- Помолчав немного, сказал негромко и как бы смущенно: - Жена ваша вернулась с нами.
- Нина?! - Я схватил его за отвороты шинели и даже встряхнул. - Где ты ее нашел?
- Она искала наш батальон, справлялась в штабе дивизии. Когда услышала, что я и мои разведчики неподалеку, в полку, немедленно прибежала. Обрадовалась так, что даже расплакалась. Расцеловала всех...
"Ведь мы можем отсюда и не выйти", - с тоской подумал я и спросил:
- Зачем ты ее взял?
- Попробуйте не взять! Вы ее больше знаете. Спрашивала про вас: живы ли, не ранены ли?.. Она молодец, в седле сидит крепко...
- Где она сейчас?
- К Никифору пошла. - Мартынов отвернул лицо, чтобы скрыть улыбку. Наверно, побоялась сразу показаться вам на глаза. Мы можем быть свободными пока?
- Да, я позову, если понадобишься...
Мартынов, тяжело переставляя ноги, подступил к Чертыханову и помахал разведчикам, подзывая их к себе.
Санитары укладывали на повозки раненых. Нина меняла повязку на плече красноармейца, когда я подошел. Она заметила меня, но не обернулась. Только пальцы, разматывающие бинты, на секунду приостановились. Она знала, что я недоволен ее возвращением, что я наблюдаю за ней со скрытым беспокойством и осуждением.
- Зачем ты приехала? - спросил я тихо.
- Здесь мое подразделение, - ответила она. - Ты здесь. Я не хочу, чтобы меня считали дезертиром...
Я отошел, бесполезно было что-либо говорить ей в этот момент: не согласится, не примет моих доводов, не отступится от своего решения. Было горько, страшно за нее и в то же время я ощутил, как в грудь хлынула теплота, до щемящей боли обожгла сердце: Нина опять со мной! Быть может, в самую тяжелую минуту жизни мы будем рядом. Она со мной, мой товарищ...
Неподалеку от села в утренней сумеречной мгле взлетали неяркие ракеты. Они таяли в вышине, не осветив землю.
17
С рассветом остатки разбитых и бежавших в сторону Оки немецких батальонов, сгруппировавшись, предприняли атаку, чтобы вернуть село. Они даже зацепились за крайние дворы, но были отброшены и попыток наступать больше не делали.
Наши роты легли в оборону. Бойцы, наскоро позавтракав, - повара сварили каши невпроворот, бухнули в нее мясные консервы, найденные в немецких машинах, - рыли за огородами траншеи, охватывая село полукругом. Опять окопы!.. Сколько таких окопов осталось позади. Лицо земли, сплошь испещренное шрамами. Вот и еще один шрам появится: неустанная, прилежная лопатка красноармейца перепашет и это место...
Проходя вдоль улицы, Чертыханов считал уцелевшие машины: шестнадцать, семнадцать, восемнадцать... В кабине одного грузовика сидел, уронив голову на руль, убитый шофер. Чертыханов вытащил его из кабины и положил на землю. Я сел за руль и нажал на стартер. Мотор заработал. Я проехал немного вдоль улицы и остановился.
- Исправная машина, - сказал я Браслетову. - Мощная.
- Их надо переправить к своим. - Браслетов обходил и осматривал каждый грузовик. - Это же целое состояние!
- А как ты их переправишь? Кто поведет? По такой дороге - до первой канавы...
- Пускай пришлют людей, тягачи, тракторы. - Браслетов все более возмущался, ему еще ни разу не приходилось видеть столько захваченных машин. - Не отдавать же их обратно немцам!
- Отдадим, - сказал я.
Браслетов остановился, недоуменно глядя на меня, дуги бровей приподнялись под козырек фуражки.
Чертыханов проговорил, успокаивая его:
- Не волнуйтесь, товарищ комиссар, положитесь на меня, я знаю, куда их отправить. Очень надежное место: машины, как и танки, отлично горят... Браслетов, круто повернувшись, так грозно взглянул на Чертыханова, что тот невольно приложил ладонь к пилотке. - Виноват, товарищ комиссар.
С огорода по скользкой тропе от погребицы медленно двигалась пожилая женщина.