Мы обсудили ещё некоторые хозяйственные дела и подготовку к предстоящему плаванию, а когда обед подходил к концу, и мои люди стали по одному подниматься из-за стола, собираясь идти на сбор овощей, я попросил остаться доктора, чтобы он занялся нарезкой мяса. Едва убрав посуду, я принялся готовить ужин - задуманное мною блюдо (как, впрочем, и торт) должно было "дозревать" несколько часов. Для начала наш юнга по моему распоряжению поставил на огонь два ведёрных котла, в которые я через несколько минут добавил растительного масла, мелко нарезанное мясо, крупно тёртую морковь, репчатый лук и немного сухих овощных приправ. Присматривать за этим я поставил Володю, поручив ему также разжечь огонь ещё и для двух больших сковородок, предназначенных для выпекания сдобных сочней. Песочное тесто для будущего торта я замесил сам, а взбивание крема из сгущённого молока, сухого масла и сухого молока, поручил Наташе. Раскатав сочни, я стал выкладывать их на разогретые сухие сковороды, а переворачивать заготовки взялся уже наш юнга. Выпеченные таким способом коржи, конечно, заметно уступали тем, что готовятся в духовом шкафу, но выбора в этих условиях у меня не было. Доктор, по моему распоряжению, продолжил нарезку мяса, но теперь уже крупными кусками - для коптилен. Тем временем содержимое котлов зарумянилось, и я добавил в каждый из них хорошую порцию риса и залил водой - теперь готовящееся блюдо уже не требовало особого внимания, и следовало лишь поддерживать умеренный огонь, поэтому я поручил Володе присматривать ещё и за коптильнями, тем более что сочни пеклись очень быстро и подходили к концу. Промазывать заготовки для будущих двух тортов взялась Наташа, и я, немного проследив за этим, оставил кухонные дела, прошёл на склад, откуда через несколько минут вытащил тяжёлый "Вихрь" с грузовым редуктором. Установив мотор на мощную кормовую плаху, служащую нам транцем, я промыл топливной смесью всю систему питания, свечи зажигания и сменил масло в редукторе. Выполнив всё действия, связанные с техническим обслуживанием мотора, я провёл пробный запуск и остался доволен - "Вихрь" завёлся с третьей попытки.
Когда я вернулся в кубрик, рис уже сварился, и я сам убрал с огня оба котла с получившимся пловом, а потом водрузил их на стол - это блюдо становится ещё вкуснее, когда немного постоит. Наташа продолжала украшать кусочками дынь (они прекрасно росли здесь) оба торта, и я, проверив, как идут дела с копчением мяса, отправился в свою каюту, где уже до самого ужина занимался чисткой оружия, а потом и проутюживанием выстиранной накануне одежды. Ужин прошёл с большим воодушевлением - новое блюдо понравилось всем без исключения, и я даже засомневался хватит ли почти двух ведёр его, потому что добавки просили и по второму, и по третьему разу, забыв на время о двух тортах.
- Никогда бы не подумал, что рис может быть так хорош! - заметил доктор, раздумывая, похоже, не положить ли себе ещё порцию уже в четвёртый раз.
- О сладком не забывайте! - посоветовал я, ограничиваясь вовсе половиной порции, и чуть задумчиво проговорил. - Кто бы мне прежде сказал, что я буду когда-нибудь готовить плов из динозавра…
Когда мои подчинённые наконец закусили как следует (не оставив ни ложки плова, ни кусочка торта), я сделал несколько распоряжений относительно последних приготовлений к отплытию: набрать пресной воды на сутки вперёд, дров на трёхкратное приготовление пищи, а также возможно тщательнее осмотреть место стоянки, чтобы не оставить на берегу что-нибудь из инструментов или других необходимых вещей - пока любую потерю восполнить нам будет негде… На переезд через море и достижение устья реки Ледяной я выделил около пятнадцати часов, если, конечно, нас не задержит гроза или сильный встречный ветер, и рекомендовал всем хорошо подготовиться к этому вынужденному заточению - могло статься, что при особо неблагоприятных условиях мы проболтаемся в море значительно дольше.
IV
Поднявшись в два часа "ночи" (по своему хронометру), я управился с большой тренировкой к десяти (мой тренажёрный комплекс сразу убрали Петр с Василием и уложили его на крышу плавучего дома), а в половине одиннадцатого, лично проверив все сделанные запасы и внимательно осмотрев покидаемый нами участок земли, дал сигнал к отправлению. Мужики длинными шестами с большим трудом вытолкнули "Дредноут" на более глубокое место, и я запустил мотор, тут же поручив управление Петру - мне нужно было идти на наш "камбуз" организовывать обед. Однако, я задержался ещё на несколько минут, чтобы точно определить требуемое положение ручки газа - обороты двигателя не должны были превышать двух с половиной тысяч в минуту, чтобы ограничить расход топлива семью-восемью литрами в час, а плот в любом случае не обогнал бы и среднего пешехода… "Дредноут" очень неохотно тронулся с места - прошло почти полминуты после включения переднего хода, и ещё минуты три он медленно набирал ход в пять-шесть километров в час. Мотолодку мы, как и прежде, взяли на буксир, а надувную лодку (которую доктор использовал для рыбалки) я велел не разбирать и временно привязать на крыше кормового навеса - на всякий случай. Пройдя в "кубрик", где, как и на нашем "складе", было не повернуться из-за многочисленных корзин с овощами, не говоря уже о мешках с "золотым запасом", я распорядился накрывать на стол: пшенная каша, приправленная кусочками дыни, уже подошла, а Наташа успела приготовить салат.
