно, чем ночь. - Она посмотрела куда-то поверх моего плеча. - Вверяю тебя своему другу, о дева, служащая Смерти. Прими благословение от нас обоих.