- Как на счёт котлет из кальмара к ужину, Николай Александрович? - спросил доктор, едва мы успели сесть за стол. - Пока есть возможность…
- А ты у меня стал гурманом, Олег Сергеевич! - заметил я и улыбнулся. - Чистить-то поможешь?
- Обязательно! - кивнул Козырев, подвигая к себе тарелку с кашей. - Я тут и в ваше отсутствие, всё на рыбалке да при кухне… Наталья Андреевна постоянно запрягала…
- Не мешало бы и осетринки напоследок! - вставил мой заместитель, жестом прося Володю добавить ему каши - мои блюда пользовались неизменным успехом.
- В реку войдём - там и рыба-то другая уже будет!
- Сделаем! - охотно согласился доктор. - Здесь, как однажды заметил наш уважаемый Николай Александрович, всё равно что в магазине…
Застольные разговоры продолжались и дальше - спешить людям сейчас было некуда, а я, не дожидаясь чая, поднялся и вышел на корму - мне хотелось напоследок взглянуть на южный берег, который теперь уже никогда не доведётся увидеть вновь. Облокотившись о весьма основательно сделанные перила вблизи кормы по левому борту, я глубоко задумался о проведённом мною времени в мире вечного оранжевого светила. А ещё мне очень хотелось повидать своих близких, хотя я и понимал, что теперь всё равно не смогу долго усидеть на одном месте и скоро начну обдумывать очередную экспедицию, тем более что и средств на неё будет, похоже, более чем достаточно…
Петр отправился обедать и на румпеле его сменил наш юнга, сразу сверив направление по ручному компасу, переданному ему мужиком.
- Николай Александрович! - окликнул меня парнишка, и я кивнул ему.
- Можно вопрос?
Мне совершенно не хотелось говорить с кем либо, но я не подал и виду, а лишь кивнул ещё раз. Мотор на оборотах немного ниже средних шумел очень умеренно, и можно было почти не повышать голоса, но Володя, тем не менее, продолжал говорить довольно громко.
- Николай Александрович… - несколько неуверенно начал он, а потом, похоже, решившись, продолжил. - Если у вас с Натой не наладится - это не будет означать, что я не смогу устроиться юнгой на вашу яхту?
- Мы же мужчины, Володя! - невольно улыбнулся я и заметил, что в центральном проходе, перед самым выходом на кормовую платформу остановилась Наташа. - И на наши решения не должны влиять симпатии или антипатии девчонок!
- Значит, я смогу остаться на судне? - сразу оживился парнишка.
- Конечно! - продолжая улыбаться, подтвердил я. - Сразу по возвращению на "Странник" мы с тобой подпишем контракт.
- Николай Александрович! - обратилась ко мне теперь уже Наташа. - Вы бы не хотели выпить кофе? Со мной…
- Не откажусь, - ровно отозвался я. - Приготовите?
- Уже всё готово! - без тени улыбки и как-то излишне серьёзно сказала девушка. - На столике в моей "каюте"… Пойдёмте!
Заметив довольную усмешку Володи, я даже вздохнул и покачал головой, но тем не менее, прошел следом за девчонкой до двери её помещения и задержался на пороге - здесь всё, как и прежде (включая пол), было выстлано оленьими шкурами, а столик со скамейкой даже обтянуты блестящей рыбьей кожей.
- Заходите и присаживайтесь, Николай Александрович! - проговорила Наташа, устраиваясь на своей высокой лежанке (её надувная кровать была вдвое толще моей). - И не смотрите так выразительно, пожалуйста, на ваши сапоги - у вас даже подошвы обуви всегда сверкают чистотой!
Я шагнул внутрь и присел на скамейку у стола, прямо напротив своей помощницы. Здесь было тесно, и наши колени соприкоснулись. Впервые за последние два дня внимательно и открыто взглянув на девушку (она была в той же короткой бежевого цвета юбке и белой блузке, что во время нашей последней прогулки), я отметил, что она, похоже, чуточку поправилась и ещё больше похорошела… Встретив мой взгляд, она помедлила несколько секунд, а потом опустила глаза и принялась разливать из маленького котелка, стоявшего на столике, кофе в отмытые до блеска кружки из нержавеющей стали.
- После вашего возвращения, Николай Александрович, вы просто перестали замечать меня! - негромко сказала она, с шелестом распечатывая герметичную упаковку печенья.
- Отчего же… - чуть улыбнулся я. - Вот смотрю очень даже внимательно и любуюсь…
- Вы, наверное, полагаете, что я буду высказываться по поводу вашего отсутствия "на несколько дней" - как говорилось в записке - продлившегося десять месяцев? - тихо спросила моя собеседница, глядя в сторону.